Ильин считает, что возрождение России «должно совершиться в вековечных традициях русского народа и русского государства. И притом – не в виде «реакции», а в формах творческой новизны. Это будет новый русский строй, новая государственная Россия» /22, с. 155/. Но коммунизм в России тоталитарен, он полностью убил свободу. Поэтому строительство новой России он мыслит только после ликвидации коммунистического строя. К сожалению, он оказался прав: социалистический строй разрушен. Но разрушителями его оказались силы антирусские, ненавидящие Россию и жаждущие ее уничтожения. Умный и зоркий Ильин такую опасность видел, но слепая, всепобеждающая ненависть к коммунистам не давала ему рассмотреть подлинное лицо врагов России и их действительную силу.
Русская Церковь.
Тотальный антикоммунизм привел Ильина к выводам, неприемлемым для православного сознания. Он уверен, что в Советах «все ложь», в том числе – и Церковь. Он вопрошает: «Зачем была выдвинута кощунственная декорация «патриаршей церкви»?» /17, с.213/. И это не оговорка, а принципиальная позиция: Церковь в России продалась большевикам. В заметке «О возрождении России» Ильин пишет: «Мы знаем, наконец, что в России есть и определенные герои духа, связанные так или иначе с тайной Церковью, неприемлющей «патриарха» Алексея с его молитвами о «вожде» Иосифе Виссарионовиче и об успехах его всемирного злодейства.» «И напрасно кто-нибудь стал бы утверждать, что этот процесс (возрождения России – Н.С.) стал возможным и даже уже начался после предательского конкордата между большевиками и так называемой «патриаршей церковью». Этот конкордат мог только запереть те священные двери, которые ведут в глубину души к слезному покаянию и волевому очищению. Чудовищно предлагать русскому человеку доверие к чекистам и получекистам! Растленно думать и говорить о том, что таинство покаяния может совершаться перед антихристом». /18, с. 201, 203/.
Вывод, как всегда у Ильина, безапелляционен:
«православие, подчинившееся Советам и ставшее орудием мирового антихристианского соблазна, есть не православие, а соблазнительная ересь антихристианства, облекшаяся в растерзанные ризы исторического проавославия» /38:368/.
Религиозно-философские причины этого крайне «карловацкого» отношения к нашей Церкви коренятся в уже отмеченном выше умалении единственности Церкви, ее метафизического, сверхвременного характера. Политическое у Ильина заслоняет надмирное.
Ильин о частной собственности
Другим неверным в мировоззрении Ильина принципом, на котором имеет смысл остановиться подробнее, является апологетика частной собственности. Принцип частной собственности кладется им в основу всего социального учения.
«Говоря о частной собственности, я разумею господство частного лица над вещью – господство полное, исключительное и прочно обеспеченное правом… Это господство должно быть исключительным, т. е. собственник должен иметь право устранять всех других лиц от пользования вещью или от воздействия на нее… Частный собственник должен быть уверен в своем господстве над своими вещами, т. е. законности этого господства, в его признанности, почтенности и жизненной целесообразности; он должен быть спокоен за него, за его бесспорность и длительность» /13, с.278/.
По Ильину частная собственность вовсе не реальность, которую общество терпит по своему несовершенству, а светлое, положительное начало, отход от которого чреват самыми тяжелыми бедствиями. Почему же частная собственность необходима? Аргументация Ильина сводится к следующему.
1. Частная собственность отвечает природе человека, его инстинкту и индивидуальному способу бытия.
«Идея частной собственности отнюдь не выдумана произвольно лукавыми и жадными людьми, как наивно думали Руссо и Прудон. Напротив, она вложена в человека и подсказана ему самою природою, подобно тому как от природы человеку даны индивидуальное тело и индивидуальный инстинкт» /13, с.278/.
«Частная собственность коренится не в злой воле жадных людей, а в индивидуальном способе жизни, данном человеку от природы. Кто хочет «отменить» частную собственность, тот должен сначала «переплавить» естество человека и слить человеческие души в какое-то невиданное коллективно-чудовищное образование; и понятно, что такая безбожная и нелепая затея ему не удастся. Пока человек живет на земле в виде инстинктивного и духовного «индивидуума», он будет желать частной собственности и будет прав в этом» /13, с.283/.
2. Частная собственность позволяет человеку творчески самовыражаться в своих вещах: «Хозяйствуя, человек не может не сживаться с вещью, вживаясь в нее и вводя ее в свою жизнь. Хозяин отдает своему участку, своему лесу, своей постройке, своей библиотеке не просто время и не только труд; он не только «поливает потом» свою землю и дорабатывается до утомления, до боли, до ран на теле; он творчески заботится о своем деле, вчувствуется в него воображением, изобретает, вдохновляется, напрягается волею, радуется и огорчается, болеет сердцем. При этом он не только определяет и направляет судьбу своих вещей, но и сам связывает с ними свою судьбу, вверяя им и свое настоящее и свое будущее (свое, своей жены, детей, потомства, рода). Все страсти человеческие вовлекаются в этот хозяйственный процесс – и благородные и дурные – от религиозно-художественных побуждений до честолюбия, тщеславия и скупости» /13, с.279/.
«Хозяйственный процесс есть творческий процесс; отдаваясь ему, человек вкладывает свою личность в жизнь вещей и в их совершенствование. Вот почему хозяйственный труд имеет не просто телесно-мускульную природу и не только душевное измерение, но и духовный корень»… Человеку необходимо вкладывать свою жизнь в жизнь вещей: это неизбежно от природы и драгоценно в духовном отношении. Поэтому это есть естественное право человека, которое и должно ограждаться законами, правопорядком и государственной властью».
Частная собственность – гарант свободы и самостоятельности человека. Соответственно, социализм неизбежно приводит к тоталитаризму.
«И вот ныне, после испытаний коммунистической революции, мы можем с уверенностью сказать, что только тот способ владения и распоряжения вещами имеет будущее, который действительно поощряет человеческий инстинкт творчески вкладываться в вещи, изживаться в этом, самодеятельно и интенсивно, создавать свое будущее уверенно и без опасливых оглядок. Именно таков строй частной собственности. Напротив, те способы владения и распоряжения вещами, которые подавляют человеческий инстинкт, застращивают его, обессиливают и как бы кастрируют, – осуждены с самого начала и лишены будущего… Когда над какой-нибудь группой собственников или над целой страной повисает угроза принудительного или тем более безвозмездного отчуждения, то это пресекает и убивает «доверие» собственника к вещам и к людям и хозяйственно вредит всей стране. Социализм и коммунизм отвергают естественное право людей на хозяйственную самостоятельность и самодеятельность и соответственно их право частной собственности; этим люди фактически приравниваются к каторжникам или становятся в положение хозяйственных кастратов. Все это относится в особенности к частной собственности на «средства производства»; ибо человек инвестирует себя творчески – не в потребляемые вещи, а в вещи, служащие производству» /13, с.281/.
«Мы увидели социализм в жизни и поняли, что он осуществим только в форме всепроникающего и всепорабощающего тоталитарного режима».
«Социализм прежде всего угашает частную собственность и частную инициативу. Погасить частную собственность значит водворить монопольную собственность государства; погасить частную инициативу значит заменить ее монопольной инициативой единого чиновничьего центра… В этом – самая сущность социализма».
«Это ведет неизбежно к монополии государственного работодательства и создает полную и бесповоротную зависимость всех трудящихся от касты партийных чиновников.» /23, с. 58–59/
Вывод однозначен.
«Социализм антисоциален потому, что он убивает свободу и творческую инициативу; уравнивает всех в нищете и зависимости, чтобы создать новую привилегированную касту партийных чиновников-угнетателей; проповедует классовую ненависть вместо братства; правит террором, создает рабство и выдает его за справедливый строй. Именно потому истинную социальность (свободу, справедливость и братство) надо искать в несоциалистическом строе. Это не будет «буржуазный строй», а строй правовой свободы и творческой социальности».
«Мы, русские христиане, по-прежнему будем искать в России социального строя. Однако на основах частной инициативы и частной собственности, требуя от частно-инициативного хозяйства, чтобы оно блюло русские национальные интересы и действительно вело к изобилию и щедрости, а от частных собственников – справедливого и братского хозяйствования» /22, с.60/.
«Итак, частная собственность является той формою обладания и труда, которая наиболее благоприятствует хозяйственно творящим силам человека. И заменить ее нельзя ничем: ни приказом и принуждением (коммунизм), ни противоестественной «добродетелью» (христианский социализм). В течение некоторого времени возможно принуждать человека вопреки его инстинкту, есть также отдельные люди, способные усвоить себе противоинстинктивную добродетель. Но противоестественное принуждение и противоестественная добродетель никогда не станут творческой формой массовой жизни» /13, с.281/.
Наконец, в статье /37/, написанной по-немецки в 1929 г., Ильин публикует прямо-таки «прокламацию», обращенную к частному собственнику:
Выше голову, собственник! Хозяйственная форма твоей жизни реабилитирована и укреплена страшными страданиями русского народа. Опомнись, мужественно и деловито следуй принципу частной собственности и борись. Посмотри: в России не поняли, что частная собственность так же присуща человеку, как душа и тело, и что важнейшее в собственнике – его культура и руководящая им социальная (не социалистическая!) волевая идея. Посмотри: революция не упраздняет собственности, она только передает ее в раздробленном и уже потому полупарализованном состоянии в невежественные руки. Итак, опомнись…» /37: 84/.