– Если я буду следовать предложенному вами режиму, то вскоре ослабну так, что не смогу перейти эту комнату.
– Именно в этом вся суть, миледи!
– Вчера я читала статью доктора Агостины де Фиоре из Падуанского университета…
– Женщины? – негодующе выплюнул Крофт. – Итальянки?!
– … которая утверждает, что хотя, находясь в положении, и нужно стараться не набирать лишний вес, тем не менее важно по-прежнему употреблять достаточное количество разнообразной и здоровой пищи. Голодание не только ослабляет здоровье будущей матери, но также подвергает риску ребенка.
– Совершеннейший вздор! – Крофт прочистил горло: – Надеюсь, вы принимаете прописанное мной слабительное?
– Мне от него делается нехорошо.
– Вам и не должно делаться от него хорошо! Оно предназначено, чтобы вернуть ваши жизненные жидкости в равновесие. Миледи, прошу, вы обязаны доверять мне в данном вопросе. – Доктор сложил ладони вместе, словно в молитве. – У вас излишне цветущий вид и слишком много энергии. К этому сроку пациентки, которые следуют моим ограничениям, бледны и апатичны, как и подобает женщинам, готовящимся рожать. Мне придется опять прибегнуть к кровопусканию.
Геро молча наблюдала, как Крофт ставит таз и достает из саквояжа ланцет.
– И боюсь, весьма обильному, – добавил он. – В сложившихся обстоятельствах было бы неразумно пустить менее двух пинт[27].
– Двух пинт?!
– Именно, миледи, – подтвердил Крофт, наступая на пациентку с плотно сжатыми губами и взглядом, выражающим устало-снисходительное презрение к слабому полу, с капризами которого он вынужден бороться изо дня в день.
* * * * * * * *
К тому времени, когда Себастьян добрался до Брук-стрит, пошел снег. Большие, мягкие белые хлопья слетали на землю, припорашивая мостовую и железные перила ведущей в подвал лестницы.
– Сыровато на улице, милорд? – поинтересовался дворецкий Морей, принимая у хозяина шляпу, пальто и перчатки.
– Боюсь, до вечера нам грозит куда больше сырости. – Взгляд Себастьяна упал на скромную мужскую шляпу, лежавшую на соседнем стуле. – Вижу, приехал доктор Крофт?
– Да, милорд. Он…
Дворецкий запнулся от донесшегося сверху дребезжащего грохота.
Мгновение спустя по лестнице, развевая полами черного сюртука и обеими руками сжимая перед собой саквояж, пулей слетел невысокий, худощавый человечек с опущенной головой, сжатыми в сердитую линию губами и упрямо выдвинутым подбородком. Но при виде Себастьяна он остановился, раздувая ноздри и дрожа всем телом от негодования.
– Лорд Девлин, – сухо поклонился Крофт, делая последний шаг с лестницы в холл. – Рад видеть, что вы дома, ибо это дает мне возможность лично сообщить вам, что я отказываюсь – да, отказываюсь! – впредь выступать в качестве акушера леди Девлин. Она упряма, своевольна и полна сумасбродных идей, почерпнутых из каких-то нелепых иностранных статеек. Она игнорирует мои советы, не выполняет предписаний, а только что швырнула в меня таз, когда я попытался настоять на кровопускании.
– И как же именно вы «настаивали»?
Тщедушная грудь доктора дернулась от возмущенного вдоха.
– Иногда у будущих матерей возобладают эмоции, и требуется проявлять мужскую твердость.
– Вам повезло, что леди Девлин не воткнула в вас ланцет.
Черты Крофта потемнели от новой вспышки гнева.
– Действительно, она грозилась это сделать. – Он одернул жилет, сбившийся от поспешного спуска по лестнице. – Я не могу брать на себя ответственность за исход родов, когда пациентка не желает соблюдать мой «разгрузочный режим». Поэтому отказываюсь от должности. Я также не смогу с чистой совестью рекомендовать леди Девлин в качестве пациентки никому из моих коллег. Откровенно говоря, не представляю, чтобы при сложившихся обстоятельствах вам удалось найти компетентного врача, который согласился бы принимать у вашей супруги роды.
– При каких таких «обстоятельствах»? – с обманчивым спокойствием осведомился Себастьян.
Достопочтенный Ричард Крофт открыл было рот, но затем явно передумал произносить то, что намеревался, и закрыл его.
– О чем это вы? – придвинулся ближе к акушеру Себастьян.
Тот попятился, стукнув каблуками о нижний подступенок.
– Каких обстоятельствах, черт вас дери?
Крофт тяжело сглотнул.
– Ребенок…
– Да?
Кадык дернулся снова.
– Ребенок в неправильном положении. На таком сроке он уже должен был повернуться головкой вниз, готовясь войти в родовые пути. Но этого не произошло. Он лежит… наоборот.
Себастьяну словно кто-то сдавил сердце в груди и двинул локтем в солнечное сплетение, поэтому он не сразу смог выговорить:
– Что можно сделать?
Крофт покачал головой:
– Ничего.
– В каком смысле, «ничего»?
– Ребенок может еще повернуться сам.
– А если не повернется?
Акушер бочком продвинулся к двери.
– Некоторые младенцы с ягодичным предлежанием переносят роды благополучно.
– А их матери?
– Некоторые роженицы остаются в живых, – последовал ответ. – Но…
– Но?!
Крофт выпрямил спину и встретил свирепый взгляд Себастьяна с достойной восхищения храбростью.
– Но чтобы выжили и мать, и дитя… Такое случается крайне редко.
ГЛАВА 25
Положив руку на полотнище тяжелой шторы, Геро стояла у окна своей спальни и смотрела на падающий с небес снег.
– Мне следует извиниться перед бедным доктором, – заговорила она, когда муж встал у нее за спиной.
– Ты действительно швырнула в него таз?
– Хм. Безобразный поступок, да?
Себастьян обнял жену и привлек спиной к себе. Она пахла шелком, лавандой и собой, и на мгновение его охватил такой прилив чувств, что пришлось крепко зажмурить глаза.
– Пожалуй. Но тем не менее вполне объяснимый. Этот доктор – напыщенный, педантичный осел.
Геро покачала головой.
– Может, и осел, но у него благие намерения. Он искренне верит в свои предписания.
Когда муж промолчал, она добавила:
– Я так понимаю, Крофт сообщил тебе, что ребенок, скорее всего, лежит неправильно?
– По его же словам, ребенок еще может повернуться.
– Может.
Себастьян положил ладони на выпуклость ее живота, надеясь, что Геро не заметит, как нетверды его руки.
– Нам нужно подыскать другого акушера – и желательно не идиота.
– Они все идиоты. – Геро прислонила голову к его плечу, и ее губы изогнулись в странной улыбке. – Если хочешь знать мое мнение, неправильное предлежание ребенка – вот настоящая причина, по которой Крофт умыл руки. Он попросту боится.
«А кто в здравом уме не побоялся бы принимать тяжелые роды у дочери лорда Джарвиса?» – подумал Себастьян, но вслух не произнес.
– Как насчет Гибсона? – предложила Геро.
– Пол – хирург, а не врач общей практики и не акушер, – напомнил Себастьян.
– Думаешь, для меня это имеет значение? Ты не хуже меня знаешь, что ему уже случалось принимать роды. Во всяком случае, он наверняка может кого-то порекомендовать.
– Увы, по-моему, он разделяет твое нелестное мнение о представителях этой профессии. Но я спрошу.
Себастьян замолчал. В его голове теснились мысли о тех младенцах, которых потеряла мать Геро. «Из-за чего? – задавался он вопросом. – Тоже неправильное предлежание? Или причина совершенно иная? Какое-то отклонение у самой леди Джарвис, едва не стоившее ей жизни?»
– Догадываюсь, о чем ты думаешь, – обронила Геро. – Но я не моя мать.
Она повернулась в объятьях мужа, накрыла ладонью его щеку и поцеловала в губы.
– Все будет хорошо.
Он пропустил сквозь пальцы ее волосы, обхватил затылок и привлек ближе, обводя взглядом очертания щек, нежный изгиб губ. Ему хотелось признаться, как он страшится потерять ее, как не мыслит без нее дальнейшей жизни. И все же он ничего не сказал, даже не прошептал три простых слова: «Я люблю тебя». Произнести их сейчас означало бы допустить возможность, что она может умереть. Поэтому он смолчал.
Геро оказалась храбрее.
– Я не собираюсь умирать.
Себастьян приклонился к ее лбу. Но снова ничего не сказал, ведь она не хуже него понимала, что человек не волен выбирать час собственной смерти.
* * * * * * * *
Пока Себастьян добирался на Тауэр-Хилл, снег посыпал быстро и густо, крупными хлопьями, которые обжигали лицо и стремительно укрывали город белой пеленой.
– Господи Боже, Девлин, – охнул Гибсон, когда приятель ввалился к нему в дом, оббивая снег с сапог. – Зачем тебя понесло на улицу в такую погоду?
Себастьян высвободился из мокрого пальто.
– Мне срочно нужно имя хорошего акушера, Пол.
Гибсон запнулся на полпути к своей крохотной гостиной и с изумлением оглянулся:
– Я думал, леди Девлин наблюдает достопочтенный Ричард Крофт.
– Он от нее отказался. Будто бы потому, что моя супруга не самая кроткая и послушная пациентка. С этим не поспоришь, но, если говорить начистоту, полагаю, Крофт попросту боится Джарвиса. Ребенок лежит неправильно, Пол.
– Я бы пока не особо волновался – срок ведь еще небольшой. Младенец должен появиться на свет в апреле. Он повернется поближе к родам.
Себастьян открыто встретил взгляд друга.
– Боюсь, срок был несколько преуменьшен, чтобы успокоить языки великосветских сплетников. До родов неделя-две.
– Ох. – Выражение лица Гибсона подтвердило все худшие опасения, даже с избытком. – Матерь Божья, – негромко добавил он и отвернулся, чтобы налить два стакана бургундского.
– Все так плохо? – спросил Себастьян, не сводя с него глаз.
Гибсон протянул ему вино.
– Иногда ребенок поворачивается чуть ли не в последнюю минуту.
– Имя знающего акушера, Пол. Мне оно необходимо. И срочно.
Гибсон смахнул со лба упавшую прядь волос. Себастьян наконец заметил, что друг не только побрился, но и повязал чистый галстук и явно заставил миссис Федерико выгладить ему рубашку.