– Рассказ твоей тети подтвердился с одним-единственным исключением.
– Это с каким же?
– Бывший хозяин петушка никогда не пытался вернуть его себе обратно. Он смирился с исчезновением дорогой вещицы сразу же, как она пропала.
– Что? – разинул рот Гаврош. – Выходит, тетка Маня и ее Хамис напрасно изводили себя все эти годы?
– Напрасно. Они ничего не украли. Игрушка досталась Маниоле в качестве подарка.
– Невероятно!
– В жизни еще и не такое случается, – наставительно произнесла Мариша. – Но теперь мы знаем, что кто бы ни ограбил старого коллекционера, сделано это было отнюдь не из-за петушка. Дорогая игрушка пролежала в его коллекции все эти годы совершенно бесполезной вещью. Никому не помогла, никого не вылечила.
– М-да… Выходит, не такой уж он и волшебный, этот петушок.
– Как знать. Некоторые вещи обладают чудесным даром помогать и защищать исключительно благодаря вере людей в их сверхъестественные силы. Возможно, что для того, чтобы чудесные силы петушка прорезались вновь, нужно, чтобы кто-то в него вновь поверил!
Но говоря это, Мариша думала уже совсем о другом. Ее внимание привлекла странная темная фигура, которая на мгновение выдвинулась из-за памятника неподалеку от места захоронения Фила и через минуту спряталась вновь. Мариша нахмурилась и решила повнимательнее понаблюдать за тем памятником и странной фигурой за ним.
Ее решимость принесла свои плоды. Через несколько минут человек выглянул вновь, а затем осторожно переместился за еще один памятник. Памятник представлял собой двух птиц, сплетающихся крыльями, шеями и телами. Между ними оставалось достаточно пространства, чтобы можно было без помех наблюдать за похоронами Фила, самому оставаясь при этом незамеченным.
– Что-то мне это не нравится, – обратила Мариша и внимание Гавроша на странное поведение незнакомца. – Сдается, что этот человек подсматривает за нашей церемонией.
Она могла бы ручаться, что этот мужчина не был в числе приглашенных. Одет он был очень просто – в черную куртку и черные же джинсы. На голове у него была вязаная шапочка. И сразу было видно, что одежда куплена на дешевом оптовом рынке.
– Я могу прогнать его! – мигом вызвался Гаврош. – Хотите?
– Хочу, чтобы ты выяснил, что это за тип.
– Один момент! – с готовностью воскликнул Гаврош и поспешил к памятнику с птицами.
Но человек в темной шапочке оказался проворнее. Увидев приближающегося к нему Гавроша, он быстро повернулся и побежал прочь, петляя между могилами и надгробиями, словно заяц. А когда Гаврош начал его настигать, то и вовсе запрыгал через них.
Через некоторое время Мариша потеряла обоих из виду. Впрочем, запыхавшийся Гаврош вернулся назад спустя десять минут.
– Не догнал! – с сожалением выдохнул он. – Шустрый какой!
Гаврош тяжело дышал, и было видно, что ему – молодому парню – эти «салочки» дались с трудом.
– Но ты его хотя бы разглядел?
– Где там разглядишь! – с досадой отозвался Гаврош. – Прыгал как кролик! Но мужик уже немолодой. Наверное, ровесник отца или около того.
– Странно, что он так быстро бегает.
– Ловкий, гад! Как думаете, что ему тут было нужно?
– Тебе он не показался знакомым?
– Не знаю. Вроде бы нет. Да и что там разглядишь под шапкой-то?
Тем временем Маниола, взявшая на себя командование, покосилась на племянника, явно не одобряя его прыжки по кладбищу, а потом предложила гостям следовать за ней.
– Тетка приготовила шикарные поминки! – шепнул Марише отдышавшийся Гаврош. – Вот увидите, как там все помпезно!
Снятый для поминок зал действительно выглядел словно мавзолей Фила. Всюду были расставлены фотографии с траурными ленточками. А самая большая фотография крепилась на стене, украшенная белыми каллами. Мариша никогда не любила эти цветы, но должна была признать, что тут они были удивительно к месту.
Персонал ресторана был одет в черные фраки и черные костюмы. И на их лица было нацеплено подобающее случаю выражение скорби.
Оказавшись в ресторане, все быстро расселись за длинным столом. Как ни хорошо были воспитаны люди, тщательно отобранные Маниолой для похорон брата, все они устали и проголодались. Поэтому все сначала начали жевать. И лишь спустя несколько минут, когда первый самый острый голод был утолен, один из гостей поднялся со своего места и поднял первый тост за покойного.
Потом были и другие тосты. И много. Люди собрались достойные. И как оказалось, все они лично знали Фила. И были высокого мнения о его профессиональных качествах, хотя явно и не все одобряли тот образ жизни, которые вел отец Гавроша в последнее время. Но об этом, щадя чувства Маниолы, не говорилось ни слова. И Маниола заливалась слезами, вспоминая покойного брата.
Похоже, она очень любила Фила и теперь искренне оплакивала его уход. Выпивая вместе с каждым новым тостом полную рюмку, Маниола быстро и сильно опьянела. И припав к широкой груди племянника, предалась тягостным и одновременно сладким воспоминаниям.
– Какой же он был чудесный человек! – утирая струящиеся по лицу слезы, повторяла она. – Конечно, я была в большей степени для него матерью, чем подругой. Дружил-то Филька с Сашкой Воронцовым. Только тот умер совсем молодым. И с тех пор с Филом что-то и произошло. Он бросил свою семью, оставил тебя, твою мать. Стал пропагандировать свой невозможный образ жизни. Одним словом, его понесло!
– Тетя, а что за человек был этот Воронцов? – спросил Гаврош, повинуясь настойчивому подмигиванию Мариши.
Но тетке Маниоле не надо было подсказок. Ее и так тянуло выговориться и излить кому-то свою душу.
– Они были очень похожи, – говорила Маниола. – Сашка и Фил! Дружили так крепко, что иногда мне становилось даже не по себе. Казалось, если один прыгнет в огонь, другой незамедлительно последует за ним. Когда Сашка погиб, я одно время очень боялась за Фила. Боялась, как бы он не сотворил с собой чего-нибудь… Ну, нехорошего. Но с ним случилась иного рода беда. Фил рук на себя не наложил, но закуролесил со страшной силой. Ушел из семьи, бросил тебя, бросил твою мать…
– Тетя Маня, вы это уже говорили, – мягко произнес Гаврош. – А что же так связывало этих двоих? Моего отца и его друга – Воронцова? Как вы думаете?
Тетка Маниола хотела ответить, но тут внезапно она выпрямилась, глядя прямо на дверь.
– Кто это? – слабым голосом прошептала она. – Хамис, неужели это в самом деле ты? Или ты мне мерещишься?
Мариша посмотрела в ту же сторону и с удивлением увидела невысокого седовласого старика, чье грубое лицо тем не менее было очень привлекательным. Увидев его, Маниола поспешила навстречу с раскрытыми объятиями:
– Хамис! Ты все-таки пришел?
– Как я мог не прийти, Мано? Ведь Фил был твоим любимым братом. А ты…
Договорить он не успел, потому что Маниола, заливаясь слезами, упала теперь уже к нему на грудь. Мариша могла только восхититься выдержкой Хамиса, который, несмотря на свой невысокий рост, устоял под натиском этой глыбы. И не просто устоял, но еще и умудрился погладить Маниолу по голове, произнеся слова утешения.
– Ах, Хамис, ты себе не представляешь! – в упоении рыдала Маниола. – Столько лет прошло, а мы снова вместе, как в те времена. Ты, я, Фил и этот его приятель – Воронцов!
Хамис деликатно кашлянул и напомнил женщине:
– Дорогая моя, из живых тут находимся лишь мы с тобой.
– Да, да, я знаю! Фил умер. Сейчас его поминки. Но Воронцовы тоже умерли!
– Что ты говоришь? Я не знал!
– Да, да! – воскликнула Маниола. – И у меня такое чувство, словно мы все – и живые, и мертвые – участники той истории снова собрались вместе!
– О какой истории ты говоришь?
– Не притворяйся! Я говорю о том случае, когда все у нас пошло вкривь и вкось! Понимаю, ты слишком благородный человек! Но ты бы мог хотя бы попытаться… Ах нет! О чем я говорю! Ты никогда не опустился бы до воровства. А я… А мы… Я ведь собиралась обокрасть того человека! Чудо, что этого не произошло! Но я понимаю, в твоих глазах я все равно выглядела воровкой – падшей женщиной! И поэтому не осуждаю тебя за то, что ты развелся со мной!
– Маниола! О чем ты говоришь! – воскликнул Хамис с удивлением. – Да я был восхищен тобой!
Слезы перестали течь из глаз Маниолы. И подняв взгляд, она с недоумением переспросила:
– Восхищен? Но… но чем же?
– Твоей отвагой, дорогая! Твоей преданностью бабушке! Тем, что ты сумела сделать такое, что не всякому мужчине было под силу! Я не мог забыть тебе совсем другого!
– Чего же?!
Хамис побледнел и отодвинулся от своей бывшей жены. Он избегал смотреть ей в лицо. Маниола же, напротив, устремила на него взгляд своих горящих глаз и повторила:
– Чего же ты не мог мне простить?
– Твоей измены.
Эти слова дались Хамису с явным трудом. А Маниола воскликнула:
– Измены?!
– Да, я не мог забыть тебе твоей измены мне! То, что ты была с другим мужчиной!
Теперь пришла очередь Маниолы изумляться.
– Но я всегда была верна тебе!
– Понимаю, мысленно ты была мне верна. Но физически… О, Мано! Если бы ты знала, как я страдал! Я не мог без тебя, но и с тобой… Стоило мне закрыть глаза, как я видел тебя в объятиях того мужчины!
– Мужчины? Какого еще мужчины?
Слезы Маниолы окончательно высохли. И теперь она разглядывала своего бывшего мужа так, словно впервые его увидела.
– О какой измене ты говоришь? – спросила она. – Повторяю, я была всегда тебе верна. И морально, и физически.
– А тот врач?
– Врач?
– Врач, который делал операцию твоей бабушке.
– Врач? – повторила Маниола.
– Да! Врач! Как ты расплатилась с ним? Ведь у тебя была не вся сумма на операцию для бабушки!
Маниола подбоченилась и устремила на Хамиса суровый взгляд.
– И ты, старый осел, решил, что я изменила тебе с ним?
– Ну а что еще ты могла ему предложить?
– Да, я предложила ему себя. Но не себя, как женщину! А себя, как актрису, певицу, личность! Попросила его поверить, как сейчас говорят, в мою кредитоспособность. Я написала ему долговую расписку, и мы заверили ее у нотариуса. С тех пор часть моих гонораров сразу же перечислялась на счет этого врача! Я расплатилась с ним за два года. Иначе, как ты думаешь, почему я начала работать после той истории, как проклятая? Моталась по гастролям, дома почти не бывала. Как думаешь, зачем?