Такие опасения существуют уже давно. Комитеты Сената США, Комиссия при президенте и Национальный Институт психического здоровья, разнообразные психологические и психиатрические организации – все они выражают серьезную обеспокоенность той безграничной жестокостью, которую выплескивает на детей коммерческое телевидение. Многочисленные эксперты свидетельствуют, что дети приобретают агрессивные наклонности, подвергаясь постоянному воздействию демонстрируемого по телевидению насилия. Единодушие специалистов было столь велико, а результаты исследований столь убедительны, что в 1972 году высший медицинский чиновник федерального правительства, главный хирург США Джесси Стейнфилд (Jesse Steinfield) заявил:
Существует причинная связь между жестокостью, демонстрируемой на экранах телевизоров, и последующим антисоциальным поведением; эта зависимость настолько очевидна, что в необходимости принятия соответствующих шагов со стороны ответственных органов, ТВ– индустрии, правительства и граждан мало кто сомневается.
По-видимому, эту точку зрения разделяют даже чиновники от телевидения. Президент американской радиовещательной компании пообещал, что телеиндустрия будет реформироваться:
Теперь, когда мы уверены в том, что демонстрация насилия способна привести к повышению агрессивных склонностей у детей, мы будем следить за составлением наших телепрограмм61.
Однако вскоре тонкий лед согласия сломался и началась острая полемика по вопросу о том, насколько велико влияние экранной жестокости на среднего телезрителя. С экранов телевизоров на нас обрушивается ничуть не меньше стрельбы, драк и убийств, чем тридцать лет назад. Как подсчитали Джордж Гербнер (George Gerbner) и его коллеги из университета Пенсильвании, начиная с 1967 года на каналах телевещания в прайм-тайм в среднем в час демонстрировалось до пяти-шести актов насилия. Группа Гербнера также установила, что в 1989 году около 70 % программ, показанных в прайм-тайм, содержали сцены насилия и что эта цифра доходила до 90 % в те часы, когда перед телеэкранами вероятнее всего устраивались дети62.
И все же, оказывает ли на нас какое-либо влияние тот поток агрессии, который обрушивают на наши головы средства массовой информации? Если да, то являются ли дети и психически нездоровые люди единственными, на кого влияют сцены насилия, уведенные в кино или на телевидении? Что говорят на эту тему научные исследования?
В этой главе мы покажем, что иногда воспроизведение сцен насилия в средствах массовой информации действительно увеличивает вероятность последующего проявления агрессии как со стороны детей и сравнительно нормальных взрослых людей, так и со стороны тех, кто эмоционально неуравновешен. Вы также увидите, что это вероятное усиление агрессии может быть обусловлено как временным влиянием, так и более постоянным научением. Хотя со временем принцип составления ТВ-программ не изменился, а большинство исследований медиа-эффектов подверглось критике, исследователям человеческого поведения удалось немало узнать о возможных последствиях демонстрации жестокости в кино и по телевидению. В этой главе подытоживаются результаты этих изысканий.
Наш обзор разделен на две части. Первый параграф посвящен немедленным или относительно кратковременным эффектам от изображения изнасилований и убийств в средствах массовой информации, начиная с преступлений-имитаций. Этой начальной теме мы уделяем много внимания, чтобы подчеркнуть два главных момента: во-первых, СМИ, просто сообщая новости или стремясь развлечь, могут иметь более обширное влияние на социальную агрессию, чем принято думать. Во-вторых, некоторые из психологических процессов, усиливающих агрессивные реакции на художественные фильмы, имеют место в случаях преступлений-имитаций. Я расскажу об опытах, целью которых было изучение краткосрочных последствий просмотра сцен драк и убийств из кинофильмов и телепрограмм. Основное внимание фокусируется на вопросе, при каких условиях сцены насилия на телевидении с большей вероятностью могут усиливать агрессию. Во втором параграфе рассматриваются долгосрочные последствия частых просмотров сцен насилия, которыми нас перекармливает телевидение. В завершение я предложу несколько способов ослабления этих пагубных эффектов.
Дело Джона Хинкли – наглядный пример того, как изощренно и глубоко средства массовой информации могут влиять на уровень агрессивности современного общества. Не только его попытка убить президента Рейгана была явно спровоцирована фильмом, но и само это покушение, которое широко освещалось в прессе, по радио и телевидению, вероятно, побудило других людей копировать его агрессию. По словам представителя Секретной службы (правительственной службы охраны президента), в первые дни после покушения угроза жизни президента резко возросла. Далее он заметил, что в этом не было ничего необычного. За попытками убить президента часто следует резкий рост числа устных и письменных угроз в его адрес.
Именно такой рост имел место шестью годами ранее, в сентябре 1975 года, после того как Линетт Фромме пыталась застрелить президента Джеральда Форда. Согласно статистике, представленной секретной службой, в первые три недели после покушения в адрес президента Форда пришло 320 угроз в сравнении с обычными 100 угрозами за такой же период времени. Естественно, каждое подобное угрожающее послание требует проверки, поскольку всегда может найтись тот, кто способен реализовать свои слова. И действительно, примерно через две недели после попытки Линетт Фромме в президента Форда стреляла Сара Джейн Мур. Очевидно, что покушения являются источником опасности для всех видных политических деятелей. Хьюберт Хамфри, вице-президент во времена Линдона Джонсона и сам трижды кандидат в президенты, так прокомментировал второе покушение на жизнь президента Форда: «Встречаются люди, которые в ту минуту, когда видят такую попытку или слышат о ней, по той или иной причине… хотят совершить то же самое» (Wisconsin StateJournal, Apr. 3, 1981; Capital Times, Apr. 1, 1981).
Другие случаи из жизни знаменитостей также подтверждают заразность насилия, распространяющегося вместе с новостями о сенсационных преступлениях. Несколько убийств, случившихся в 1966 году, представляют особый интерес для анализа, который я предложу позже в этой главе. Ричард Спек убил восемь медсестер в Чикаго, штат Иллинойс, в июле 1966 года. В августе того же года Чарльз Уитмен расстрелял 45 человек с башни Техасского университета в г. Остин. Три месяца спустя в Аризоне Роберт Смит, 18-летний ученик старшего класса, отправился на курсы косметологии и убил там четырех женщин и ребенка. Позже он рассказал полиции, что мысль о массовом убийстве возникла у него после того, как он прочитал в газете о Спеке и Уитмене. Смит также сказал, что планировал стрельбу с тех пор, как родители подарили ему на день рождения спортивный пистолет (см.: Bercowitz & Macaulay, 1971). К этим случаям мы еще вернемся в этой главе.
Мы много слышим о преступлениях-имитациях, и социологи уже давно знают о подобном феномене. Еще в 1890 году французский социолог Габриэль Тард (Gabriel Tarde) писал о «суггесто-подражательных нападениях», говоря, что с распространением сообщений о жестоких преступлениях (в то время по телеграфу) у восприимчивых людей рождаются агрессивные идеи, а некоторые из них даже прямо копируют описанное в сообщениях поведение. Тард утверждал, что такой эффект имели убийства, совершенные знаменитым Джеком-Потрошителем в Лондоне в 1888 году:
Менее чем через год в этом огромном городе было совершено целых восемь абсолютно идентичных преступлений, И это ещё не все; затем последовало повторение этих преступлений за пределами… столицы (и за границей). Инфекционная эпидемия распространяется по воздуху или ветру; эпидемия преступлений идет по линиям телеграфа (Tarde, 1912, р. 340–341).
Факты говорят о том, что преступления-имитации не относятся к разряду крайне редких. Они случаются с определенной регулярностью, хотя нельзя говорить и об их неизбежности. Более двадцати лет назад мы с моей коллегой Жаклин Маколей (Jacqueline Macaulay) решили выяснить, приводят ли сенсационные акты насилия к витку жестоких преступлений в масштабах страны. С этой целью мы проанализировали данные Федерального Бюро Расследований (ФБР) но сорока американским городам. Мы составили перечень жестоких преступлений – убийств, нападений при отягчающих обстоятельствах, изнасилований и грабежей – и, воспользовавшись методами статистики, попытались выявить, как изменяется уровень преступности в зависимости от таких параметров, как величина города и месяц года. Неожиданные и нетипичные изменения в списке преступлений были обнаружены после убийства президента Джона Ф. Кеннеди в ноябре 1963 года. Хотя год от года число жестоких преступлений в общем возрастало, за убийством Кеннеди последовал сначала (через месяц) относительный их спад и затем резкий скачок в течение следующих нескольких месяцев (позже я попытаюсь объяснить такого рода резкие колебания). Интересно, что составленный нами перечень ненасильственных преступлений (воровство, кражи со взломом, угоны автомобилей) не подпадал под эту схему. Наши результаты получили дальнейшее подтверждение, когда за преступлениями Спека и Уитмена также последовал внезапный рост уровня насильственных преступлений по сравнению с цифрами, которых можно было ожидать исходя из общей тенденции. Роберт Смит был не единственным, чью жестокость спровоцировали газетные колонки новостей (Bercowitz & Macaulay, 1971).
Мы не можем точно сказать, почему происходит подобный резкий рост числа жестоких преступлений. Однако в ФБР уверены, что ни одно неожиданное изменение в полицейских процедурах или правилах нельзя считать основанием для такого скачка. Думается, убийство президента Кеннеди могло усилить беспокойство правоохранительных органов о поддержании законности и порядка и заставить их быть более внимательными