Этический гедонизм Эпикура берёт за основу утверждение Аристотеля о том, что «счастье есть высшее благо» (см. главу «Что такое счастье?») и ценится само по себе, а не в связи с материальными вещами. Однако Эпикур отвергает уравнивание Аристотелем счастья с удовольствием, а удовольствия с развитием и проявлением добродетели. Эпикур придерживался мнения, что стремление к удовольствию – стремление естественное и врождённое и становится движущей силой каждой мысли и каждого поступка человека. Пример такой естественной предрасположенности к удовольствию можно наблюдать в поведении очень маленьких детей. Если ребёнка щекотать или играть с ним в «ку-ку», это вызывает улыбки и смех, но стоит эти действия внезапно прекратить, как в ответ ребёнок скорее всего расплачется, лишившись получаемого удовольствия. Эпикур считал, что склонность искать удовольствие и избегать страданий и потерь естественным образом превалирует и во взрослых, только будучи осложнённой такими факторами, как социальные отношения, система взглядов и представления об ответственности. Эти осложняющие факторы, однако, не умаляют значения главного убеждения Эпикура в том, что все поступки совершаются с целью получения личного удовольствия, даже если эти поступки кажутся самопожертвованием и совершаются в силу обязательств. Так происходит потому, что способность человека к самоанализу позволяет инстинктивно понимать, что удовольствие – это хорошо, а страдание – плохо.
Увязывая удовольствие с удовлетворением желаний человека, Эпикур различает две формы удовольствия: динамические удовольствия и статические удовольствия. «Динамические» удовольствия относятся к поступкам или процессам удовлетворения желаний, например, к употреблению вкусной еды для утоления голода. Динамические удовольствия подразумевают стимулирование органов чувств, чтобы получить физический и эмоциональный отклик, а наше ощущение удовольствия существует главным образом «внутри ситуации». Эпикур утверждает, что после того, как процесс, поступок или состояние завершились и желание было удовлетворено, мы чувствуем удовлетворение, поскольку больше не испытываем ни в чём неотложной потребности или желания. Такое состояние удовлетворённости называется «статическим» удовольствием, которое в сущности имеет большую ценность, нежели динамическое удовольствие.
Различение Эпикуром двух состояний удовольствия подразумевает, что между удовольствием и страданием не существует никакого промежуточного состояния. Если потребности и желания не удовлетворены, это вызывает страдание, но как только потребности и желания удовлетворяются, наступает состояние статического удовольствия.
Достаточно – не хуже пира.
Эпикур также проводит чёткое различие между физическими и психическими удовольствиями и страданиями. Физические удовольствия и страдания относятся только к настоящему (например, в стремлении к динамическим удовольствиям или в их получении). Психические удовольствия и страдания охватывают и настоящее и прошлое – например, дорогие воспоминания о прошедших счастливых событиях или сожаление о прошлых несчастьях и ошибках.
Главной преградой на пути к достижению счастья, по мнению Эпикура, становится страх перед будущим. Находясь в контексте своего времени, Эпикур подчёркивает, что главным источником беспокойства о будущем являются распространённые предрассудки, связанные со страхом перед богами или страхом смерти и загробной жизни. Чтобы достичь состояния спокойствия (Эпикур использует термин атараксия), человеку необходимо вытеснить страхи о будущем и встретить его с уверенностью, что его желания будут удовлетворены.
Учитывая внимание Эпикура к удовлетворению желаний как к фактору, отличающему удовольствие от страдания, неудивительно, что эпикурейская этика в основном посвящена анализу различных типов желаний. Если удовольствие происходит из достижения желаемого, а страдание происходит из неполучения желаемого, значит, возможны только два способа действовать: либо стремиться к исполнению желания, либо пытаться избавиться от желания. Чаще всего Эпикур выступает в защиту избавления от определённых желаний как наилучшей стратегии для достижения атараксии.
Эпикурейская этика описывает три категории желаний, относя к первой желания естественные и необходимые – такие, как потребность в пище и воде, тепле и крове. Эти желания обеспечивают основные условия существования, поэтому не могут быть исключены или подавлены. Эпикур подчёркивает, что эти основные желания имеют естественные пределы: тело человека может потребить лишь определённое количество пищи, воды, тепла, расслабления и т. д.
Естественные, но не необходимые желания – это желания, которые частично являются существенными для выживания, но не относятся к обязательным. К этой категории относятся тяжёлая, дорогая пища, изысканные вина по непомерным ценам – скажем, икра и шампанское. Эти желания можно обуздать – зависимость от них принесёт несчастье, а кроме того существует выбор из более достижимых вариантов.
К честолюбивым и пустым желаниям относятся желание власти и влияния, богатства и славы, и т. д. Эти желания не являются естественными и необходимыми условиями существования, а потому не имеют естественных ограничений. Желание власти и влияния трудно удовлетворить – это не статическое удовольствие. Когда человек достигает определённого уровня власти и богатства, он инстинктивно стремится к большему. Эти желания, по Эпикуру, порождаются ложными убеждениями, которые вырабатывают человеческие общества, и не имеют никакой действительной связи с тем, что нам по-настоящему необходимо, чтобы быть счастливыми.
Из трёх категорий желания Эпикур советует подходить ко второй с умеренностью и сдержанностью, а третью категорию устранить полностью. Стремление к счастью и спокойствию должно таким образом стать процессом ограничения наших желаний теми, которые существенны и легко достижимы, и избавления от тех, которые таковыми не являются. Отвечая на вопрос: «Слишком много лучше, чем недостаточно?» – Эпикур несомненно сказал бы, что оба эти состояния ведут к страданию и несчастью и, чтобы сохранить душевное спокойствие, человеку всего лишь достаточно знать, что его желания удовлетворены. Людям следует придерживаться того, что представляет ценность для их долгосрочных эгоистических интересов, и воздерживаться от того, что приносит удовольствие в краткосрочном плане, и со временем, в будущем, это приведёт к гораздо большим удовольствиям.
Есть ли разница между «жить» и «быть живым»?
На первый взгляд, вопрос: есть ли разница между «жить» и «быть живым», – это лишь вопрос определения и истолкования. Чтобы признать объект живым, он должен удовлетворять критериям, установленным биологическим определением живого организма. Эти критерии учитывают такие аспекты, как размножение, дыхание, рост, выделение, реакция на раздражение и т. д. В целом философов меньше интересует физическая природа категории «быть живым»; их занимает метафизическое исследование «смысла» бытия. Этот поиск смысла жизни обычно включает в себя анализ таких категорий, как счастье, нравственность и добродетель на индивидуальном и коллективном уровне. Если простое «быть живым» можно определить в биологических терминах, как осуществление основных функций, необходимых для выживания, то настоящее «жить» затрагивает вопросы обоснований и ценностей, которые могут быть приданы жизни. Философом, придерживавшимся индивидуализированного подхода к вопросу о том, что на самом деле представляет собой «жить», был немецкий философ девятнадцатого века Фридрих Вильгельм Ницше (1844–1900).
Одной из главных концепций философии Ницше был самоанализ. В западной философии превалирует традиционное представление, что бытие человека двойственно по природе. Мы обладаем физическим, материальным телом и метафизическим разумом. Ницше отвергает это представление о двойственности человеческого бытия и выдвигает предположение, что сознание и тело в сущности едины. То, что люди называют разумом или даже душой, является всего лишь аспектом физического существования человека. В своём философском романе, состоящем из отдельных эпизодов, Ницше писал:
«Я тело и душа», – так говорит ребёнок. …Но пробудившийся, знающий, говорит: я – тело, только тело, и ничто больше; а душа есть только слово для чего-то в теле.
Главную движущую силу, стоящую за этими сущностями (телами), и, соответственно, ценность, придаваемую человеческой жизни, следует искать в том, что Ницше определял термином «воля к власти». В основном это развитие несколько пессимистического представления Артура Шопенгауэра (которого Ницше чрезвычайно высоко ценил) о том, что человеческая жизнь обусловлена первобытной «волей к жизни», необходимостью производить потомство и вести борьбу за выживание. Эти по существу физические аспекты бытия – то, что называется «быть живым» – заключали в себе, по Шопенгауэру, первопричину страдания и несчастий в мире. Ницше перенёс акцент с «воли к жизни» как мотивации негативной на предложенную им взамен волю к власти, являющуюся позитивной мотивацией и источником силы для человека.
Ницше выдвинул теорию, что в античную эпоху нравственные ценности, как личные, так и общественные, происходят из конфликта между тем, что есть в мире хорошего (воплощённого в героических ценностях силы и власти), и тем, что есть плохого (олицетворяемого бедными, слабыми и больными). В терминологии Ницше форма такого противопоставления названа моралью господ. По Ницше, организованные религии, как, например, христианство, развили идеологию, обратную «морали господ», определяемую философом как