Есть ли у нас душа?
Представления о человеческой душе и в религии, и в философии традиционно основываются на нематериальных (нефизических) качествах человека, которые определяют индивидуальность и ощущение своего «я». В религии понятие души связано с обещанием загробной жизни, и многие религии утверждают, что душа, хотя и бестелесна, продолжает жить после смерти. В представлении древних греков человеческая душа соотносится с его психикой, с «голосом в его голове», и таким образом становится основанием для его решений и поступков. В «Государстве» (ок. 380 г. до н. э.) Платон даёт описание трёх основных, по его мнению, начал человеческой души.
Разумное или расчётливое (logistikon) начало души – это часть, которая отвечает за ясность мысли и поиск истины и понимания. Разумное определяет нашу способность мыслить и различать между тем, что реально, а что ложно, что верно, а что нет. Этот аспект души упорядочивает и направляет другие два элемента души и связан с праведностью. В религии этот элемент души сродни христианской концепции добродетели, пути, который ведёт праведные и благочестивые души после смерти в рай.
Второй элемент души по Платону – это яростное (thymoeides). Эта часть заключает в себе эмоции, которые приводят нас в состояние, когда мы чувствуем гнев или несправедливость. В этом элементе ясно видна разница между пониманием души у Платона и нашим обычным представлением о духовном. Употребляя термин «яростное», Платон указывает на сильные чувства, которым нельзя позволять нами овладеть и которые необходимо направлять в праведность. В благочестивой и праведной душе яростное должно пребывать в гармонии с разумным, чтобы обуздать склонность к излишествам третьего элемента – неразумного и вожделеющего.
Неразумное (epithymetikon) – это элемент души, который выступает заодно с нашими желаниями и стремлением к удовольствию. К таким желаниям можно отнести жажду власти и влияния или примитивные физические желания, направленные к удовольствию плоти. Неблагочестивая душа – это та душа, которая позволяет неразумному взять верх и пренебрегает направляющим воздействием разумного. В религиозном смысле душа, охваченная неразумным, неспособна противиться искушению и погрязает в грехе.
Человек, по Платону, есть сумма его душ. Человек обладает физическим телом, но его характер определяется душой, которая заключает в себе все грани психологических особенностей, определяющих поступки человека.
Жить – значит медленно рождаться. Это было бы чересчур легко – брать уже готовые души.
В семнадцатом веке Рене Декарт развил философское положение, известное как дуализм, которое тесно связано с понятием души. Для Декарта разум и тело были разными сущностями, не одной. Согласно дуализму разум состоит из нефизической материи, в отличие от физической материи мозга. Таким образом, разум помещается в область сознания или самосознания. Мозг же, будучи органом тела, принадлежит телу, тогда как разум существует отдельно. Именно в области разума наша душа (я) и существует:
Таким образом, моё я, душа, которая делает меня тем, что я есмь, совершенно отлична от тела и ее легче познать, чем тело; и если бы его даже вовсе не было, она не перестала бы быть тем, что она есть.
Американский философ девятнадцатого века Уильям Джеймс (1842–1910) в «Сочинениях о радикальном эмпиризме» (1912) поставил под сомнение концепцию картезианского дуализма, которая рассматривает тело и разум как принципиально различные сущности. Исходя из собственных исследований психологии человека, Джеймс постулирует так называемую «философию чистого опыта». В представлении Джеймса люди не чувствуют, что разум существует отдельно от тела; всё, что они чувствуют, это отношения между мыслями и ответную реакцию тела на эти мысли (например, ощущения и эмоции). Это сводит представление о сознании как о чём-то материальном и существующем отдельно к обычной иллюзии, созданной нашим разумом. То есть наши души – это всего лишь идеи, а не сущности как таковые. Наши мысли и наше телесное восприятие вещей – это главным образом единая сущность, обозначенная Джеймсом как «чистый опыт».
Предложенная Джеймсом концепция «чистого опыта» находит отклик в современных открытиях в области нейробиологии. Современная психология отвергает идею души, существующей отдельно от тела, и отводит ей совершенно определённое место объекта человеческой веры – психологической концепции, формирующей наше представление об окружающем естественном мире. В своих теологических сочинениях Уильям Джеймс проводит различие между «здравомыслящим» христианином и тем, кто «болен душой». Здравомыслящие смотрят на мир с оптимизмом, верят в величие Бога и в загробную жизнь. Те, кто «болен душой», не уверены в своих убеждениях, сомневаются в существовании Бога, однако продолжают исповедовать свою религию несмотря на трудности и отчаяние. В философской проблеме дихотомии разума и тела и коренится вопрос, есть ли у нас душа. Ответ, пожалуй, будет таким: у нас есть душа – в религиозном и духовном смысле, – если мы сами хотим верить, что она у нас есть.
Уильям Джеймс был известен как психолог и в 1884 году опубликовал дискуссионное исследование под названием «Что такое эмоция?». Джеймс выдвинул предположение, что наше переживание эмоций и ощущений возникает вследствие шаблонной комбинации событий, вызванных некими физиологическими (телесными) раздражителями. В качестве гипотетического примера Джеймс приводит человека, который идёт один по лесу и внезапно сталкивается со свирепым, злобным медведем. В диком ужасе, в панике человек разворачивается и убегает. Джеймс ставит вопрос: человек убегает от медведя, потому что напуган, или же человек напуган, потому что убегает? В привычном представлении окажется, что медведь стал раздражителем, вызвавшим страх, но Джеймс утверждает, что такое объяснение хотя и очевидно, но неверно. По Джеймсу, физиологические изменения в организме предшествуют эмоциональному восприятию или умственному осмыслению наших эмоциональных реакций. Человек убегает, что усиливает сердцебиение и количество неврологических сигналов, поступающих в мозг, а это, в свою очередь, вызывает у человека панику и стимулирует психологическое ощущение страха. Короче говоря, Джеймс полагал, что различные события и ситуации стимулируют различные психологические изменения, которые, в свою очередь, приводят к различным восприятиям наших эмоций.
Долг прежде удовольствия?
Этическая философия Иммануила Канта строится вокруг концепции долга. Со времён Платона и Аристотеля этика в философии была сосредоточена на толковании и определении таких слов, как добродетель. Платон выделял четыре главные добродетели: мудрость, справедливость, стойкость и умеренность. Позднее Аристотель создал список из более чем двадцати других характеристик, которые определяли концепцию того, что греки называли Eudaimonia (благополучие или ведение «праведной» жизни). Также Аристотель определил некоторые добродетели в квазиматематическом смысле – как «срединное» значение между двумя пороками. Например, храбрость в греческом понимании располагается между трусостью, с одной стороны, и агрессивностью – с другой. Добродетель умеренности призвана контролировать наши низменные желания и таким образом, как одна из главных добродетелей, превосходит по значимости стремление к удовольствию ради удовольствия.
Кант, выводя свои этические теории, оценивал, что именно мы имеем в виду, когда говорим о добродетелях, и задавался вопросом, возможно ли, следуя примеру Платона и Аристотеля, создать иерархию человеческих качеств по их нравственной ценности. Кант пришёл к выводу, что единственная добродетель, которую нельзя подвергнуть сомнению или оспорить, – это добродетель доброй воли:
Нигде в мире, да и нигде вне его, невозможно мыслить ничего иного, что могло бы считаться добрым без ограничения, кроме одной только доброй воли.
Кант утверждает, что никакая из других традиционных добродетелей (таких, как благожелательность, верность, бесстрашие, интеллект) не равна по своей значимости доброй воле, поскольку менее значимые добродетели могут быть извращены, то есть могут служить достижению безнравственной цели. Можно, например, демонстрировать показушную любезность с целью личной выгоды или хранить верность тому, кто низок и жесток. В представлении Канта добрая воля уникальна, потому что представляет собой добродетель ради добродетели, а значит, сохраняет свою нравственную ценность. Это неоспоримо, независимо от последствий или намерений и предпочтений, скрывающихся за поступками, предпринятыми исходя из доброй воли. В этом смысле добрая воля остаётся ведущим нравственным принципом даже тогда, когда ей не удаётся реализовать свои нравственные намерения.
Этическая философия Канта охватывает также понятие долга и обязанности человека поступать правильно в соответствии с разумом (см. главу «Как мы различаем, что правильно, а что нет?»). Однако понятие доброй воли у Канта не столь шаблонно, как его представления о совершенном и несовершенном долге. Воля, которая действует исходя из долга, преодолевает препятствия и разрешает трудности, чтобы сохранить в силе нравственный закон, установленный разумом. Взять, например, человека, который подвергает себя опасности, чтобы спасти жизнь другому. Послушная долгу воля – вот исключительный пример проявления доброй воли, которая становится видна и обретает силу только в тяжёлых обстоятельствах. Кант заявляет, что лишь поступки, отвечающие такому определению долга, имеют истинную нравственную ценность. Хотя можно сказать, что долг, определённый столь узкими рамками, в некоторой степени ограничивает человеку выбор, а в иных случаях заставляет его действовать вразрез со своими естественными намерениями, человек тем не менее поступает в конце концов в соответствии со своей собственной волей и желанием соблюсти нравственный закон и совершить то, что правильно. Когда человек побуждается к действию чувством долга, это происходит потому, что рациональная мотивация поступить правильно пересиливает все остальные личные предпочтения. Таким образом, Кантова этика стремится отойти от представления, что нравственность представляет собой набор навязанных извне ценностей и добродетелей, и выдвигает тезис, согласно которому все по-настоящему независимые индивиды в любой заданной ситуации должны быть в состоянии осознать, что через проявление доброй воли и соблюдение долга они поступают в соответствии с нравственным законом.