И ещё одна беда, которая неотвратимо надвигается на Литву, Латвию и Эстонию в связи с эмиграцией.
Через несколько лет из-за отъезда платящего налоги экономически активного населения оставшимся в Прибалтике пенсионерам будет не на что платить пенсии.
Согласно прошлогоднему прогнозу Eurostat, в ближайшие 40 лет население Литвы сократится на 38 %, Латвии — на 31 %[36]. С учётом уже произошедшей депопуляции (за последние четверть века Латвия и Литва потеряли около трети своих жителей), к середине XXI века прибалтийские республики потеряют две трети населения. При этом с 2020-го по 2030 год на пенсию уйдёт самое многочисленное поколение жителей Прибалтики, а на рынке труда их сменит поколение самой низкой рождаемости. Исходя из этого, министерство социальной защиты и труда Литовской Республики предполагает, что с 2020 года литовские пенсии будут составлять не более 24 % от средней зарплаты. Надо полагать, в дальнейшем, по мере углубления демографической катастрофы, размер пенсий в странах Прибалтики будет сокращаться всё больше и больше — потому что всё меньше и меньше будет людей, из чьих зарплат эти пенсии формируются.
Так демографическая катастрофа Прибалтики оборачивается для трёх её стран просто катастрофой.
Из-за феноменальной эмиграции населения Литва, Латвия и Эстония в ближайшие десятилетия просто не смогут дальше существовать: в них не останется достаточного количества людей, способных поддерживать социальную, жилищную и городскую инфраструктуру, оплачивать образование детям и пенсии старикам.
Для их спасения от маршей пустых кастрюль, голодных бунтов и самосожжений голодающих, лишённых врачебной помощи пенсионеров потребуются уже не нынешние дотации из еврофондов, составляющие до четверти ВВП прибалтийских республик. Речь будет идти о переводе Прибалтики на содержание целиком и полностью, развёртывании на её территории полноценной спасательной операции и выделении гуманитарной помощи, включающей в себя выплату пенсий местным старикам за счёт иностранных государств и завоз в Прибалтику врачей и иных критически необходимых специалистов, которым должны будут платить зарплаты больше немецких, чтобы они не отказывались там работать.
Но переломить тенденцию к вымиранию Прибалтики уже невозможно. Жизнь уходит из прибалтийских республик с самолётами оставляющих их гастарбайтеров. Будущего у этих стран нет, потому что в будущем у них не просматривается новых поколений. Прибалтика неуклонно превращается в дом престарелых. Литва, Латвия и Эстония — это хоспис Европы. Эти страны вступили в возраст дожития и через несколько десятилетий исчезновение балтийских народов станет свершившимся фактом.
По итогам двух с половиной десятилетий постсоветского развития именно Беларусь сохранила и нарастила человеческий потенциал, в то время как Прибалтика окончательно и бесповоротно его утратила. Население Беларуси с 1991 года сократилось на 7 % — цифра, не сравнимая с депопуляцией в Латвии или Литве, где за четверть века после 1991 года произошла демографическая катастрофа, не имеющая аналогов в новейшей истории.
Население Беларуси в последние годы растёт — как за счёт иммиграции, так и за счёт хорошей рождаемости. Белорусы в массе своей никуда не уезжают, в отличие от латышей с литовцами, из которых треть уже эмигрировала на Запад и ещё треть собирается.
В Прибалтике на это обычно возражают, что если бы у Беларуси и России тоже были открыты границы со странами Евросоюза, то и из этих стран в Западную Европу сбежала бы треть населения. Однако дело не в том, что белорусы не входят в Шенгенскую зону и Евросоюз и не обладают возможностью свободно поехать на заработки в Европу. Украинцы тоже всего этого лишены, тем не менее только в Польшу из сделавшей «европейский выбор» Украины за последние годы уехали более миллиона гастарбайтеров. Белорусы же процентами населения не эмигрируют никуда: ни в ЕС, границы с которым закрыты, ни в Россию, границы с которой открыты.
Главная причина сохранения своего населения в постсоветские годы и нынешней благоприятной демографической ситуации состоит в том, что Беларусь, в отличие от стран Прибалтики, никогда не считала какую-либо часть своего населения лишним и не практиковала эмиграцию как способ решения своих экономических и политических проблем.
Прибалтийская демографическая катастрофа — закономерный итог политики «меньше народу, больше кислороду», которую четверть века проводили власти Литвы, Латвии и Эстонии. Местные правящие элиты сделали ставку на эмиграцию как панацею от любых своих бед: социальных, политических, экономических. Всю постсоветскую историю им была чужда и непонятна идея «сбережения народа»; напротив, они всегда были готовы сделать очередное «кровопускание», ради решения своих проблем потеряв ещё немножко населения.
В 1990-е годы прибалтийские этнократы добивались незыблемости своей власти путём выдворения «русских оккупантов». Формула «чемодан, вокзал, Россия!» была практически официальной политикой, в обществе сознательно формировалась атмосфера ненависти по отношению к русскоязычным, первые лица Литвы, Латвии и Эстонии без стеснения говорили, что оптимальное решение проблемы русского населения — заставить всех русских уехать в Россию.
Рекорды по эмиграции из стран Прибалтики были установлены в начале 1990-х годов, когда оттуда бежало русскоязычное население. На следующий год после разделения латвийского общества на граждан и «неграждан», в 1993 году, из Латвии навсегда уехали 36 тысяч человек. Пик эмиграции из Эстонии пришёлся на 1992 год и также был связан с массовым лишением русских гражданства и ликвидацией советских армейских частей.
Эмиграция русскоязычного населения из Литвы, Латвии и Эстонии продолжалась все 90-е. Её стимулировали откровенная недоброжелательность власти и титульного большинства к русскому меньшинству, повсеместное выдавливание из оборота русского языка и дискриминационная по отношению к русским языковая политика.
Выстраивая свою государственность на основе этнического национализма, выставляя русскоязычных «пятой колонной» и вынуждая их уезжать, прибалтийские этнократы закрепляли свою власть: национализм и русофобия делали эту власть незыблемой.
Беларусь же является единственной постсоветской республикой, в которой все 1990-е годы сохранялось положительное сальдо миграции.
Люди не бежали из Беларуси, потому что власть не делила их по сортам на граждан и «неграждан», не вводила визы с Россией, не строила белорусскую государственность на основе национализма и не занималась дискриминацией русскоязычных, сделав вместо этого русский язык вторым государственным.
После вступления стран Балтии в Евросоюз трудовая миграция избавила прибалтийские элиты от необходимости всерьёз заниматься экономикой и социальной сферой. Зачем бороться за сохранение промышленности? Зачем отстаивать в Брюсселе Игналинскую АЭС? Зачем драться за каждого потенциального инвестора? Зачем спасать от банкротства самый большой в Европе литовский рыболовный флот? Зачем помогать жильём молодым семьям, зачем поддерживать молодых специалистов, зачем платить пособия за каждого второго и последующего ребенка?
Вместо всего этого можно просто сказать: не нравится — границы открыты. Чемодан, аэропорт, Лондон! В Европе зарплаты в 5 раз больше, а нам без вас головной боли будет меньше.
Поэтому новые высоты эмиграции прибалтийские страны берут после кризиса 2008–2009 годов. По данным Центрального статистического управления Латвии, в 2010 году страну покинули 11 тысяч человек, в 2011-м — 30 тысяч, в 2012-м — 25 тысяч, в 2013-м — 23 тысячи. Из Эстонии в 2010 году уехали 5,4 тысячи человек, в 2011-м — 6,2 тысячи, в 2012-м — 11 тысяч. Рекордные в истории Литвы 84 тысячи жителей эмигрировали из Литовской республики в 2010 году.
Выдавливание всех этих тысяч жителей было сознательной политикой правительств Литвы, Латвии и Эстонии по выходу из социально-экономического кризиса за счёт избавления от «лишних ртов».
«Как одно из неуспешных действий в борьбе с экономическим кризисом, с волной эмиграции, которую породил кризис, можно вспомнить жаркие дебаты с премьером Кубилюсом, который вместо оказания помощи лишившимся в кризис работы людям стал помогать тем, у кого была работа, чтобы она стала еще лучше», — говорит заместитель председателя Центробанка Литвы Раймондас Куодис, считающий антисоциальную политику правительства консерваторов в период кризиса одной из причин катастрофической демографической ситуации в Литве[37].
«Самый главный враг латвийской демографии — это, кажется, министерство финансов. Оно блокирует любые улучшения в сфере демографической политики», — говорит профессор Латвийского университета демограф Илмарс Межс, уверенный, что Латвия движется к демографической катастрофе[38].
Стоит ли удивляться этой катастрофе, если в Латвии, к примеру, за пять лет «антикризисной политики» кабинета Валдиса Домбровскиса была закрыта каждая вторая больница? Это было названо правительством «оптимизацией медицинской сети». В Беларуси за те же годы под тем же обоснованием «оптимизации» было закрыто 1,9 % медицинских учреждений. Так в каком случае имела место оптимизация, а в каком — уничтожение социальной инфраструктуры?
Республика Беларусь входит в десятку стран Европы с наиболее высокой выживаемостью детей с онкологическими заболеваниями — 75 %. В рейтинге, подготовленном Bloomberg в 2014 г. на основе данных Всемирной организации здравоохранения и Всемирного банка, эффективность белорусской системы здравоохранения превосходит США[39].
Белорусское государство не лечило безработицу эмиграцией, всегда боролось за сохранение рабочих мест и спасало предприятия от банкротства; наконец, оно в самые тяжёлые моменты своей истории сохраняло своим приоритетом социальную сферу — поэтому люди из Беларуси не бежали даже в периоды экономических кризисов.