Нет, ни о чем, ни о чем,
Ни о чем, ни о чем,
Нет, ни о чем, ни о чем,
Нет, ни о чем, ни о чем.
Москва
Смотришь в глаза,
Чтобы связать
Хоть пару слов или пару судеб.
Ты опоздал…
Переведи свои часы.
«Любит – не любит».
Проверяй и знай, что я танцую по Москве.
Я себе не доверяю,
Ты ныряешь в синеве.
Проверяй и знай, что я танцую по Москве.
Я себе не доверяю,
Ты ныряешь в синеве.
Сейчас иль никогда.
В сердце красная Москва.
+3 GMT,
Я обязана уйти.
Сейчас иль никогда.
В сердце красная Москва.
+3 GMT,
Я обязана уйти.
Мой человек, берег родной!
Тебе женой больше не буду.
Здесь – ни минуты.
Забудь, но помни наши маршруты!
Проверяй и знай, что я танцую по Москве.
Я себе не доверяю,
Ты ныряешь в синеве.
Проверяй и знай, что я танцую по Москве.
Я себе не доверяю,
Ты ныряешь в синеве.
Сейчас иль никогда.
В сердце красная Москва.
+ЗСМТ,
Я обязана уйти.
Сейчас иль никогда.
В сердце красная Москва.
+ЗСМТ,
Я обязана уйти.
Интро
В окнах звон костей – маета,
Как неутолимая жажда.
Голубые замки стекла.
Боже, надели меня правдой…
Под землей растущий кристалл…
Наше внетелесное завтра.
Ты по пробуждении устал.
Временный танатос на атом.
А там любовь пронзает спицами облака…
А там любовь, что будит сонные семена.
А там любовь, разносит с птицами имена…
А там любовь, туда несет нас жизни река.
Жизни река.
Жизни река.
Ванильное небо
Ветер в ушах, сигарета натощак,
Я иду-иду к свободе, будь со мной до
конца,
Будь со мной везде и всегда, яркими
красками.
Будь собой потом и сейчас, цветом
нежным и ласковым,
Как умеем лишь только мы,
Так умеем лишь только мы.
Небо ванильного цвета,
Немой вопрос без ответа.
Не наша ль песенка спета…
По воле белого света.
Увижу поры момента,
Крупный план – кровь на коленках,
Засветы на кинолентах.
Тебя не видно за кем-то.
Зачем так?
Зачем так?
Я так боюсь своей тени,
Что разрушит все вокруг,
Мне нужен аромат сирени,
Вечный май и ты, мой друг.
Я так боюсь своей тени,
Что разрушит все вокруг.
Мне нужен аромат сирени,
Вечный май и ты, мой друг.
Шифр в глазах и любовь на полюсах.
Времени не наблюдаем, идем на всех
парусах.
Будь со мной везде и всегда, яркими
красками.
Будь собой потом и сейчас, цветом
нежным и ласковым,
Как умеем лишь только мы,
Так умеем лишь только мы.
Небо ванильного цвета,
Немой вопрос без ответа.
Не наша ль песенка спета…
По воле белого света.
Увижу поры момента,
Крупный план – кровь на коленках,
Засветы на кинолентах.
Тебя не видно за кем-то.
Зачем так?
Зачем так?
Равнодушная
Я постирала их с временем,
Я отстирала их с золой моего доверия…
Когда я в дружбе с головой – им не верю я,
Им не верю я им не верю я…
Все они милый винтаж.
Тонут в воронках продаж.
Я даже рада их видеть.
Мне не из чего любить,
Мне из чего ненавидеть.
Тому и улыбаюсь я.
Равнодушная.
Равнодушная.
Равнодушная – Я.
Равнодушная.
Равнодушная.
Равнодушная – Я.
Наполовину полный мой стакан.
Я перекресток к света сторонам.
Мой русский снег,
Холодный огонь,
Мне все равно.
Ничто меня не тронет, Но…
Твоя тоска (но) сбивает меня с ног,
И неважно, что в душе игрок (но),
Что ставить (он) состояние не смог
Оставить состояние не смог.
Равнодушная.
Равнодушная.
Равнодушная – Я.
Равнодушная.
Равнодушная.
Равнодушная – Я.
Скит
Медленные жуткие тени оставлены здесь
навсегда, как отпечатки растений, что в
камне живут сквозь года. Как насекомые
прошлого, печатью залиты в янтарь —
мои мысли, что, недоношены, падают на
алтарь. Весом свинца по телу, длиной
кроткого смеха, цунами в стеклянном
шаре, запахом горного ветра…
Милагрос
Мне нельзя любить одну.
И не взять свою вину…
Странно измерять любовь собой…
Вместо тебя боль скользит во снах…
Между нами, в ноль,
Глухая тишина.
Годы – домино,
Слезы в стенах.
Беззвучное «хэллоу»,
Клей на губах.
Сердце из себя
Нежно вьет веревки,
Падая в полет,
Ты будущий на дне.
Мне неважно с кем,
Интересно кто ты.
Обвитая мышца.
И шипы в огне.
И шипы в огне.
И шипы в огне.
Значит, свидимся во сне,
Приснись мне!
Вместо тебя боль скользит во снах…
Между нами, в ноль,
Глухая тишина.
Годы – домино,
Слезы в стенах.
Беззвучное «хэллоу»,
Клей на губах.
Запятой запятнанный устанет— нет.
Знай, просто знай,
Из тех, кто из пепла восстанет, – нет.
И как звать поминай.
Вместо тебя боль скользит во снах…
Между нами, в ноль,
Глухая тишина.
Годы – домино,
Слезы в стенах.
Беззвучное «хэллоу»,
Клей на губах.
На дно, пока на песнях коротай
Время, но играй, а потом рыдай.
На дно, пока на песнях коротай
Пробуй, но играй, а потом рыдай
И перелистаем.
Река рек
Мысль играет по новому кругу,
Ты выбираешь ту же подругу.
Исчезающий вид, из тлеющей книги.
Дай мне руку, а лучше беги.
Героиня течет, но от океана.
Форма ей бумеранг.
Кинешь – будет рано.
Река Нигер не сохнет, до самообмана…
Река рек, человек, залижет мне рану…
Молодой человек залижет мне рану…
Не дай игре поиграть в тебя.
Не дай игре поиграть тобой.
И иногда ты настолько везучий,
Что выигрываешь насущный
проигрыш.
И нет ничего лучше, чем проиграть его
музыкально,
Уловив темпоритм и его гармонию.
Ведь за проигрышем всегда припев…
На старой картине
С Неба сыпется пыль, в груди держится стук,
я, возможно, забыл или просто уснул.
Вокруг никого, в холодной пустыне,
внутри ничего, мои чувства остыли.
Это было давно, как на старой картине —
потрескались краски на старой картине.
На старой картине. На старой картине.
Скит 2
Черный снег в городе черствых душ.
Вся жизнь – сплошная интерлюдия
между рождением новой луны и
угасанием огарков свечей.
Обслуживать или развлекать? Выгоду
извлекать?
Новые смыслы искать? А что, если их не
существует? Что?
Падают
Без разбора ткут слова паутиной красной.
От надежды до гвоздя в крышку от
ненастья.
Солнце сядет и во тьме станет лучше
видно дивных птиц, что налегке падают
лавиной. Падают лавиной.
Падают, падают…
Перекрестные волны море в клеточку,
портрет
пловца сжимает рамки, сорвется с губ
лиловых
весточка, течение в танец будет вес
тащить. Я
вспомню что на языке цветов о верности
дарят
фиалки. Черкнет по водам юга ласточка,
все так красиво, что не жалко.
Все так красиво, что не жалко…
Ты пьешь свое, свое письмо в бутылке,
хожу
в мурашках по затылку.
Ты пьешь свое, свое письмо в бутылке,
хожу
в мурашках по затылку.
Без разбора ткут слова паутиной красной.
От надежды до гвоздя в крышку от
ненастья. Солнце
сядет и во тьме станет лучше видно
дивных птиц,
что налегке падают лавиной. Падают
лавиной.
Падают, падают.
Падают, падают…
Письмо
Лишенный загрязнения светом,
Есть заповедник темного неба.
До встречи там,
Где бы ты не был.
Я встречу там,
Где бы ты ни был.
На каждой черной подлодке
Письмо последней надежды.
Что уничтожат нераскрытым.
Так будет, есть, было прежде.
На каждой черной подлодке
Письмо последней надежды.
Что уничтожат нераскрытым.
Так будет, есть, было прежде.
Профиль из-под чеканки мира.
Поэзия в разменной монете.