Глава 5«Кошмар любого человека». Три травмированных ребенка
Детей бьют. Детей растлевают. Дети растут бок о бок с алкоголизмом и насилием. Детей передают от одного родственника к другому, из одной приемной семьи в другую.
Слишком много детей живут в ужасающих условиях. Психотики и психопаты в этом исследовании вышли из полных и внешне счастливых семей, тогда как все травмированные стрелки — из неблагополучных семей и терпели самое разное жестокое обращение.
Как жестокое обращение формирует ребенка? Среди распространенных последствий — комплексы, депрессия, враждебность, стыд, отчаяние и безнадежный настрой. Это характеристики посттравматического стрессового расстройства (ПТСР).
У травмированных людей часто снижена способность выражать чувства, часто они чувствуют себя отделенными от других. Они могут ощущать постоянную угрозу и проявлять паранойю в умеренной форме. Это называется «сверхбдительность» — то есть они постоянно настороже из-за угроз их безопасности. Часто они занимаются саморазрушением — посредством токсикомании, самоповреждения или суицидальных мыслей. А иногда впадают в буйство.
«Я думал, моей жизни конец»
Митчелл Джонсон был соучастником Дрю Голдена в нападении на школу в Джонсборо, штат Арканзас. За этим исключением у мальчиков не было ничего общего. Более того, предыстория Митчелла отличается от предыстории всех стрелков, кого мы до сих пор рассматривали. Все остальные — Дрю Голден, Эрик Харрис, Дилан Клиболд, Майкл Карнил, Эндрю Вурст, Кип Кинкл и Чо Сын Хи — вышли из в целом устойчивых, нормально функционирующих семей. Там нет известных случаев избиения, сексуального растления, алкоголизма или криминального поведения у родителей. Жизнь Митчелла была другой.
До встречи со Скоттом Джонсоном Гретхен, мать Митчелла, была замужем один раз и воспитывала дочь от первого брака. Гретхен и Скотт встретились и поженились в Миннесоте, у них родилось двое детей — Митчелл и Монте. Гретхен работала надзирательницей в тюрьме. Скотт — продавцом в бакалейной лавке в маленьком городке Спринг-Вэлли. Сообщалось, что они были финансово обеспечены, но бывший сосед вспоминал, что семья жила в грязи: «На полу кухни — собачье дерьмо… На стойке неделями лежала гниющая еда. Двор не подметали, газон и не стригли»{1}.
Грязный дом — не единственная беда, с которой приходилось мириться Митчеллу. Его отец, Скотт Джонсон, был тяжелым человеком. Гретхен называла его алкоголиком с крутым норовом, а Митчелл говорил, что отец курит марихуану. Митчелл тоже курил, влезая в отцовскую заначку без разрешения{2}. Скотт Джонсон мог наорать, проламывал кулаком дыры в стенах дома и избивал Митчелла. Митчелл заявлял, что отец «бил меня по лицу, хлестал, швырял о стены»{3}. Припадки отца так пугали, что после них Митчелл дрожал от ужаса еще долгие часы. Временами ему становилось физически плохо.
Возможно, чтобы отдохнуть от ситуации дома, Митчелл исчезал, не сообщая родителям, куда. Несколько раз Джонсоны звонили начальнику местной полиции, чтобы им помогли найти пропавшего сына.
В 1993 году Скотта Джонсона арестовали за кражу мяса с рабочего места. Затем его уволили, и он пошел в дальнобойщики. Брак уже трещал по швам из-за алкоголизма и взрывного характера Скотта. Пока Гретхен подолгу работала, а Скотт находился в дороге, Митчелл и Монте часто проводили время дома у их бабушки по материнской линии. Она жила в трейлерном парке, и Скотту Джонсону не нравилось, что его дети там ночуют. Он заявлял, что им там не хватает места. Одному приходилось спать на софе в гостиной, а второму — на полу. Из-за этого Гретхен и Скотт ссорились.
Хотя семейная жизнь у Митчелла выдалась трудной, это еще не самое худшее, что он испытал. В восемь лет Митчелла начал насиловать мальчик старшего возраста — эта ситуация продолжалась несколько лет. Вдобавок к этому насильник угрожал расправой бабушке Митчелла, если он кому-нибудь расскажет. Таким образом сексуальная травма осложнилась ужасом из-за угрозы жизни бабушке. Мало того, младший брат Митчелла, Монте, тоже стал жертвой этого насильника. Из-за того, что Митчелл не смог защитить брата, у него, вероятно, остались чувства вины, отчаяния и гнева.
Когда Митчеллу исполнилось десять, родители развелись. По словам кузена, после этого поведение мальчика ухудшилось: «Он влезал в стычки — иногда устные, иногда с кулаками. Его легко было разозлить»{4}. На время процедуры развода Гретхен взяла Митчелла и Монте жить к своей матери. Она ярко рисует картину процесса: «Скотт орал, называл меня… как только не называл. Было ужасно и некрасиво. Врывался в дверь и говорил… „Я оставлю детей себе. Здесь им не место… Лучше сдам их в приют, чем позволю жить с тобой“, — и хлопал дверью. Потом Митчелла тошнило»{5}.
Несмотря на проблемы дома и сексуальное насилие, держался Митчелл удивительно хорошо. Ему нравилось учиться, петь, он хорошо себя вел, считался отличником. Был известен обходительным характером.
Угрозы Скотта Джонсона отнять детей ни к чему не привели, и Гретхен переехала с мальчиками в Арканзас, где впоследствии вышла за Терри Вударда; это был ее третий брак. У Вударда имелись судимости из-за наркотиков и незаконного применения огнестрельного оружия. Несмотря на свое прошлое, он стал хорошим мужем и отцом. Митчелл восхищался отчимом и считал, что его тюремный срок — это круто{6}.
Митчелл удивительно хорошо акклиматизировался в Арканзасе. Нашел друзей. Ходил в церковь. Пел в хоре, выступал в домах престарелых. Попал в школьные команды по футболу, бейсболу и баскетболу. Неплохо для новенького, особенно с таким травматичным прош- лым.
В школе Митчелл получал хорошие оценки и отмечался за вежливость и манеры. К учителям обращался «мэм» и «сэр». Учитель седьмого класса присылал родителям Митчелла записку со словами: «Вы можете гордиться своим сыном. Со мной он всегда вежлив и честен. Я хочу, чтобы и вы, и он знали, как я его ценю»{7}.
Хоть его новым домом стал Арканзас, на летние каникулы Митчелл возвращался в Миннесоту к отцу. Летом 1997 года у него появились две фиксации: девочки и банды. Первая — нормальна, вторая — настораживает. Более того, если верить его двоюродному брату Майку Нимейеру, Митчелл говорил, «что готов на все, лишь бы попасть в банду… Убьет любого, лишь бы попасть в банду»{8}. Почему банды и девочки? И так, и так мальчик может доказать свою мужественность. А у Митчелла в это время начался пубертатный возраст.
Пробуждение сексуальности было сопряжено с проблемами. Начало пубертатности воскресило его воспоминания о сексуальном надругательстве{9}. Он не мог контролировать сексуальные позывы. На летних каникулах его застали со спущенными штанами с двухлетней девочкой. Он сказал, что трогал вагину девочки. Жертвы растления иногда сами проявляют противоправное сексуальное поведение. В тот же период у Митчелла появились суицидальные наклонности. По словам его друга, после того как понравившаяся ему в Миннесоте девочка не захотела иметь с ним ничего общего, он впал в отчаяние. Плакал, взял пистолет и веревку и собирался покончить с собой, но друг его отговорил.
Несмотря на сексуальные и романтические проблемы того лета, с девочками в школе Митчелл ладил. Он считался красивым и ходил с несколькими на свидания. И все-таки было в его отношениях что-то странноватое. Митчелл подходил к этому очень серьезно — настолько серьезно, что заговаривал с девочками о браке. Для 13 лет это необычное поведение. Еще Митчелл отчаянно хотел, чтобы несколько девочек снимались для школьных фотографий обязательно с кольцами, которые он им дарил. Он старался изо всех сил — возможно, даже чересчур, — но успех в отношениях был для него жизненно важен.
Это не единственная сфера, где Митчелл старался изо всех сил. Несмотря на вежливость и обходительность, он пытался впечатлить сверстников тем, какой он опасный парень. Строил из себя крутого и издевался над детьми. Кое-кто называл его хулиганом с тяжелым характером, который ругался и угрожал одноклассникам. Он хвастался, что состоит в банде, но сверстники только отмахивались. (Однако во время дачи показаний в 2007 году Митчелл настаивал, что состоит в банде Бладс[12].) Таким образом попытки показаться крутым привели к противоположному результату; дети смеялись над его словами и дразнили «недоделанным гангстером». И все-таки Митчелл не стал парией. При спортивных достижениях, хороших оценках, друзьях и подружках дела у него шли хорошо. Впрочем, за кадром все было не так уж радужно.
Весна 1998 года стала для Митчелла крайне напряженной. Он потратил несколько сотен долларов на секс по телефону. Что еще хуже, деньги он тратил с отцовской кредитки. Отец в ярости заявил, что Гретхен не в состоянии воспитывать Митчелла. Угрожал забрать мальчика к себе в Миннесоту. Из-за мысли о том, чтобы навсегда поселиться у отца, Митчелл жил в страхе и безнадежности.
Дела становились все хуже. Всего за пару недель до стрельбы его выгнали из баскетбольной команды (или не приняли — тут источники расходятся) за то, что он вырезал у себя на плече свои инициалы. Нанесение себе физических травм, среди прочего, — распространенное поведение у жертв растления. Люди вредят себе по разным причинам. Некоторые режут себя, чтобы заглушить чувства, отвлечь себя от психологической боли болью физической. Другие наказывают себя. Мотивация Митчелла остается неизвестной.
Вдобавок к утрате статуса из-за баскетбольной команды с ним порвала подруга. В то же время его временно исключили из школы за ссору с учителями, потому что он отказывался снимать кепку в помещении.
Это было уже третье исключение Митчелла. Первое произошло в шестом классе, когда он разбил стеклянный колпак на термостате. Второе — из-за того, что он ругался на учителя. Еще его лупили за неприличные выражения во время поездки в автобусе. Впрочем, все проступки Митчелла считались несерьезными, в школе от него не ждали серьезных проблем. И все же с ним происходило слишком много всего и сразу.
Один знакомый сказал, что Митчелл записывал людей из школы в «список смерти», но список не обнаружили, а Митчелл отрицал, что писал что-то об убийствах. Тот же знакомый сказал, что Митчелл жаловался, будто «ему все осточертело». Другой показал, что за день до нападения Митчелл говорил, что придет в школу и застрелит всех девочек, которые с ним порвали. Третий заявил, что Митчелл обещал убить всех, кто его ненавидит, и всех, кого ненавидит он. Через девять лет Митчелл отрицал, что делал такие заявления в день перед нападением. И все же больше десяти школьников заявили, что слышали эти угрозы лично. Говорил он это или нет, внятного мотива для нападения не видно — кажется, фрустрация и гнев Митчелла просто разрослись до того, что он больше не мог с ними справиться. Но почему убийство? Почему он не покончил с собой?
Возможно, он хотел мести. Именно Шеннон Райт, убитая учительница, временно отчислила его за то, что он разбил стекло у термостата. Но это произошло еще в шестом классе, за два года до нападения. Ее смерть — итог возмездия или она просто оказалась не в то время не в том месте? В показаниях от 2007 года Митчелл настаивал, что не выбирал мисс Райт в жертвы, и сказал, что она ему нравилась.
Что насчет других жертв? По словам друга Митчелла, две из них — девочки, которые отказались с ним встречаться. Вдобавок жертвой стала Кэндис, порвавшая с ним незадолго до нападения. Хотя выбор жертв предполагает месть, достоверно это определить нельзя.
Например, мисс Райт закрывала учениц от обстрела; в нее попала пуля, предназначенная для другого. К тому же баллистики не всегда могли определить, кто из мальчиков кого застрелил. Таким образом, девочки, которые не хотели встречаться с Митчеллом, могли случайно попасться на мушку Дрю, а не быть целями для мести. Митчелл отрицал, что целился в кого-то конкретно, и настаивал, что очень расстроился, когда увидел, что они попали в Кэндис. Вопросы мотива и намерения остаются неясными.
Кто был главным в нападении? Свидетельства указывают, хотя и не однозначно, на Дрю. Во время ареста Митчелл, застигнутый врасплох, сказал, что все придумал Дрю. Позже Дрю сам признавался работнику программы реабилитации, что был зачинщиком. Таким образом оба назвали лидером Дрю.
К тому же это Дрю увлекался оружием и имел за спиной годы опыта в стрельбе. Это у него был доступ к арсеналу — все оружие взято из домов его родителей и дедушки. Это Дрю включил пожарную тревогу в школе, чтобы начать эвакуацию. Наконец, это Дрю вел себя агрессивнее при нападении. Полицейское расследование выявило, что Митчелл сделал пять выстрелов, а Дрю — 25{10}.
Версия, что главным был Дрю, значительно подкрепилась в 2007-м, когда Митчелл дал показания. (Дрю, в отличие от Митчелла, так и не дал показания; мы не можем сличить их версии.)
Он сказал, что это Дрю первый заговорил о стрельбе, а он отказался участвовать. Тогда Дрю якобы ответил, что хочет только припугнуть людей, а не убивать. Через несколько месяцев Дрю снова поднял тему и попросил Митчелла просто помочь с транспортом. На это Митчелл согласился, но настаивал, чтобы никто не пострадал. Это, конечно, противоречит сообщениям тех учеников, которые заявляли об угрозах Митчелла в день перед нападением.
Согласно показаниям Митчелла Дрю попросил его присоединиться к обстрелу в сам день нападения. Митчелл признал, что целился и стрелял, но добавил, что хотел стрелять поверх голов. Хоть он и признался, что смотрел в оптический прицел и четко видел людей, намерение убивать он отрицал. На уточняющий вопрос Митчелл только повторил, что никого не хотел ранить, и не смог объяснить, что же произошло.
Насколько можно верить его показанию? Больше десяти учеников заявили, что перед нападением Митчелл озвучивал угрозы. Таким образом трудно поверить словам Митчелла, будто Дрю попросил присоединиться к обстрелу только в день самого нападения. То же относится к его настойчивым утверждениям, будто он не собирался никого ранить, — особенно упорно он отказывался признавать, что смотрел в оптический прицел.
Почему Митчелл участвовал в стрельбе? Он попытался ответить на этот вопрос в показаниях:
«Почему я участвовал. Даже и не знаю… На время нападения, помню, я чувствовал себя в ловушке, будто никто меня не понимает, знаете? Как бы — даже не знаю. Просто — меня словно загнали в угол. Казалось, мне некуда деваться, ничего не поделать. Я думал, моей жизни конец»{11}.
Эти слова предполагают, что Митчелл участвовал в нападении не потому, что просто подчинился Дрю, и не из-за обиды на девочек, а из-за отчаяния и депрессии. Еще он злился.
В показаниях он отрицал, что атака имеет отношение к временному исключению или вообще к чему угодно в школе. Тогда почему же он злился?
Одна причина — отношения с отцом: «Мы с папой никогда не уживались — с моим настоящим папой, Скоттом. Я туда [Миннесота] ездил, но мне там совсем не нравилось»{12}. Еще одна причина — сексуальное растление: «В пубертатном возрасте я вспомнил, что меня домогались. Это сильно повлияло на мой гнев, сильно повлияло на то, почему я все время злился»{13}. Виктимизация часто порождает желание отомстить.
Но зачем убивать школьников? Возможно, он направил гнев на мальчиков, которые отметали его претензии на бандитскую славу, и девочек, которые ему отказали. Эти события могли пробудить глубокое чувство стыда, вызванное растлением. Если так, Митчелл — не единственный травмированный мальчик, выместивший гнев на попавшихся под руку целях, а не на главных источниках своей боли. (Факты для этой главы взяты из исследования Кэтрин Ньюмен{14}.)
Сын Рэмбо
На Эване Рамси лежало семейное проклятие. По крайней мере, он сам так думал. За одиннадцать лет до того, как он напал на школу, его отец, Дон Рамси, заработал прозвище «Рэмбо с Аляски». Когда Эвану было около пяти лет, в квартире семьи случился пожар. Сообщалось, что Дон Рамси обвинял в пожаре местных политиков и оплатил место в газете «Анкоридж Таймс», чтобы опубликовать открытое письмо члену правительства. Когда газета отказалась печатать письмо, Дон Рамси решил взять дело в свои руки. Он заявился в издательство, будто солдат на войну. По его собственным словам: «Я был вооружен до зубов… У меня была полуавтоматическая AR 180–223, где-то 180 патронов для нее. Короткоствольный магнум 44-го калибра и где-то 30 патронов для него»{15}.
Рамси вошел в здание газеты и закрыл двери цепью. Бросил дымовые шашки и петарды, затем выстрелил в потолок и направился в кабинет издателя, где взял его в заложники. Несмотря на заявления, что он готов умереть, но заставит газету опубликовать письмо, после короткой полицейской осады Рамси отдал оружие издателю. Он попал за решетку приблизительно на десять лет. 13 января 1997 года Рамси выпустили. 9 февраля Рамси позвонил сыну Эвану и сказал, что теперь он свободный человек. Через десять дней Эван устроил собственную бойню.
У Эвана хватало и других проблем помимо того, что он считался сыном «Рэмбо с Аляски». Еще до этого инцидента из-за пожара в квартире семье пришлось несколько раз переезжать. К тому же мать Эвана, Кэрол Рамси, страдала от алкоголизма — она пила и до осуждения мужа, но ситуация стало только хуже, когда он попал в тюрьму: «Я ничего не делала без алкоголя. Каждое утро на завтрак у меня было пиво, а потом я пила весь день», — говорила она{16}. В 1995 году Кэрол обвинили в вождении в нетрезвом виде; через год — в пьянстве в общественном месте{17}.
Семейная жизнь была неблагополучной и по другим причинам. Не успел Дон Рамси отправиться в тюрьму, Кэрол ушла от него и переехала вместе с тремя детьми в Фэрбанкс, где жила «на велфэре[13] и алкоголе»{18}. Затем Кэрол съехалась с мужчиной в другом городе и перевезла детей с собой. С пива она перешла на виски. Что хуже, ее друг оказался деспотом. Она ушла и от него, перебралась с детьми к очередному мужчине в другом городе. Алкоголизм не прекращался, а второй знакомый оказался таким же деспотом.
Семейная ситуация ухудшилась настолько, что, когда Эвану было семь, вмешалось Отделение служб семьи и молодежи. Когда к ним домой пришел соцработник, Кэрол была так пьяна, что не могла даже выговорить ни слова. Ее три сына сгрудились в квартире без отопления. Температура на улице была 22 градуса ниже нуля.
Эвана с братьями забрали у матери и на два-три года отправили к приемным семьям. Время от времени мальчики возвращались к Кэрол. Когда она снова срывалась, их возвращали опекунам. Однажды вечером мужчина Кэрол ударил ее старшего сына Джона. Джон, кому тогда было около девяти лет (Эвану — семь), решил, что с него хватит. Он повел младших братьев в ночь Аляски, на температуру ниже нуля, чтобы сбежать от семейного насилия. Должно быть, мальчики находились в отчаянии, раз рискнули жизнью. Они укрылись на застекленной веранде в доме директора их школы. Оттуда их и вернули в приемные семьи.
После этого все окончательно пошло под откос. В течение двух-трех лет Эван и его младший брат Уильям сменили десять приемных семей. Такая нестабильность может быть опасна для ребенка, даже если все семьи встречают любовью и поддержкой. А в случае Эвана опека, возможно, один из самых травматичных факторов в его жизни. В одной семье биологический сын опекунов физически и сексуально издевался над мальчиками. На лице и шее Эвана находили синяки. Особенно унизительным было сексуальное надругательство — мальчик мочился в рот Эвану и Уильяму.
Дети предподросткового возраста очень редко совершают — или даже пытаются совершить — самоубийство. Но нет ничего удивительного, что Эван совершил попытку в десять лет. Он зашел в океан, чтобы утопиться; неизвестно, помешали ему или он передумал сам. Почему захотел умереть десятилетний мальчик? Мы знаем, что из-за пожара он остался без дома и впоследствии часто переезжал. Мы знаем, что его отец на много лет сел в тюрьму. Мы знаем, что его мать была алкоголичкой и жила с жестокими мужчинами. Мы знаем, что он переезжал из приемной семьи к приемной семье и что как минимум в одной над ним издевались. После всего этого вместе взятого, да еще до десяти лет, немудрено, что Эван задумался о самоубийстве.
Возможно, существовал стресс и кроме того, что нам известен. Дон Рамси был готов убивать, чтобы опубликовать письмо; каким он был отцом и мужем? Что за жизнь была в доме Рамси при нем? А когда его не стало, насколько плохо жилось с матерью Эвана? Что насчет остальных приемных семей, кроме той, где произошло надругательство, — насколько они были благополучными и заботливыми? В семье, где Эван находился на момент стрельбы, проживал приемный сын, осуждавшийся за сексуальное преступление. Это не значит, что с Эваном жестоко обращались и здесь, но он мог оказаться легкой мишенью. Поэтому возможно, что в жизни Эвана куда больше травм, чем дошло до общественности.
Существовали и другие проблемы. Старший брат Эвана, Джон, начал преступную жизнь в 12 лет, в том числе участвовал в кражах и нападениях. Эван же вступал в конфликт со сверстниками, и его избивал ученик по имени Джош Палачиос. Стал серьезной проблемой и норов Эвана. В 1996 году приемная семья вызывала полицию, потому что он пробил ногой дыру в стене и угрожал родной дочери той семьи. В школе известны многочисленные случаи вспыльчивости, когда он бросался вещами и убегал из здания. В учебный год 1995–1996 он набрал дюжину дисциплинарных взысканий. В 1995 году Эван снова хотел покончить с собой. Он позвонил другу и сказал: «У тебя пять минут, чтобы приехать, иначе я застрелюсь»{19}. В какой-то момент Эван начал употреблять наркотики — предположительно, чтобы облегчить страдания и сбежать от реальности своей тяжелой жизни.
Незадолго до нападения произошло несколько событий, усиливших гнев и переживания Эвана. За десять дней до нападения позвонил его отец с новостями об освобождении. Неизвестно, что это означало для Эвана, возможно, его пугала жизнь с отцом.
В то же время после нескольких месяцев свиданий с ним порвала девушка и переехала. За неделю до нападения завуч забрал у Эвана CD-плеер. Мелочь, но она подлила масла в огонь гнева мальчика. Также за неделю до бойни брата Джона арестовали за вооруженное ограбление магазина порнографии. Возможно, и на нем лежало семейное проклятие.
В конце концов Эван дошел до ручки. 19 февраля 1997 года он вошел в школу и застрелил Джоша Палачиоса (ученика, который его избивал) и директора (не того, кто приютил его несколько лет назад). Выстрел из дробовика, убивший Джоша, задел еще двух школьников. Затем Эван прошелся по коридорам, стреляя по шкафчикам. Наконец он приставил ствол к подбородку, чтобы покончить с собой, но не спустил курок. Он сел в тюрьму и, вероятно, останется там до конца жизни.
Печальнее всего в нападении Эвана то, что изначально он не собирался совершить убийство, но его подбили на это сверстники. Эван хотел прийти в школу с оружием, чтобы припугнуть тех, кто над ним издевался, а потом покончить с собой. Когда Эван рассказал о своих планах двум друзьям (один из них — двоюродный брат), вместо того, чтобы отговорить или обратиться за помощью к взрослым, они подтолкнули его к убийству. С их подначек Эван составил список из трех человек. Друзья назвали ему еще 11 имен.
Эвану говорили, что он прославится:
«[Друг] сказал, что мои лицо и имя обойдут весь мир. Сказал, что я прославлюсь. Сказал, что обо мне услышит множество людей. Сказал, что мне надо наслаждаться славой»{20}.
Один друг даже научил Эвана пользоваться дробовиком 12-го калибра, а второй обещал принести в школу свое оружие, чтобы поддержать. Разговор о самоубийстве случился за четыре-пять дней до нападения. Стрелять из дробовика Эвана научили за день до нападения.
Не только эти два друга знали о будущем нападении, но и многие другие ученики понимали, что что-то произойдет. Даже собралась компания зевак. Один принес по этому случаю камеру. В какой-то момент одна девочка сказала школьнику, который вышел посмотреть на стрельбу с балкона: «Тебе не стоит приходить… Ты в списке»{21}. Хотя о запланированной атаке знали многие, никто ни слова не сообщил ни родителям, ни учителям. Полиция не предъявила обвинения тем ученикам, кто просто знал о нападении заранее, но друзей, подстрекавших Эвана, арестовали. Один признал вину в халатности, приведшей к смерти, второго осудили по статье об убийстве второй степени.
Объяснил ли Эван свое поведение? После нападения в его спальне нашли записку; он думал, что к моменту, когда записку найдут, уже совершит убийство и самоубийство. Он писал о том, что убьет директора, хотя не объяснил, за что.
Позднее сообщалось, что директора ненавидел один из друзей Эвана, и это он подбивал Эвана его застрелить. Еще в записке Эван жаловался на «негативное» обращение, но не дал конкретики:
«Главная причина, почему я это сделал, — мне осточертело, что со мной каждый день так обращаются… Жизнь — отстой, так что я немного поубивал и убил себя»{22}.
После произошедшего Эван сказал: «Моя главная цель, когда я отправился в школу, была уйти… покончить с собой»{23}. Эван уже думал о самоубийстве за несколько лет до стрельбы, и записка ясно дает понять, что он планировал наложить на себя руки. Однако когда настало время, он обнаружил, что не может.
Насколько плохо с Эваном обходились сверстники? Джош Палачиос и прочие бросались в Эвана клочками туалетной бумаги. После нападения Эван сказал: «Меня обзывали говном, ублюдком. Я… меня обзывали долбанутым и дауном»{24}. Объясняют ли эти издевательства убийственную реакцию?
Оглядываясь назад, сам Эван так не думает. Вспоминая об убитом мальчике, Эван сказал: «Сейчас я задумываюсь… и удивляюсь, чего я из-за него так расстраивался? Подумаешь, обзывался дураком»{25}.
Хотя в школе над Эваном издевались, у него все-таки были друзья. Не считая двух мальчиков, подстрекавших к нападению, были и другие — как мальчики, так и девочки.
Более того, утверждают, что он дружил с самыми успевающими учениками в школе. Поэтому одиночкой его не назвать. Впрочем, стоит отметить, что Джош Палачиос, который издевался над Эваном и провоцировал на драки, был популярным парнем, любимцем девочек и звездой баскетбольной команды. В плане статуса он представлял собой все, чем не являлся Эван. Как и с остальными стрелками, мы видим пересечение двух моментов: гнев на плохое обращение и зависть из-за разницы в положении.
Задним числом Эван назвал несколько проблем, которые совокупно подтолкнули его к насилию. Да, он злился, что у него конфисковали плеер. Но это не все:
«[Моя] девушка меня послала и пропала. И все постоянно ко мне лезли, всё доводили и доводили. И я не знаю, кто мои родители; это тоже ранило. Казалось, у всех моих друзей есть отец. А Джеймс и Мэттью [его два друга] меня все подбивали: „Да, это будет просто [нецензурно] здорово“»{26}.
Хоть Эван нашел и убил того, кто над ним издевался, дело было не в одной мести. Сказать, что нападение вызвано жаждой мести, — значит проигнорировать накипевший опустошительный стресс, который Эван переживал год за годом. А также проигнорировать тот факт, что изначально Эван планировал убить только себя и больше никого. На убийство его подбили друзья. Жажда мести могла повлиять на выбор жертв, но не являлась причиной нападения.
Да, над ним издевались, но нападение произошло не из-за этого. А из-за всего остального, что с ним случилось: отец в тюрьме, мать-алкоголичка, приемные семьи, жестокое обращение, суицидальная депрессия. И, возможно, попытка пойти по стопам «Рэмбо с Аляски». Эван знал о странном нападении отца на газету. Он представлял его себе каким-то мачо-воином? Чувствовал, что обречен пойти по стопам отца?
Как бы то ни было, сам Эван называл это семейным проклятием{27}.
«16 лет копившегося гнева»
Если на Эване Рамси и лежало семейное проклятие, он был такой не один. У Джеффри Уиза похожая семейная история и похожее «проклятие». Более того, семейная история Джеффри, возможно, травматичнее, чем у любого другого школьного стрелка. Хотя в ней много пробелов, очевидно, что трудности в жизни Джеффри начались очень рано.
Джеффри был коренным американцем из племени оджибве (чиппева). Он жил то в Миннеаполисе, то в Ред-Лейке, штат Миннесота, — это резервация с населением приблизительно в 5 тысяч человек. Хотя его родители так и не женились, первые три месяца он жил вместе с матерью и отцом, Джоанной Уиз и Дэвиролом Люсьером-мл. Затем, по неизвестной причине, с трех месяцев до трех лет Джеффри проживал с отцом. Мать оставалась в Миннеаполисе, а Джеффри переехал с отцом в Ред-Лейк.
В возрасте трех лет Джеффри вернулся к матери. С ней жизнь оказалась далеко не благополучной. Когда ему было четыре, Джоанну Уиз арестовали за вождение в пьяном виде. Через несколько месяцев ее снова посадили в тюрьму — в этот раз за нападение. Позже она связалась с неким Тимоти Дежарле и родила от него двоих детей.
Джеффри передавали из рук в руки родные — он жил то с матерью, то с дедушкой, то с бабушкой. Время от времени ночевал дома у «культурного координатора» из школы Ред-Лейка. Еще он попадал в приемные семьи. Не считая коротких тюремных заключений матери, частая смена домов и опекунов началась из-за двух семейных трагедий.
21 июля 1997 года отец Джеффри Дэрил Люсьер-мл. попал в осаду полиции, продлившуюся целый день. Положение усугублялось тем, что одним из осаждающих был Дэрил Люсьер-ст., дед Джеффри. Дед Джеффри уговаривал сына сдаться, не причиняя никому вреда, но безуспешно. Отец Джеффри предпочел не сдаваться и застрелился. Ему было 31. Джеффри было восемь. Это первая трагедия.
Приблизительно два года спустя мать и двоюродная сестра Джеффри отправились выпить. Сестра села за руль в пьяном виде и попала в аварию; она погибла. Мать выжила, но получила серьезную черепно-мозговую травму. Ее отправили в дом инвалидов, где она не вставала с инвалидной коляски и заново училась основным навыкам. Это вторая трагедия.
Между этими травматическими событиями мать Джеффри вышла за Тимоти Дежарле, который считался алкоголиком. После аварии он ее бросил. Когда она больше не могла воспитывать детей, приемная семья взяла двух детей пары, но не Джеффри.
Таким образом Джеффри всего за два года лишился отца из-за самоубийства, матери — из-за инвалидности, а также был разлучен с отчимом и сводными братом и сестрой.
Эти утраты — не единственные источники страданий в жизни Джеффри. Еще до аварии от матери было не дождаться любви и заботы:
«В детстве она жестоко со мной обращалась. Била всем, что под руку попадется, и много пила. Говорила, что я ошибка, говорила много такого, с чем было трудно справиться или даже слушать без слез»{28}.
Мать Джеффри и ее неопознанный любовник всячески издевались над мальчиком. Например, выгоняли из дома, запирали в шкафу или заставляли часами стоять на коленях в углу.
Джеффри Уиз пережил жестокое обращение из-за матери-алкоголички. Побывал у череды родственников и приемных семей. Остался без отца из-за его самоубийства и без матери из-за ее травмы мозга. Кроме всего перечисленного, какой еще стресс давил на Джеффри? Что за человек был его отец? Почему он попал в полицейскую осаду? Какие были у него проблемы и как это повлияло на сына?
Что бы это ни были за факторы, 21 марта 2005 года Джеффри провел давно запланированную атаку. Он убил своего дедушку и его подругу у них дома. Затем забрал полицейское оружие и бронежилет дедушки и поехал на полицейской машине в школу, где застрелил охранника и вошел в здание. Там он убил пять учеников, одного учителя и ранил еще семь человек.
Как всегда, наш первый вопрос — «Почему?» Хотя Джеффри много писал, в основном это рассказы, и можно найти только минимальные дневниковые записи на его сайте. Возможно, ему было одиноко, потому что он несколько недель не посещал школу. Разные источники называли причиной проблемы со здоровьем, с успеваемостью, с поведением и попытку защитить его от издевательств. Однако если верить бабушке, Джеффри обучался на дому по рекомендации консультанта из больницы резервации. Во всяком случае, до атаки Джеффри не ходил в школу приблизительно пять недель.
Какое-то время он проявлял склонности к самоубийству. Свое отчаяние он выражал недвусмысленно:
«Большинство людей никогда не встречались с теми, кто переживает такую боль, что от нее иногда становится физически плохо, вгоняет в такую тоску, что даже не можешь сдвинуться с места, становится настолько грустно и тяжело, что вышибить мозги или сунуть голову в петлю кажется облегчением»{29}.
Джеффри дошел до точки, когда пытался покончить с собой, перерезав запястья; попытка была такой серьезной, что он попал в больницу. Через несколько месяцев после попытки он выложил в Сеть такой текст:
Я прошел в жизни многое, что толкнуло меня на темный путь, по которому большинство не идет. Я вскрыл кожу на запястьях ножом для бумаги, окрасив пол спальни кровью, которую нельзя было проливать. Просидев, как мне казалось, целые часы (на самом деле лишь минуты), я обрел откровение, что это неверный путь. Я сам решил обратиться за медицинской помощью, хотя мог избрать сидеть дальше, пока кровь не вылилась бы из вертикальных разрезов и я бы не умер{30}.
Джеффри выписали «Прозак» — антидепрессант, но это, похоже, не помогло. Джеффри продолжал мучиться. Он несколько раз резал кожу, царапал металлическим наконечником карандаша. Из наркотиков предпочитал марихуану и часто ее курил. Восьмой класс прогуливал. Писал рассказы о насилии, рисовал картинки с насилием, делал короткие мультфильмы об убийствах и самоубийствах. Жизнь он подытожил так: «16 лет накопившегося гнева, что подавлялся лишь короткими проблесками надежды, которые угасли во тьме»{31}.
За два месяца до нападения Джеффри написал на своей веб-странице:
Так, блин, наивно, так, блин, наивно. Всегда ждал перемен, хотя знал, что ничего никогда не меняется. Я видел, как матери выбирают мужика вместо собственной плоти и крови. Видел, как люди выбирают алкоголь вместо дружбы. Я больше не буду жертвовать собой ради других, моя частичка на хрен умерла, и я все это ненавижу. Я пережил кошмар любого человека, и уже одно это меня сломало. Наверное, я и правда, блин, никчемный. Этот мир никогда не изменится, никогда. Гори оно все огнем{32}.
Упоминание матерей, которые выбирают «мужика вместо собственной плоти и крови», вполне может касаться его собственной матери. Упоминание тех, кто «выбирает алкоголь вместо дружбы», остается загадкой. И так же, хоть гнев и отчаяние налицо, Джеффри не объясняет, что именно толкнуло его за край. Что он имел в виду под «кошмаром любого человека»? Он говорил об утрате родителей? О перенесенном жестоком обращении? Или о чем-то еще?
Загадочным и тревожным аспектом личности Джеффри был его интерес к нацистам. Он запостил такое сообщение на неонацистском сайте: «Я наткнулся на этот сайт, когда изучал Третий рейх и нацизм, среди прочего. Наверное, у меня всегда было естественное восхищение Гитлером и его идеалами»{33}. Он выбрал ник Todesengel — на немецком это значит «Ангел смерти». В другом месте в Сети он называл себя «национал-социалистическим коренным американцем» и «индейским нацистом».
Мысль об индейском нацисте кажется оксимороном, ведь нацисты считали неарийские нации хуже себя. Как коренной американец может быть неонацистом? Джеффри писал, что восхищается «смелостью Гитлера при нападении на большие страны»{34}. Таким образом, для Джеффри, как и для Эрика Харриса, отождествление с Гитлером было попыткой отождествиться с источником силы.
Есть и другая тревожная параллель с Эриком Харрисом и его фиксацией на естественном отборе и выживании сильнейшего. Джеффри запостил в Сети такую цитату Гитлера: «Закон существования требует непрерывных убийств… Так пусть выживут сильнейшие»{35}. Эрик недвусмысленно выражал желание избавить мир от слабых. Джеффри действительно разделял эту идеологию? Или просто цеплялся за нее для оправдания убийств? Джеффри пользовался идеологией нацистов, чтобы объяснить самому себе месть сверстникам?
Джеффри оставил интересный комментарий в Интернете о своем интересе к нацистам: «Я чувствую сильную связь с нацистской Германией, и это не самая приятная мысль, но я ничего поделать не могу»{36}. Эти слова показывают, что Джеффри самого беспокоил его интерес к нацистам, но, хоть он этому не радовался, считал, что не в силах это изменить. Очевидно, эта тяга заполняла какую-то неудовлетворенную потребность, которой он сам не понимал.
Есть многочисленные сообщения, что Джеффри дразнили или доставали некоторые сверстники, а также многочисленные сообщения, что его никто не трогал. Показания настолько противоречивы, что невозможно знать наверняка, что действительно творилось с ним в школе.
Если верить его тете, к Джеффри приставали из-за внешности — но не ежедневно и не сильно. Однако другие говорят, что Джеффри мучили постоянно и что издевательства были чрезмерными. Хотя Мишель Кингберд, подруга, заявила, что Джеффри не являлся объектом насмешек.
Сам Джеффри отмечал, что его внешность и размеры пресекали любые насмешки. По сообщениям, он был ростом 1,9 метра и весил от 115 до 130 кг — внушительный размер. Еще он одевался во все черное и какое-то время ходил с прической в виде маленьких рожек. По его словам, «из-за моего размера и внешности люди пристают ко мне реже, чем если бы я выглядел слабаком»{37}.
Сообщения, называющие Джеффри одиночкой, ошибочны. Девочка по имени Джен сказала, что те, кто утверждает, будто у Джеффри не было друзей, не знают, о чем говорят: «Они с ним никогда не общались. Он был самым милым парнем, которого только можно встретить»{38}. Алисия, знакомая Джеффри, заявила: «Он казался славным парнем… Когда я с ним разговаривала, он вел себя дружелюбно»{39}. Мишель говорила о Джеффри так: «Он был веселым. Он был крутым… Когда мне становилось грустно, он всегда умел меня порадовать… Всегда меня смешил»{40}. Еще одна девочка сказала: «Он всегда помогал другим в беде»{41}.
Джеффри играл на гитаре и участвовал в группе. В одном посте он писал, что у него есть друзья, хотя он и не понимает, почему им нравится и почему они нравятся ему. Этими друзьями могли быть «Даркеры» — компания мальчишек вне основной группы учеников. В месяц нападения Джеффри посмотрел с парой приятелей фильм Гаса Ван Сента «Слон» о стрельбе в школе. Возможно, его лучшим другом был кузен Луи Жюрден. Им обоим было 16, они вместе ходили в школу и регулярно переписывались по электронной почте. После нападения следствие изучило в качестве улик больше 900 страниц их интернет-бесед. Таким образом сообщения о том, что Джеффри ни с кем не общался, попросту неправда. Хотя он не приобщился к костяку местной культуры сверстников, у него были друзья и знакомые как среди парней, так и среди девушек.
Возможно, еще труднее, чем беспорядочный расстрел школьников, понять убийство его дедушки по отцовской линии. Во время нападения Джеффри проживал с бабушкой по отцовской линии (бабушка и дедушка жили раздельно), хотя и бывал дома у деда. Родные отмечали, что Джеффри и дедушка любили друг друга и всегда ладили. Это кажется маловероятным, учитывая не только то, что Джеффри его убил, но и то, что при этом он произвел как минимум десять выстрелов в голову и грудь. Это говорит о безграничном гневе на деда. Вдобавок Джеффри убил Мишель Сигану — подругу дедушки. Почему? Есть ли намеки на мотив Джеффри в этих убийствах?
По заключениям правоохранителей, расследовавшим убийства, мальчик злился на дедушку из-за того, что тот ушел от бабушки Джеффри к другой женщине — Мишель Сигане. Объясняет ли это ярость Джеффри? Возможно. Но, возможно, существовал и более глубоко залегающий источник ярости, который могут раскрыть нам тексты самого Джеффри.
Как уже упоминалось, большинство его текстов, доступных публике, — рассказы. Обычно это рассказы жестокие, с особым интересом к зомби. Пользоваться художественной литературой для понимания внутреннего мира — это спорный подход, но в отсутствие других улик имеет смысл строить предположения.
В одном рассказе персонаж сталкивается с киллером и говорит: «Это ты, парень, который убил моего отца»{42}. Затем персонаж расстреливает киллера. Я не могу не задуматься, не сказал ли Джеффри что-нибудь похожее дедушке перед убийством. В конце концов, тот участвовал в вооруженной осаде, где отец Джеффри покончил с собой. Сын винил деда за смерть отца?
Другой рассказ как будто отражает жизнь самого Джеффри. В нем персонаж рассказывает друзьям о том, как рос с отцом-полицейским. Отец Джеффри тоже рос с отцом-полицейским. Затем в рассказе друзья узнают, что этот персонаж покончил с собой. Отец Джеффри тоже покончил с собой. Таким образом, как в жизни, так и в литературе сын полицейского наложил на себя руки. Этот рассказ мог быть попыткой Джеффри справиться с семейной травмой.
Однако в мрачном сюжетном повороте самоубийца возвращается к жизни в виде зомби. Ему несколько раз стреляют в голову, шею и грудь. Возможно, эта добавка выражает гнев Джеффри на отца. Как мальчик справлялся с утратой отца из-за самоубийства? Были бы неудивительны противоречивые чувства гнева и скорби. Возможно, он злился на то, что отец оборвал свою жизнь, а дед не смог этому помешать.
Стоит упомянуть еще одно произведение Джеффри. Он нарисовал 30-секундный мультфильм о том, как человек с оружием расстреливает людей, а потом убивает себя. Здесь есть три пророческих элемента. Самый очевидный — хладнокровное убийство невинных. Второй — то, что стрелок покончил с собой, выстрелив себе в голову.
Однако вдобавок киллер взрывает гранатой полицейскую машину. Не предвещало ли это убийство его деда-полицейского?
Не считая чувств гнева, могли участвовать и другие. Нам неизвестно, что Джеффри думал об отце, что знал об обстоятельствах его гибели и как относился к его самоубийству. Не считал ли он своего отца героем? Не являлся ли Дэвид Люсьер-мл. его ролевой моделью? Не стала ли стрельба в школе подражанием перестрелке с полицией? Не чувствовал ли Джеффри себя обреченным пойти по стопам отца?
Джеффри написал пассаж, предполагающий, что он восхищался отцом из-за самоубийства. Или, возможно, так он готовился к собственной смерти:
«По-моему, нужна немалая смелость, чтобы принять смерть… Нужна смелость, чтобы обратить оружие на себя, нужна смелость, чтобы взглянуть смерти в лицо. Знать, что ты умрешь, и все равно пойти до конца — для этого нужен сильный дух»{43}.
Вдобавок к травматичной семейной истории и издевательствам сверстников следует учесть еще один фактор, чтобы понять это нападение. Джеффри спланировал его не один. Оказывается, они несколько месяцев планировали его с двоюродным братом. Хотя их разговоры по электронной почте не обнародованы, сообщается, что в них упоминалась будущая атака.
В день нападения Луи говорил людям, что преступником был Джеффри, еще до того, как услышал об этом по новостям. Он знал. А поскольку он знал и участвовал в планировании, ему предъявили обвинение за соучастие в нападении. Хотя изначальное это обвинение сняли, Луи признал вину в том, что он отправлял угрозы в Интернете. Его роль в планировании остается неясной. Также неизвестно, почему Джеффри совершил нападение в одиночку. Возможно, Джеффри уже не мог сдержать гнев, окончательно лишился желания жить. Результат? Еще один мальчик последовал по стопам отца, с куда более мрачными последствиями.
Травмированные стрелки
Всего одна травма может оказать на ребенка огромное влияние; у этих стрелков травм было в избытке. Все три мальчика пережили эмоциональное и физическое жестокое обращение дома. Эвана избивали несколько жестоких мужчин, с которыми проживала его мать, а потом и мальчик из приемной семьи. Джеффри избивали мать и мужчины, с которыми она связывалась. Митчелла мучил и терроризировал его отец. Возможно, еще хуже избиений то, что двух из трех травмированных стрелков были жертвами сексуального насилия. Митчелла несколько лет насиловал старший мальчик, а Эвана растлевали в приемной семье.
Физические и сексуальные надругательства могут иметь сокрушительные последствия — в их числе комплексы, гнев, депрессия и суицид. Травмы влияют на характер и отношения людей. Из-за травмы у них может появиться ощущение ущербности, им труднее довериться другим. Под ударом их способность доверять, любить и чувствовать связь с окружающими.
Вдобавок к травмам стрелки жили с непрерывным стрессом и значительными утратами. У всех троих родители злоупотребляли различными веществами. Одно это может серьезно повредить семейным отношениям. В совокупности с тяжелыми травмами ущерб умножается. Все трое не задерживались на одном месте подолгу. У Эвана и Джеффри переезды были многократными, часто — к приемным семьям. Такие переезды — большой стресс для детей, когда они раз за разом расстаются с друзьями и опекунами и попадают в новое окружение.
При ближайшем рассмотрении Эвана и Джеффри открывается поразительное число сходств. Оба мальчика были коренными американцами: Джеффри — с обеих сторон, Эван — со стороны матери (она была наполовину эскимоской и наполовину атапаской){44}. Эван и Джеффри лишились отцов — один попал в тюрьму, другой покончил с собой. У обоих были матери-алкоголички с небрежным или жестоким отношением и сожителями-тиранами. Через год-два после утраты отцов они оба в каком-то смысле лишились и матерей. В одном случае мальчика забрали из семьи из-за алкоголизма матери, а в другом — из-за инвалидности. Оба мальчика в итоге оказались у опекунов. Оба употребляли наркотики. Оба были склонны к суициду. Оба в какой-то степени были объектами травли в школе. У обоих были друзья, помогавшие в планировании нападений. В случае Джеффри друг был еще и кузеном. Аналогично кузеном был один из двух друзей Эвана, подстрекавших к нападению.
Хотя у Митчелла тоже есть история жестокого обращения, его жизнь значительно отличается от жизни Эвана и Джеффри. Его мать не пила и не издевалась над ним. Родители Митчелла развелись, и мать переехала, но в приемной семье он не жил ни разу. Какое-то время проводил у бабушки, когда родители ссорились, но ни разу не оставался без внимания родственника.
Тем не менее среди событий, которые привели к нападениям Митчелла и Эвана, есть свои параллели. Обоих незадолго до бойни наказывали в школе из-за дисциплины. Оба за неделю-другую до нападения поссорились с подругами. Оба столкнулись с перспективой снова жить с отцом, а это могло их пугать. В случае Митчелла отец так злился из-за его плохого поведения, что грозил разлучить его с матерью. В случае Эвана отец вышел из тюрьмы и позвонил, чтобы восстановить связь. Таким образом, вдобавок к истории жестокого отношения сошлись многочисленные события, укрепившие отчаяние, депрессию и ярость.
Какова жизнь травмированных стрелков? Во-первых, мир был непредсказуем. Родительский алкоголизм и тяжелый характер значили, что мальчики никогда не знали, что ждет их завтра. Может, к ним отнесутся с теплом, может, им опять достанется. Они переезжали от одного родственника к другому и обратно или из одной приемной семьи к другой. Стабильность была им неведома. Вне семей оба столкнулись с жестоким и унизительным сексуальным надругательством. Оба потеряли родителей из-за разлуки, тюрьмы и смерти.
Они находились в такой депрессии, что думали о самоубийстве. Скорее всего, они стыдились себя, своих семей, пережитого. Жизнь была слишком тяжела. Они начали курить марихуану. Они пытались подружиться в школе, но навыков общения не хватало, и их дразнили. За ними известны случаи нанесения себя повреждений и попытки самоубийства. Жизнь была несправедлива, а мир — беспощаден. Никому нельзя было доверять. Ко всему прочему они злились. Злились на жизнь. Злились на то, что оказались в аду. Несмотря на все это, они не были сумасшедшими или злодеями — только несчастными. Глубоко несчастными. Они искали способ покончить со страданиями. К сожалению, тем самым они породили еще больше страданий.