– Привет, – сказал ты. – То есть доброе утро.
– Привет, – ответила я. Я мотнула мокрой головой, как бы говоря «давай сделаем вид, что мы поцеловались».
– Поверить не могу.
– Во что?
– Во что? В то, что встал в такую рань. А ты о чем подумала?
– Так уж заведено в «Шике и блеске». Это волшебный магазин, но часы работы выбирали нелюди. Открыт только по субботам с семи тридцати до девяти утра.
– Значит, ты там уже бывала?
– Один раз.
– С Элом.
– Да, а что?
– Ничего. Просто…
– Что?
– Ты вчера мне весь мозг вынесла из-за Джиллиан.
– Ну да, она ведь напилась и наорала на меня.
– Без обид, но ты сама постоянно говоришь об Эле, а я даже ревновать не могу.
– Ревновать? У нас с Элом никогда ничего не было. Он мой друг, мы просто дружим. Это совсем другое.
– Ну ладно, не ревновать, но хотя бы считать это странным я могу?
– Нет, потому что мы с ним не встречались.
– Раз он не гей и раз вы постоянно вместе, значит, ты ему точно нравишься. Ты можешь либо встречаться с девушкой, либо стремиться к этому, либо ты гей. Других вариантов нет.
– Что? Где ты этого набрался?
Ты желчно улыбнулся. Я перестала сжимать стаканы с кофе, и зонт скатился мне на колени.
– В колледже Хельмана, – ответил ты.
– Есть и другие варианты, – возразила я. – С девушками можно дружить.
– Ладно.
– Хорошо. Так…
– Что?
– Что… Почему…
– Почему я так себя веду?
Я собралась с духом, почти закрыла глаза и ответила:
– Да.
Ты вздохнул и улыбнулся мне.
– Думаю, я просто устал. Еще слишком рано.
– И вот поэтому я принесла тебе кофе.
– Я не пью кофе.
Я изумленно таращилась на тебя несколько секунд.
– Что?
Ты пожал плечами и повернул руль.
– Никогда не понимал, что такого особого в кофе.
– Не понимал? Ты хоть раз пробовал кофе?
– Да.
– Правда?
На светофоре зажегся желтый, и ты притормозил, глядя на мир, который открывался за дворниками, ползающими по стеклу. Я отпила из своего стакана. Я тоже не привыкла так рано вставать. Я успела лишь принять душ и нацарапать записку для мамы. К счастью, одежду я приготовила с вечера после того, как мы распрощались, и я наматывала круги по комнате, размышляя о нас.
– Нет, – ответил ты наконец. – То есть не то чтобы я его пробовал. Может, пару глотков я, конечно, выпил. Но он мне никогда не нравился, так что если в компании пьют кофе, я…
Ты снова вздохнул, обнажив зубы.
– Что?
– Я его выливаю.
Я посмотрела на тебя с улыбкой.
– Что?
– Ничего.
– Ты делаешь то же самое с пивом.
– Я знаю.
– Да и тренер говорит, что кофе пить вредно.
– Не то что пьянствовать каждые выходные.
– Кофе замедляет рост.
– Ты и так в баскетбольной команде.
– И от кофеина можно стать зависимым.
– Ага, – сказала я, сделав еще один глоток, – все кофеинозависимые живут под мостом.
– Ну хватит! И на вкус кофе мерзкий.
– Откуда тебе знать? Ты же его выливаешь. Послушай, разве ты не чувствуешь, что ужасно устал?
– Чувствую, я об этом уже говорил.
– Тогда попробуй это. Много сливок, три ложки сахара – я всегда так пью.
– Что? Ну уж нет. Только черный кофе.
– Ты же только что сказал, что не пьешь кофе.
– Но я все-таки знаю, что кофе может быть только черным, а все остальное для девочек и для гомиков.
– Эд, – сказала я. – Посмотри на меня.
Ты поднял на меня глаза. Ты был красивым даже со щетиной на подбородке, с почти нечесаными волосами и на фоне серого промозглого утра.
– Ты. Должен. Перестать. Издеваться над геями.
– Мин…
– Добро пожаловать в двадцать первый век.
– Хорошо, хорошо.
– Особенно когда дело доходит до Эла, ладно?
– Ладно.
– Потому что он не гей.
– Хорошо, я же сказал.
– И его всю жизнь называют геем.
– Тогда ему нужно перестать добавлять в кофе сливки.
– Эд.
– Ладно, ладно, прости, прости, прости.
– Все и так очень сложно, а тут еще ты без конца оскорбляешь моего друга.
– Мин…
– И не надо, не надо, не надо говорить «без обид».
– Я хотел спросить, что именно кажется тебе очень сложным?
– Сам знаешь.
– Нет.
– Всё. То, что мы вместе, и всякие другие вещи. Я неуютно чувствовала себя на вечеринке, а теперь ты ради меня делаешь то, что сам не хочешь. Мы словно в португальском кино про вампиров.
– Что?
– Мы очень разные, Эд.
– Об этом я и говорю все время. А еще я не устаю повторять, что мне это нравится. Я хочу попасть в «Шик и блеск», Мин. Просто было бы лучше, если бы могли встретиться в половине одиннадцатого. Я просто устал, вот и все.
– Правда?
– Да, правда. Я правда очень устал. Поздно лег из-за тебя.
Твоя машина, точнее машина Джоан, которую вел ты, шурша шинами, проехала по луже. Я улыбнулась тебе, я любила тебя в ту минуту и прикусила губу, чтобы случайно не признаться в этом.
– Но это того стоило, – сказал ты.
Я поцеловала тебя.
– Будем считать это нашей первой ссорой?
Я снова тебя поцеловала.
– Какая ты вкусная!
Я усмехнулась.
– Ну вот ты и попробовал кофе со сливками и тремя ложками сахара.
– Ладно, если он правда такой на вкус, давай его сюда.
Я протянула тебе стакан. Ты отпил немного, потом отпил еще и моргнул. А потом сделал большой-большой глоток.
– Я же говорила.
– Господи боже.
– Нравится?
– Это…
– «Животворящий напиток» – так мы с Элом его называем.
– Черт возьми, какая вкусняшка. И плевать, что вкусняшка – гейское слово. Ой, прости, без обид, прости, пожалуйста. Вкусняшка! Господи! Очень похоже на печеньку. Это как если бы печенька занялась сексом с пончиком.
– Подожди, пока кофеин подействует.
– Я буду каждое утро пить кофе и кричать: «Мин была права, а я ошибался!»
Ты и правда прокричал эти слова. Интересно, произносишь ли ты их теперь по утрам, Эд? Не то чтобы мне было очень любопытно – я знаю, что ты этого не делаешь, – но я надеюсь, что эта фраза хотя бы возникает у тебя в голове. Возникает? Или нет?
– Так значит, – сказал ты, кивнув, когда я показала тебе, куда поворачивать, – ты покупала этот живительный напиток и Элу, когда вы с ним ездили в это странное место?
– Живо-творящий. Наверное, покупала. Мы всю ночь не спали, только так можно быть уверенным, что Эл будет бодрствовать в это время.
– И не только Эл. Чем вы занимались всю ночь?
– Он отвел меня на оргию.
Ты включил поворотник: щелк, щелк, щелк.
– Ты шутишь, правда?
– Я там переспала с кучей девушек. Только представь себе огромную оргию, в которой голые девушки занимаются друг с другом сексом. Я понимаю, что тебе, конечно, не хочется об этом думать, потому что ты гомофоб.
– Понятно, ты шутишь.
– А Эл переспал со всеми твоими бывшими, и они все сказали, что он им понравился больше, чем ты.
Ты толкнул меня – и я, вскрикнув, уронила на воротник капельку кофе. Она так и не отстиралась.
– Ты же знаешь, – сказал ты, – я никогда не знаю точно, шутишь ли ты, сердишься на меня или пытаешься выразить что-то другое.
– Знаю, Эд.
– Я не встречал ни девушек, ни парней, которые бы так говорили. Ты поэтому сказала, что все очень сложно?
Я взъерошила тебе волосы. Теплый кофе, который я пролила, впитывался в мою кожу. Но я не обращала на это внимания. Ведь тебе понравился кофе.
– Я ничего такого не хотела сказать, – ответила я. – Я тоже просто устала.
– Но сейчас полегче?
– Да, – согласилась я и сделала еще один глоток.
– И мне.
– Благодаря кофеину.
Припарковав машину, ты покачал головой.
– Нет, – сказал ты. – Ну или благодаря не только ему.
– Правда?
Ты продолжал качать головой.
– Думаю, есть и другая причина.
Ты был прав, Эд. Пока мы перебегали через дорогу к дверям «Шика и блеска», я держала зонт под мышкой, потому что мои руки были заняты стаканчиком кофе и твоей ладонью. «Шик и блеск» оказался открыт, и на этот раз витрина была украшена горящими витражными лампами, расставленными в ряд на красной лаковой скамейке в китайском стиле. Старая табличка «ШИК И БЛЕСК. ОТКРЫТО ТОЛЬКО ПО СУББОТАМ С 7:30 ДО 9:00. НИКАКИХ ИСКЛЮЧЕНИЙ» исчезла, и вместо нее на двери красовалась надпись «ОТКРЫТО. ХОТИТЕ – ВЕРЬТЕ, ХОТИТЕ – НЕТ». Внутри магазин напоминал дворец. Под потолком висели зонтики и чучела животных. На кровати, словно курильщики опиума, были рассажены манекены в цыганских нарядах, которые якобы подписывали старинные открытки неоправданно дорогими авторучками. На стенах были развешаны ковры, а пол был застелен обоями. Тут же, покуривая кальян и улыбаясь самому себе, отдыхал хозяин магазина в черном берете. И как только мы, смеясь, вошли в магазин, то сразу увидели на груде серебряных подносов «Уникальные рецепты из Тинселтауна». «Это судьба», – думала я, сияя и чуть дыша. Сейчас, конечно, я понимаю, что это была не судьба, а рок. По велению злого рока мы прочли один рецепт из книги, пришли в восторг, и я рассказала тебе обо всех своих мечтах. На улице вышло солнце – так же внезапно и словно по волшебству, как в португальском фильме про вампиров наступал рассвет и под звуки арфы начинали летать хохлатые птички. Но солнце скоро зашло за тучи, его хватило ненадолго – и вот поэтому мы и расстались, – но теперь, захлопнув эту книгу, чтобы вернуть ее тебе, я вспоминаю, как мы купили ее в «Шике и блеске», потому что, черт возьми, Эд, расстались мы не из-за нее. Я обожаю ее, я буду по ней скучать. И мне больно отдавать тебе эту мудреную книгу, благодаря который мы были вместе.
Солнце подмигнуло нам, и мы подмигнули ему в ответ. На улице стоял безупречный запах листьев, чистый воздух свободно проникал в наши