Но плешивый словно не слышал ее. Старая церковь с замурованными окнами мелькнула с левой стороны. За церковью начиналась длинная, посыпанная гравием тропинка, уходившая куда-то в заросли кустарника.
– А сейчас ты повернешь, – тем же тихим спокойным голосом посоветовал ей плешивый.
Иссерли посмотрела в зеркало заднего вида. Ближайшая машина находилась, возможно, ярдах в ста за ней. Если сейчас заставить себя слегка надавить на газ, а затем затормозить резче, чем она обычно себе позволяла, то к тому времени, когда эта машина догонит ее, она уже будет спокойно стоять на парковке с затемненными окнами.
Она нажала на рычажок.
– Поворачивай налево, я сказал! – рявкнул плешивый. – Налево!
Иссерли почувствовала, как паника охватывает все ее существо, словно газовое облако. В ужасе она перепутала скорости и услышала, как в коробке передач что-то отвратительно заскрежетало. В тот же самый миг ей удалось бросить взгляд на пассажирское кресло. Только теперь до нее дошло, что комбинезон на заднице у плешивого изготовлен из материала, толстого, как коровья шкура, да к тому же еще покрыт сверху дополнительным слоем какой-то желтой ткани, похожей на парусину. Иглам с икпатуа просто не удалось пробить эту преграду.
Иссерли почувствовала внезапный болезненный укол где-то в боку. Это был кончик выдвижного ножа, который, прорезав тонкую ткань ее маечки, вонзился прямо в плоть.
– Да! Да! – испуганно прошипела Иссерли, включив поворотный сигнал и свернув на указанную дорогу. Гравий хрустел под колесами и барабанил по днищу «тойоты». Руки Иссерли вцепились в руль, не в силах расслабиться после внезапного поворота, при каждом вздохе она чувствовала острие ножа, уткнувшееся в ее бок. – Хорошо, хорошо! – кричала она.
Тогда плешивый убрал нож и перехватил руль. Его хватка была мягкой, но крепкой, и со стороны это выглядело так, словно он учил Иссерли вождению. Его рука была вдвое больше руки Иссерли.
– Пожалуйста… подумайте хорошенько… – прохрипела Иссерли.
Он ничего не ответил, но убрал руку с руля, очевидно, уверенный теперь в том, что Иссерли будет выполнять все его приказы. «Тойота» медленно пробиралась через заросшее низким кустарником и заваленное полусгнившими снопами соломы бескрайнее поле. Впереди виднелась небольшая кучка типовых фермерских домиков, представлявших собой в настоящее время каркасы из погнувшихся металлоконструкций, покрытых местами растрескавшимся цементом. Шоссе А-9 уже почти совсем исчезло из зеркала заднего вида, превратившись в узкую серую полоску, похожую на текущую вдалеке реку.
– Поверни направо рядом со штабелем старых покрышек, – скомандовал плешивый. – И притормози.
Иссерли повиновалась. «Тойота» остановилась возле сплошной стены высотой в три и длиной в десять метров. Кроме этой стены, от дома больше ничего не уцелело.
– Вот здесь, – подтвердил плешивый.
Иссерли наконец совладала со своим дыханием. Она пыталась сосредоточиться и начать обдумывать выход из ситуации. Только рассудок мог спасти ее, поскольку бегать она все равно была не в состоянии. И это она, та Иссерли, которая когда-то носилась резво, как овечка! Нет, сейчас она бежать не сможет.
– У меня имеются высокопоставленные друзья, – сказала она.
Плешивый снова рассмеялся: смех его, короткий и сухой, больше походил на кашель.
– Вылезай из машины, – приказал он.
Открыв дверцы, они вышли из машины и ступили на каменистую почву. Плешивый обошел машину, подошел к Иссерли и закрыл дверцу с ее стороны и прижал Иссерли к борту. Продолжая сжимать в одной руке выдвижной нож, он ухватился другой за черную хлопчатобумажную маечку Иссерли и задрал ее наверх, обнажив грудь. Он был так силен, что чуть не оторвал Иссерли от земли, когда майка, скрутившаяся жгутом, застряла под мышками. Иссерли не оставалось ничего другого, как поспешно поднять руки, чтобы позволить плешивому снять с нее одежду.
– Мы можем… превосходно провести время, – предложила Иссерли, сжав грудь в слегка трясущихся от страха руках. – Если вы мне позволите.
На раскрасневшемся лице плешивого невозможно было уловить никакой эмоции. Он отошел от Иссерли на пару шагов, а затем протянул к ней свободную от ножа руку и стал по очереди трогать ее груди зажимая соски большим и указательным пальцами и катая их между ними, словно это были катышки теста.
– Тебе нравится, верно? – спросил он.
– Ммм, – простонала Иссерли.
На самом деле ее груди были абсолютно лишены чувствительности, зато ею в избытке обладал ее позвоночник, который в настоящее время был прижат к выгнутой поверхности автомобиля. От страха и боли на плечах у нее выступил холодный, жгучий пот.
Он мял ее груди бесконечно долго. Пар от дыхания Иссерли и плешивого смешивался в морозном воздухе. Высоко над их головами выглянуло из облаков бледное солнце, отразившись в лысине. Быстро остывающий под воздействием холодной погоды металл двигателя «тойоты» негромко потрескивал.
Наконец, плешивый отступился от сосков и сделал еще один шаг назад.
– Становись на колени, – приказал он.
Пока Иссерли поспешно выполняла этот приказ, плешивый ловко расстегнул свободной рукой застежки на комбинезоне, продемонстрировав под грязной черно-оранжевой шкурой неожиданно белую фуфайку. Расстегнутый до самого паха комбинезон разошелся в стороны. Плешивый извлек свои гениталии, продемонстрировав большую волосатую мошонку. Он еще немного отступил назад, так, что его пенис очутился прямо перед лицом Иссерли.
Приложив нож к шее Иссерли сзади, он слегка уколол ее в затылок лезвием.
– Только чтобы без зубов, поняла? – сказал он.
Его пенис, налитый кровью, гораздо более толстый и бледный, чем человеческий, заканчивался пурпурной асимметричной головкой. На кончике головки виднелось маленькое отверстие, напомнившее Иссерли заплывший глаз мертвой кошки.
– Поняла, – ответила она.
После того, как Иссерли подержала пахнущую мочой плоть у себя во рту около минуты, лезвие ножа стало давить на ее шею гораздо слабее, а вскоре его заменили короткие сильные пальцы.
– Довольно, – простонал плешивый, ухватив ее рукой за волосы.
Сделав шаг назад, он извлек член изо рта Иссерли, а затем внезапно схватил ее за локоть и рванул вверх. Растерявшаяся Иссерли не успела напрячь мускулы, чтобы придать руке характерную для водселей форму, и поэтому она согнулась под разными углами сразу в нескольких суставах, тем самым однозначно выдавая свою человеческую природу. Но плешивый словно ничего не заметил. Именно это обстоятельство вызвало у Иссерли приступ тошнотворного страха, несравнимый со всеми предыдущими.
Как только Иссерли встала на ноги, плешивый толкнул ее в сторону, так, что она оказалась напротив капота «тойоты».
– Повернись, – приказал он.
Иссерли повиновалась, и тогда он вцепился в ее зеленые велюровые брючки и одним рывком сорвал их с нее до самых коленей.
– Боже, – проворчал он у нее за спиной. – Ты что, в аварии побывала?
– Да, – прошептала она. – Простите.
На какой-то краткий миг Иссерли показалось, что сейчас он откажется от своей затеи, но затем она ощутила его руки у себя на спине и почувствовала как они толкают ее вперед, вынуждая лечь животом' на капот.
В отчаянии она искала в памяти подходящее слово, слово, которое могло бы остановить плешивого. Она знала это слово, но никогда не произносила его вслух, только видела написанным – действительно, сегодня утром его нацарапал соломой на земле тот самый водсель.
– Ужальтесь! – неуверенно воззвала она.
Обе его руки держали ее за поясницу, рукоятка ножа упиралась в спину, а член плешивого тыкался между ляжек, пытаясь отыскать отверстие.
– Пожалуйста, – снова начала Иссерли, которой в голову пришла одна идея. – Давайте я вам сама покажу. Так будет лучше, честное слово.
Распластавшись на крышке капота, прижавшись щекой и грудью к гладкому металлу, она взялась обеими руками за ягодицы и развела их в стороны. Она отлично знала, что ее гениталии навсегда погребены в массе уродливых рубцов, оставшихся после ампутации хвоста, но сами эти шрамы отдаленно напоминали отверстие полового органа водсельских самок.
– Я ничего не вижу, – проворчал плешивый.
– Подойди поближе, – велела Иссерли, с трудом повернув голову, чтобы видеть, как его сверкающая лысина склоняется над ее ягодицами. – Это там, ты увидишь.
А затем, навалившись всем весом на капот «тойоты», Иссерли стремительно вывернула руки назад и вверх. Она ударила, зная, куда метит, и не промахнулась. Указательные пальцы на каждой руке глубоко, по самые костяшки, погрузились в глазницы плешивого, проникнув в горячее, вязкое содержимое его черепа.
Задыхаясь от напряжения, она вытащила пальцы, и руки ее тут же со стуком ударились о капот. Она изловчилась встать на ноги прежде, чем у плешивого подкосились ноги и он рухнул на колени. С брюками, обмотавшимися вокруг щиколоток, Иссерли в панике отпрыгнула в сторону как раз вовремя, чтобы уступить дорогу падающему телу плешивого, который с мясистым шлепком врезался лицом прямо в бампер «тойоты».
– А-а-а-а-а-а-а-а-а! – орала Иссерли от отвращения, истерически вытирая кровавые пальцы о голые бедра. – А-а-а-а-а-а-а-а-а!
Она натянула брюки и споткнулась о свою майку, валявшуюся на земле, схватила ее и, продолжая орать, принялась торопливо натягивать на себя эту грязную, мокрую тряпку. Царапая прилипшим песком и камешками локти и руки, она поспешно раскатала дрожащими руками рукава.
Впрыгнув в машину, она включила зажигание. Двигатель ожил, и Иссерли газанула, вдавив педаль в пол до предела. Затем она задним ходом отъехала от тела плешивого, со скрежетом переключила скорости, и двигатель тут же заглох.
Иссерли собралась завести его снова и уехать, но не смогла устоять перед желанием обтереть пальцы еще раз при помощи тряпки, которой обычно очищала ветровое стекло. И тут она заметила, что у нее отсутствует кусок одного ногтя. В гневе она стукнула кулаками по рулевому колесу. Затем вышла из машины и направилась к телу плешивого, чтобы извлечь из него то, что ни при каких обстоятельствах не должно было лопасть в руки судмедэкспертов.