— Продолжай расчесывать, рабыня, — приказала Ивосо.
— Да, Госпожа.
Одним длинным, прямым и быстрым ударом ножа я рассек кожу задней стены вигвама. Кувигнака и Хси, так стремительно возникли перед девушками, что те даже не успели ничего понять, как оказались брошенными на пол вигвама и схвачены. Они еще не начали приходить в себя, а их уже перебросили на спины и плотно зажали рты.
Я влетел в вигвам за ними следом, и бросил каждому, по тугому клубку скрученных кожи и меха. Легко втиснутые во рты девушек, кляпы немедленно расширились, и заполнили их ротовые полости. Следом за кляпами, к моим друзьям полетели две длинных, плоских полосы кожи. Краснокожие, обмотав головы девушек этими полосками, протянув их между зубами, и затем крепко затянув на затылке, жестко закрепили клубки на месте. Ни выплюнуть, ни даже издать звук стало невозможно. Девушки в панике смотрели на нас.
Кувигнака принялся быстро связывать Блокету, а Хси уделил внимание Ивосо. Руки девушек мгновенно оказались стянуты ремнями спереди. Затем Кувигнака снял с ног Блокету куски кожи, служившие девушек обувью. Хси не отставал от друга, споро сдернув с Ивосо мокасины, за которыми последовали ее мягкие, почти белые, кожаные бриджи. Освободив ноги пленниц от лишней одежду друзья, работая стремительно, кожаными шнурами связали им щиколотки. Следом за обувью на пол полетели срезанные ножами платья. Из одежды Блокету оставили только ошейник на горле, а у Ивосо не было и того.
Мы довольно осмотрели дело наших рук. Было чему порадоваться. Теперь настало время двух специально приготовленных длинных кожаных мешков. Ивосо дико затрясла головой, и задергалась всем телом.
Как они не дергались, но обе были засунуты в мешки ногами вперед. Эти мешки, по конструкции таковы, что относительно плотно прилегают к телу девушки, и, оказавшись внутри, все что она может сделать это немного подергиваться. У каждого такого мешка, имеются по две крепких кожаных ручки, расположенные в верхней части по обе стороны от головы пленницы. Если поднять мешок за эти ручки, или связать их, то место их соединения окажется обычно в двенадцати — восемнадцати дюймах над головой девушки. Кроме того, посредством этих ручек, мешок можно закрепить на множестве транспортных средств.
Как только груз оказался на месте, мы закрыли мешки вокруг шей девушек, затянув веревки, продернутые через петельки. Для пленниц теперь стало невозможно даже пытаться выкарабкаться на свободу. Хси, с очевидным удовольствием, затягивал шнур под подбородком Ивосо. Оставалась еще горловина мешка, приблизительно двенадцать — восемнадцать дюймов над рядом петелек шейной веревки, но ее мы не затянули, а оставили скатанной вниз. При желании или необходимости, горловина легко раскатывается, и пользуясь собственными петельками, параллельными шейным, мешок полностью закрывается над головой девушки. Это окончательно лишает полностью закрытую обитательницу мешка возможности освободиться самостоятельно.
Ивосо издавала сердитые звуки, почти неслышные, надежно заглушенные кляпом, забитым в ее рот.
— Ты, наверное, хотела бы сказать нам, что подобное обращение с тобой не сойдет нам с рук, не так ли? — поинтересовался Хси.
Ивосо энергично закивала, на что Хси только широко улыбнулся. Девушка в ярости и расстройстве, на некоторое время замолкла, видимо несколько удивленная, сколь легко ожидаемы, оказались ее слова.
— Ты хорошо выглядишь, сидя в рабском мешке, — порадовал Хси Ивосо.
Ярость Ивосо была слишком велика, но как-то невыразительна из-за пут, мешка и кляпа.
— Я сожалею, Леди Ивосо, но у нас не было других мешков под рукой, которые были бы более подходящими для свободной женщины, мешков, совместных с вашим достоинством. Мы вынуждены были обходиться тем, что мы имели, — как будто бы посочувствовал я девушке.
Ивосо бросила на меня яростный взгляд, но затем отвела взгляд. Блокету что-то тихо и жалко скулила, пытаясь привлечь внимание Кувигнаки. Наконец мой друг обратил на нее внимание. Краснокожая рабыня жалобно захныкала.
— А ну тихо, рабыня и изменница, — приказал он ей.
Девушка откинула голову, издавая умоляющие стоны. Слезы побежали из ее глаз. Она дрожала. Похоже, Блокету надеялась извлечь выгоду из привязанности, которую, насколько она знала, он когда-то испытывал к ней. Конечно, он позволил бы ей уйти! — Вероятно, думала она. Конечно, он оказал бы ей милосердие! Но ее беззвучные просьбы остались без внимания. Она дрожала, беспомощная в кожаном мешке. Ее глаза стали дикими. Ее худшие страхи, что она может быть возвращена в земли Кайил, чтобы предстать перед строгим судом ее народа, как оказалось, могли вот-вот сбыться.
— Идите по своим делам, — сказал я Кувигнаке и Хси. — Оставьте, кайил стреноженными снаружи. Встречаемся в заранее оговоренном месте.
— Кайилы снова поднимутся, — сказал Хси, вскидывая руку.
— Наши планы исполняются, — улыбнулся Кувигнака.
— Да. Совет всех кланов Кайилы, Исбу, Касму, Исанна, Напоктан и Висмахи, всего оставшегося народа Кайила, соберется на Скале советов в конце луны Канвапегиви, — объявил я.
Мы пожали друг другу руки. Тогда Кувигнака и Хси, словно бесплотные тени, выскользнули в ночь, сквозь прорезь, сделанную мной в коже вигвама.
Я посмотрел на прекрасных пленниц, беспомощных в их мешках, и затем подкинул немного дров костер. Я должен выждать какое-то время. Ивосо что-то пыталась мне сказать, но у нее выходили лишь тонкие, отчаянные просящие звуки, напоминающие скулеж щенка.
— Пожалуйста, тише, Леди Ивосо, — велел я ей, прикладывая палец к своим губам, и она затихла.
Огонь, через некоторое время, начал затухать.
Это служило своего рода часами. Такие факторы, как нетерпение могут сильно искажать субъективные оценки длины различных временных интервалов. Эти искажения, конечно, можно устранить, по крайней мере, в большой степени, обращаясь за помощью к различным приборам, использующим какой-либо непрерывный, объективный процесс. Не такие ли процессы, отражены в часовых свечах, в крошечном потоке воды в водяных часах, в падающем песке в стекле анов, в чередовании дня и ночи, и в звездном календаре? Я снова подкинул дров, но теперь для того, чтобы я мог бы лучше видеть то, что я собирался делать. По моим расчетам, к настоящему времени Кувигнака и Хси должны быть на месте.
Я встал.
Девушки смотрели на меня со страхом.
И их страхи ни в малейшей степени не были успокоены, когда я принес крепкую сделанную из сыромятной кожи веревку, и присев рядом с ними, привязал концы этой веревки к ручкам мешков Блокету и Ивосо. Запаниковавшая Ивосо начала издавать отчаянные звуки сквозь заткнувший ее рот кляп, мотая при этом головой.
— Вы хотели бы что-то сказать, не так ли, Леди Ивосо? — спросил я.
Она отчаянно задергала головой в утвердительном жесте.
— И если я вытащу кляп, Вы, конечно же, обещаете вести себя тихо?
Она закивала не менее энергично.
— Я мог бы, конечно, держать острие ножа у Вашего горла, и при малейшем признаке обмана или строптивости воткнуть его в Ваше горло, — напомнил я, от чего она заметно побледнела. — На таких условиях, Вы все еще хотите поговорить?
Она кивнула, и мои руки потянулись было к кляпу, но вдруг я остановился.
— Я не отваживаюсь вынуть кляп, — объяснил я. — Вы — женщина чрезвычайно умная и решительная. Вы, несомненно, так или иначе, обманули бы меня.
Она покачала головой отрицательно, пытаясь успокоить меня.
— Возможно, я все же выну кляп, — размышлял я, посматривая на девушку.
Она кивала, не переставая.
— Нет, — сказал я сам себе. — Я не должен этого делать. На самом деле, еще до того, как мы покинули наше стойбище, я был предупрежден, что ни в коем случае нельзя так делать. Господа боятся, что я могу быть обманут. Таким образом, Вы должны, по крайней мере, какое-то время, продолжать носить это.
Ивосо бросила на меня мгновенный полный ярости взгляд, и затем откинула голову на пол, в беспомощном разочаровании.
— Мне, правда, жаль, — сказал я.
Ивосо озадаченно посмотрела на меня.
— Я могу понять Ваши чувства, — пояснил я ей. — Как обидно, что Вы, благородная свободная женщина, оказались связаны и засунуты голой в мешок, как если бы Вы могли бы быть простой рабыней, как будто нет никакого различия между Вами и рабыней Кайилой, которая лежит около Вас.
У меня не было ни малейшего сомнения в том, что, быстрый и острый ум Ивосо сейчас лихорадочно работал.
Теперь она смотрела на меня с мягким, спокойным упреком. Она жалостно кивнула головой.
— Я сожалею, Ивосо Леди, — сказал я, и начал тщательно завязывать петлю на середине веревки, концы, которой были привязаны к ручкам рабских мешков.
Ивосо начала робко жалобно хныкать, пытаясь привлечь к себе мое внимание. Я посмотрел вниз на нее.
Ее глаза были мягкими, умоляющими, и смотрелись покорными и скромными. Она шевелила головой, поднимая ко мне рот, заполненный плотным промокшим клубком и тугими ремнями.
— Вы хотите поговорить со мной? — поинтересовался я.
Она отрицательно покачала головой.
— Это хорошо, — сказал я.
Она снова жалобно захныкала, поднимая ко мне свою голову, со столь плотно, и столь эффективно привязанным кляпом.
— Вы хотите, чтобы я вынул кляп? — попробовал угадать я.
Она снова отрицательно покачала головой, делая мелкие, беспомощные движения.
— Что, тогда? — задумался я.
Она все так же скулила, поднимая голову.
— Это неудобно, не так ли? — спросил я, и девушка энергично закивала.
— Краснокожие, — проворчал я, — иногда обращаются с женщинами слишком свирепо, как Вы думаете?
Ивосо вновь закивала, соглашаясь со мной.
— Я полагаю, что никому не причиню вреда, если я ослаблю это немного, — вздохнул я.
Ивосо издала благодарные звуки. Блокету следом за хозяйкой, подняла голову, и начала жалобно и умоляюще поскуливать.
— Тихо, рабская девка, — приказал я ей. — Ты не свободная женщина. Ты продолжишь носить свой кляп с его полной эффективностью, как положено рабыне.