– Он называл только ее имя. Джулия.
За их спиной с металлическим лязгом стукнула калитка. Обернувшись, Себастьян увидел, что к ним широким шагом направляется Армон Вондрей, размахивая сжатыми в кулаки руками и осторожно ставя ступни, чтобы не поскользнуться на подтаявшей дорожке.
– Вы! – издалека зычно выкрикнул француз, протыкая воздух указательным пальцем. – Что вы здесь делаете? Не приближайтесь к моей дочери! Держитесь от нее подальше!
Коснувшись края шляпы, Себастьян поклонился молодой вдове.
– Благодарю вас за помощь.
В ее взгляде он не заметил ни тени страха. Шумное неистовство отца явно не испугало Мадлен.
– Я приложила бы все силы, чтобы вам помочь, – негромко сказала она. – Я очень хочу, чтобы убийцу Дамиона Пельтана предали правосудию.
Голос Вондрея гремел по заснеженному садику.
– Зачем вы сюда явились, а? Что, по-вашему, такого может рассказать моя дочь, чем вы могли бы воспользоваться? На Пельтана напали грабители; если хотите найти его убийц, ищите в трущобах Лондона. А не здесь!
Себастьян еще раз коснулся края шляпы:
– Monsieur.
Француз резко остановился. Его полное лицо раскраснелось, дыхание хрипло вырывалось из груди и клубилось вокруг белыми облачками, пока он молча сверлил незваного гостя свирепым взглядом.
Проскользнув мимо него, Себастьян направился к калитке.
– Держитесь подальше от моей дочери! – выкрикнул вслед ему Вондрей. – Вы слышите? Слышите?!
Себастьян снова развернулся к нему лицом:
– Вы явно чего-то боитесь. Чего же?
Но Вондрей только сжал челюсти, тараща глаза, словно человек, вдруг увидевший наяву один из худших своих кошмаров.
* * * * * * * *
– Итак, леди Питер солгала тебе, – подытожила Геро, беря мужа под руку. Еще не пробило полдень, и супруги пришли сюда, в Гайд-парк, на короткую прогулку, категорически не одобряемую достопочтенным Крофтом. В этот неурочный час и при столь холодной и сырой погоде парк, по сути, находился полностью в их распоряжении. Но дорожки были скользкими, поэтому приходилось внимательно следить, куда ставишь ногу. – Между Дамионом Пельтаном и его обожаемой Джулией было нечто гораздо большее, нежели детская дружба.
– Да уж. Хотя вполне возможно, что она не понимала, насколько глубоки его чувства.
– Понимала. Она же обещала ждать его.
– Твоя правда. Но прошло слишком много времени. Девушка не могла быть уверена, любит ли Дамион ее по-прежнему или нет. Ее семья была вынуждена покинуть Францию девять лет назад. Это долгий срок.
– Для некоторых мужчин не такой уж долгий, – спокойно ответила Геро, и Себастьян почувствовал, как загораются его щеки. Он сам любил Кэт Болейн восемь долгих лет и даже дольше, и для Геро это не составляло тайны.
Спустя секунду она спросила:
– Думаешь, поэтому Пельтан решился поехать в Лондон? Чтобы снова ее увидеть?
– Я бы сказал, это весьма вероятно. Хотя не добавляет чести Пельтану, принимая во внимание, что его возлюбленная уже несколько лет как удачно вышла замуж.
– Ты не знаешь, счастлива ли она в браке.
Себастьян вспомнил об увиденных на тонком запястье отметинах, иссиня-черных отпечатках карающей руки разгневанного мужчины.
– Твоя правда, не знаю. На самом деле, с учетом всего, что мне известно об ее супруге, леди Рэдклифф скорее несчастлива в своем замужестве.
– Интересно, знал ли об этом Дамион Пельтан? – посмотрела на мужа Геро.
Себастьян ответил на ее взгляд:
– Именно этот вопрос я и намерен ей задать.
* * * * * * * *
В платной библиотеке Клиффорда на Стренде леди Питер Рэдклифф пыталась поставить книгу обратно на высокую полку, когда Себастьян взял у нее тонкий голубой томик и засунул на место.
– Позвольте помочь.
– Благодарю вас. – Обтянутые перчатками пальцы нервно сжали ручки ридикюля, зеленые глаза метнулись по сторонам, словно опасаясь свидетелей.
Сегодня на даме было элегантное прогулочное платье из жаконета с тремя отделанными кантом оборками и лиловый бархатный спенсер. Но наряд был сшит не по последней моде и наводил на мысль, что финансовые дела ее супруга не в лучшем состоянии.
– Я обнаружил, что вы не были правдивы со мной, леди Питер, – негромко сказал Себастьян.
Ее губы приоткрылись в стремительном вдохе.
– Не понимаю, о чем вы.
– Дамион Пельтан не просто друг ваших детских лет. Когда-то он любил вас, как и вы любили его. Покидая Париж, вы обещались ждать его. Вечно.
Следовало ожидать, что Джулия Рэдклифф станет отпираться. Но она только опустила взгляд на свои руки и прикусила нижнюю губу.
– «Вечно» – это слишком долгий срок, – ее голос звучал не громче шепота. – Особенно для женщины.
– Вы знали, что он до сих пор любит вас?
Она медленно покрутила головой. Но предательски погустевший румянец на ее щеках обличал неправду.
– Я слышал, Пельтан приехал в Лондон из-за некой дамы. Из-за вас, не так ли?
– Нет! Прошу вас, – хрипло воскликнула леди Питер, поднимая на Себастьяна умоляющие глаза. – Если муж узнает, что я снова разговаривала с вами, он…
– Изобьет вас?
Все краски сбежали с ее лица.
– Конечно же, нет! Что вы такое говорите?!
– Доктор Пельтан приехал в Лондон, чтобы встретиться с женщиной. Если не с вами, то с кем же?
Джулия Рэдклифф попятилась от него, по-прежнему мотая головой из стороны в сторону.
– С его сестрой, – прошептала она. – Дамион приехал повидаться с сестрой.
– Сестрой? Какой сестрой?
Собеседница воззрилась на Себастьяна так, словно его неосведомленность захватила ее врасплох.
– С Алекси.
Он ощутил, как пульс заколотится в горле.
– Хотите сказать, Александри Соваж – сестра доктора Пельтана?!
– Разве вы не знали?
– Нет. Не знал.
ГЛАВА 30
Себастьян громко постучался в хирургический кабинет на Тауэр-Хилл. В ответ не раздалось ни звука.
Чертыхнувшись под нос, он забарабанил в соседнюю дверь, ожидая увидеть экономку Гибсона, миссис Федерико. Но ему открыла Александри Соваж собственной персоной.
Француженка застыла, держа руку на щеколде, каждой своей чертой выражая неприязнь, и Себастьяну на миг показалось, что сейчас она хлопнет дверью прямо ему в лицо.
– А где Гибсон? – спросил он.
– В больнице Святого Варфоломея.
На раненой было то же самое поношенное серое платье, что и в ночь нападения, однако кто-то явно предпринял попытку отчистить с ткани пятна.
– Похоже, вам гораздо лучше.
– Так и есть. Сегодня утром я сказала доктору Гибсону, что чувствую себя достаточно хорошо, чтобы вернуться домой.
– Тем не менее вы все еще здесь, – кольнул Себастьян, проскальзывая мимо Александри в коридор.
Она щелкнула дверью и развернулась к визитеру:
– Доктор возражает против моего отъезда.
Себастьян всмотрелся в ее лицо – изящный нос, темно-карие глаза, высокие скулы, – ища сходство с мужчиной, которого коротко видел на прозекторском столе.
Нет, совсем не похожи.
Александри подбоченилась одной рукой:
– Насколько я понимаю, вы считает Пола Гибсона своим другом.
– Да, он мой друг. А в чем дело?
– Вам известно, что он злоупотребляет опием?
Направляясь сюда, Себастьян ожидал совсем не такого разговора.
– Я знаю, что Пол время от времени принимает лауданум.
– Он зашел в своем пристрастии гораздо дальше.
Не дождавшись ответа, Александри выдохнула:
– Так вы знали – и ничего не предпринимали?
– А что я должен был предпринять? Пол страдает от боли – жестокой, истязающей душу боли. Вы как врач должны понимать его состояние лучше, чем кто бы то ни было. Опий позволяет ему справляться с этим.
– Опий убивает его.
– Боль тоже убивала бы.
– Есть способы помочь избавиться.
– Помочь избавиться от боли или от его при… – Себастьян начал было произносить «пристрастия», но успел поправиться, – привычки.
– От того и от другого.
– Я пришел сюда говорить не о Гибсоне. Я пришел спросить, какого дьявола вы утаили, что Дамион Пельтан – ваш брат?
Александри держалась вымученно прямо.
– Как вы это выяснили?
– А разве имеет значение, как я это выяснил?
– Думаю, нет. – Француженка своеобразно, едва заметно передернула плечом. – Я узнала ваш голос еще в самую первую ночь. И сообщила вам только то, что была вынуждена, поскольку не доверяю вам.
– Из-за того, что случилось в Португалии?
– Естественно. А вы ожидали другого к себе отношения?
Себастьян отмечал напряженные линии возле ее ноздрей, темные тени в ее глазах. Но явились они следствием недавнего ранения или горьких воспоминаний, вызванных его присутствием, определить не мог.
– Вы больше ничего не вспомнили о нападении в Кошачьем Лазе?
– Кое-что вспомнила, но не все. – Александри сглотнула. – Помню, как мы вышли от мадам Бизетт и направились обратно к Тауэру, надеясь найти там извозчика. Было очень холодно и темно, и Дамион… нервничал.
– Нервничал? Почему?
– Он еще с тех пор, когда был маленьким, терпеть не мог темноты.
– Так что же произошло?
– Кажется, я услышала за спиной шаги. Сначала они были далеко, но быстро приближались. Я повернулась посмотреть, кто нас нагоняет, и… – Александри запнулась и покачала головой: – Это последнее, что я помню.
– Расскажите мне о Самсоне Баллоке.
Шоколадные глаза удивленно распахнулись, затем прищурились.
– А про него-то откуда вам известно?
– Мне известно, что этот тип угрожал прикончить вас. Почему, черт подери, вы не удосужились упомянуть о нем?
– Но я говорила о нем – по крайней мере Гибсону. Заметьте, Баллок угрожал мне, а не Дамиону. Так какое он может иметь отношение к случившемуся?
– Он винит вас в смерти своего брата. А теперь обнаруживается, что Дамион –