– Конечно, – ответил он, громыхая тарелками.
– Это немного личное.
Эл выключил воду и, перекинув полотенце через плечо, посмотрел на меня, стоящую в дверях.
– Хорошо.
– Не что-то из серии про месячные или про то, что меня бьют родители, но все равно личное.
– Да уж, тяжело, когда тебя бьют родители и начинаются месячные.
– Эл.
– Мин.
– У меня вопрос про секс.
В доме стало тихо – такая тишина наступила бы в любом другом помещении, в котором прозвучало слово «секс», и даже джазовые музыканты, продолжая играть, наклонились вперед в надежде услышать хоть что-нибудь через колонки.
– Пиво, – сказал Эл и сам удивился своим словам. – Мне нужно пиво. А ты хочешь? У родителей осталось несколько бутылок «Скарпиас», они даже не заметят, если мы возьмем.
– Эл, ты же знаешь, какие у меня отношения с пивом.
– Знаю-знаю.
Порывшись в холодильнике, Эл достал бутылку, открыл ее с помощью полотенца, швырнул крышечку – это на него совершенно не похоже – в кухонную раковину. И сделал большой-большой глоток.
– Если не хочешь, давай не будем об этом говорить, – сказала я.
– Все в порядке, – сказал Эл, опустившись рядом со мной на диван. Пиво шипело, джаз-бенд продолжал играть.
– Мне больше не у кого спросить.
– Хорошо.
– Правда, не у кого. И мы с тобой друзья.
– Да, – сказал Эл и сделал еще один глоток.
– Так что не пугайся.
– Не буду.
– Не пугайся.
– Я же сказал, что не буду.
– Потому что мне нужно кое-что выяснить.
– Мин, если ты будешь по кругу повторять одно и то же, мы с тобой окажемся в том странном фильме. Просто задай свой…
– Нормально ли, – спросила я, – не быть девственницей?
Эл выпрямился и поставил бутылку на журнальный столик.
– Ты хочешь сказать, что?..
– Нет, – ответила я. – Еще нет.
– Потому что иначе это было бы слишком быстро.
– Понятно, – сказала я. – Думаю, ты ответил на мой вопрос.
– Мин, я не о том.
– Нет-нет, ты прав.
– Вы же всего пару недель встречаетесь, да?
– Да. Но ничего не было. Ничего такого. Но если бы было, ты подумал бы…
– Я бы ничего не думал по этому поводу, Мин.
– Не говори так. Ты сказал, что это было бы слишком быстро.
– Да, это так.
– Когда ты говоришь, что что-то происходит слишком быстро, значит, ты что-то думаешь по этому поводу.
– Нет, Мин. – Эл допил пиво, но продолжал рассматривать бутылку. – Быстро – это всего лишь наречие.
Мы немного поулыбались друг другу.
– Просто мне хочется узнать…
– Думаю, я понял твой вопрос. И я не знаю, Мин.
– Я хочу узнать, нормально ли это.
– Нормально ли не быть девственницей? Да. В мире много людей, лишившихся девственности. И поэтому, кстати, человечество еще не вымерло.
– Да, но… – Я покачала ногой. Я думала, что мне плевать на других людей, Эд. Меня волновал только ты. – Мне интересно твое мнение. Вот ты парень.
– Да.
– Так что ты сможешь мне сказать, что думаешь. Вот вы с девушкой обнимаетесь – ну, ты понимаешь – в машине или, предположим, в парке.
– Боже, Мин. Что за парк?
– Нет-нет, просто представь. Это пример.
– Хорошо, тогда что за машина? Потому что если бы это происходило в новеньком М-3…
Я ударила Эла подушкой.
– Что об этом сказали бы люди?
– Люди? – переспросил Эл.
– Эл. Разные люди. Ну ты понимаешь!
– Разные люди говорят разные вещи.
– Я знаю, но что бы про это подумал парень?
– Думаю, кому-то из парней это понравилось бы. То есть конечно понравилось бы. Это же возбуждает, да? Некоторые из них могли бы подумать, что это ужасно. А еще какая-то часть парней подумала бы о чем-то третьем. Это просто смешно, Мин, я по этому поводу ничего не думаю.
– Это совсем не смешно, – сказала я, – по крайней мере для меня. Эл, я пытаюсь узнать, что бы подумал ты.
Эл встал так тихо и осторожно, словно был весь обсыпан битым стеклом или держал на руках ребенка. Я была дурой, да, безумной идиоткой. Я и сейчас идиотка, Эд, и это еще одна причина, почему мы расстались.
– Что бы я подумал о чем? – спросил Эл.
– Что бы ты подумал обо всем этом, – ответила я, – и не говори, что ничего по этому поводу не думаешь.
Эл обвел комнату взглядом. Музыка перестала играть.
– Наверное, Мин, я думаю, что когда дело доходит до секса, мне хочется, чтобы было хорошо. Не только телу, но и душе. Хочется испытать радость, а не просто потрахаться. Понимаешь, не надо заниматься сексом ради секса. Нужно любить этого человека.
– Я люблю этого человека, – тихо сказала я.
Эл на секунду замер. Глядя на меня, он тихо-тихо вздохнул – словно печенье раскрошилось.
– Не хочу цитировать фильм, который нам пришлось посмотреть, – сказал Эл, – но, Мин, откуда тебе знать, что ты не просто…
– Я знаю, что ты о нем думаешь, – сказала я, – Но он не такой.
Эл очень энергично потряс головой.
– Я о нем ничего не думаю. Просто… Говори, Мин, если тебе есть что сказать. Просто ты его любишь.
– Да.
– И ты сказала ему об этом?
– Думаю, он знает.
– Значит, не сказала. А он тебе что-нибудь говорил?
– Нет, Эл.
– Тогда откуда… откуда ты знаешь, что он…
Я рассказала все Элу. Я никогда не говорила тебе, что рассказала Элу о наших планах и обо всем, что мы придумали для кинозвезды, за которой следили. У меня не было с собой ни книги с рецептами, ни мини-постера, но Эл выслушал все, что я рассказала про украденную сахарницу, про куртку, которую я тебе купила, про идеальные блюда для вечеринки. Эл не хотел, чтобы ему нравилась эта идея, он не хотел приходить в восторг, но ничего не мог с собой поделать.
– Спорим, – сказал он, – я знаю, где достать эту штуку для яиц?
– В «Ретрокухне», – ответила я. – Я тоже об этом думала. Как по-твоему, сколько таких штук нам понадобится для иглу?
– Думаю, они стоят недешево, – сказал Эл. – Если покажешь мне рецепт… Поверить не могу, что ты отвела Эда Слатертона в «Шик и блеск». Для тебя вообще нет ничего святого?
– Если бы ты вставал пораньше… – ответила я.
– Не сваливай все на меня. И когда, напомни, будет вечеринка?
– Пятого декабря, потому что, Эл, знаешь, что еще делает этот день особенным? Наша с Эдом двухмесячная годовщина.
Эл снова посмотрел на меня.
– Это еще одна вещь, о которой ты ему не сказала, правда? Пожалуйста, скажи мне, что это так. Потому что об этой мужской заморочке я могу тебе сказать наверняка: они, то есть мы, не хотят слышать о таких вещах слишком рано, слишком быстро. Никогда не говори парню про двухмесячную годовщину.
– Я сказала ему, – ответила я, – и он обрадовался.
Какая же я дура.
Эл медленно моргнул, глядя на меня.
– Думаю, это любовь, – сказал он.
– Наверное, – ответила я. – Но, Эл, что ты обо всем этом думаешь?
– Думаю, что не хочу пропустить вечеринку, – сказал Эл. – Ты веришь, что Лотти придет? Если это она, конечно. Ведь возможно…
– Если мы пригласим ее по всем правилам, – сказала я, – и если это она. Но вся соль в том, Эл, что ты моя единственная надежда достать «Пенсьери».
– Что?
– Ликер для печенья. Он, наверное, есть в вашем магазине? Как любой другой странный итальянский напиток.
– То есть в печенье из краденого сахара крадеными будут все ингредиенты?
– Ну…
– Потому что папа точно не даст нам бутылку ликера. Он стоит семьдесят с чем-то баксов, и его делают из какой-то редкой карликовой сливы.
– Ты его пробовал?
– Если бы я его пробовал, Мин, – мягко сказал Эл, вздыхая, – я дал бы попробовать и тебе. Тебе и больше никому.
– Так ты сможешь достать ликер для меня? Для нас?
Эл посмотрел на часы.
– Вообще сейчас самое время. Поедем на пикапе, у меня есть ключи.
– У тебя не будет неприятностей?
– Не-а, теперь переучетом товара занимаюсь я. Никто даже и не заметит, потому что этот ликер никогда не покупают.
– Спасибо, Эл.
– Обращайся.
– Нет, – сказала я, – я имею в виду спасибо за весь этот вечер.
Эл снова вздохнул.
– Зачем еще нужна дружба? – произнес он.
Эд, я расскажу тебе, зачем нужна дружба, потому что с тобой мы никогда не были друзьями. Затем, чтобы вместе умчаться в ночь. Затем, чтобы опустить стекла и всю дорогу до магазина подставлять лица влажному после дождя воздуху. Затем, чтобы вести интересную беседу, затем, чтобы замолчать, как только вы оказались у магазина. Затем, чтобы, забираясь в магазин, шутливо поспорить, какой фильм про ограбление считается лучшим, и затем, чтобы, смеясь, прийти к правильному ответу: «Кот-хитрюга и Кот-ворюга». Этот фильм мы вместе смотрели во втором классе и никогда не забудем плохо прорисованный плащ Кота-хитрюги, британский акцент подлого пса Уайли и заглавную песню: «Кот-хитрюга, Кот-хитрюга – берегись теперь, ворюга! Шляпа, плащ и сапоги – не уйдут теперь враги!», которую мы с Элом напевали, проходя мимо темных полок, заставленных причудливыми бутылками и банками с заграничным маслом и разными соленьями, мимо гигантских пачек макарон, мимо палок салями, свисающих над кассой, словно спящие летучие мыши, мимо светящихся часов, отбрасывающих зелено-красно-белые отблески на огромную выцветшую фотографию маленького Эла. Вот зачем нужна дружба, Эд: Эл спустился со стремянки и, наклонившись так близко, что я на секунду испугалась, что он меня сейчас поцелует, вложил мне в руки холодную пыльную бутылку.
– Спасибо, спасибо, спасибо!
Эл махнул было рукой, а потом сказал:
– Могу я у тебя кое-что спросить?
– Да. Ты только посмотри на эту этикетку.
– Мин, почему у нас раньше не случалось таких разговоров?
– О чем ты?
– Ну, ты довольно долго встречалась с Джо и ни разу не спросила у меня о том, что может подумать парень.