Часто они начинают воспринимать окружающий социальный мир как джунгли, где ценятся только преступление и агрессия. Доступность оружия повышает и без того высокие шансы, что в будущем они совершат нападение на другого человека или убийство.
До настоящего момента в этой главе рассматривались только те факторы влияния, которые могут формировать относительно долговременные убеждения и установки, способствующие агрессивному поведению. Однако общество имеет под рукой и более краткосрочные способы влияния, которые способны как минимум на короткий срок воздействовать на человеческую агрессивность.
В главе «Насилие в средствах массовой информации» эти факторы влияния рассматривались более подробно. Люди могут воспринимать агрессивные идеи из кинофильмов и телевизионных передач и даже из газетных статей о насилии, и та часть аудитории, которая имеет слабую подавляемость собственной агрессивности, может реализовать эти мысли, нападая на окружающих. Рассмотрим, какое влияние могут оказать на подростков из бедных городских районов американских городов фильмы о жестокости и насилии. Стрельба на экране может легко активизировать агрессивные идеи и воздействовать на агрессивные наклонности юношей: 1) обладающих повышенной агрессивностью и слабой способностью подавления антисоциального поведения; 2) имеющих невысокое умственное развитие и, вследствие этого, мало осознающих вымышленность жизни на экране и расположенных к восприятию насильственного мира в кино как отражения реального; 3) склонных, по крайней мере отчасти, отождествлять себя с героем для обретения иллюзии власти и господства над другими; 4) характеризующих насильственные действия героя как справедливое и благое дело. Все это увеличивает вероятность временного самооправдания их собственной агрессивности.
Кроме кинофильмов и телевизионных передач, репортажи в новостях о войнах, стрельбе и убийствах также могут повысить вероятность усиления агрессивности впечатлительных людей. Поэтому нас не должен удивлять рост насильственных преступлений в странах в послевоенный период.
Со времен исследования Эмилем Дюркгеймом последствий франко-прусской войны 1870–1871 гг. социологи высказывали различные предположения о том, как вооруженный конфликт между государствами влияет на общественный порядок в сражающихся странах. В контексте рассматриваемого вопроса особый интерес представляют предположения ученых о том, что граждане воюющих государств переживают катарсис в период нахождения своей страны в состоянии войны. Предположительно, когда люди думают о сражениях, в них ослабляется собственное побуждение к применению насилия и они более миролюбиво ведут себя с посторонними, членами семьи и соседями. Кино не оказывает такого благотворного влияния, но, возможно, происходящие в реальной жизни убийства действительно высвобождают агрессивную энергию.
Ден Арчер (Dane Archer) и Розмари Гартнер (Rosemary Gartner) исследовали эти и другие предположения ученых, сравнив уровень убийств во многих странах до и после их участия в войне. В табл. 9–1 обобщены итоги проведенного ими анализа. Независимо от победы или поражения страны и от многочисленности или относительной малочисленности погибших граждан, в большинстве воевавших странах наблюдался рост, а не снижение уровня убийств в послевоенный период.
Однако в послевоенный период не обязательно происходит повышение агрессивности у людей. Из таблицы видно, что этого не произошло в США после Второй мировой войны (хотя имело место после войны во Вьетнаме). В целом Арчер и Гартнер делают следующие выводы:
Большинство исследованных стран, принимавших участие в войнах, испытали значительный послевоенный рост случаев убийств. В контрольной группе стран, не участвовавших в войнах, такой рост отсутствовал. Учащение случаев убийств было распространенным и имело место как после длительных, так и после коротких войн, в странах победивших и потерпевших поражение, в странах с усиленной и с ослабленной послевоенной экономикой, среди мужчин и женщин и в нескольких возрастных группах129.
Таким образом, участие страны в войне способствует расширению сферы насильственных преступлений, совершаемых ее гражданами, а не разряжает сдерживаемые агрессивные побуждения. Так же как и оправдываемая некоторыми зрителями агрессия в кинофильмах может вызывать у них убеждение в правомерности собственных насильственных действий, межгосударственные и национальные конфликты могут подтверждать мнение отдельных граждан о законности нападения на их врагов.
1. Взаимодействие при совершении насилия
Итак, пока мы рассматривали только общую картину случаев убийств. Я идентифицировал различные факторы, которые влияют на вероятность того, что человек осознанно лишит другого жизни. Но перед тем как это произойдет, потенциальный преступник должен столкнуться с тем, кто станет жертвой, и эти два индивида должны вступить во взаимодействие, которое приведет к смерти жертвы. В этом разделе мы и обратимся к характеру этого взаимодействия.
При дальнейшем чтении этой главы необходимо иметь в виду различия между инструментальной и импульсивной, эмоциональной агрессией.
Инструментальное убийство, при котором преступника в первую очередь интересует достижение какой-либо иной цели, а не смерти жертвы, далеко не то же самое, что совершение убийства под воздействием эмоций. Несколько исследователей криминальных убийств оспаривают такое разграничение. Как уже отмечалось, Вильяме и Флюеллинг выделяют убийства, совершаемые в процессе других уголовных преступлений (которые я называю «инструментальными»), и убийства, являющиеся следствием напряженного межличностного конфликта. В том же духе и Ричард Блок говорит о «двух моделях поведения». Анализируя убийства в Чикаго, он отмечает:
Первая модель, инструментальное действие, характеризуется тем, что и жертва и [конкретный] преступник действуют с целью максимизации своих выгод и минимизации своих издержек в опасной ситуации. Убийство во время грабежа рассматривается как инструментальное действие.
Вторая модель, импульсивное действие, характеризует неинструментальное поведение. При ней соотношение издержки/выгода не имеет значения, важно только желание причинить боль или убить130.
Как отмечалось ранее, межличностное взаимодействие, приводящее к инструментальному насилию, может по многим своим аспектам отличаться от взаимодействия, дающего толчок усилению эмоциональных кризов. В случае инструментального насилия агрессор более заинтересован в достижении конкретной цели, а не в причинении зла или убийстве жертвы ради наслаждения от самого зрелища боли или умерщвления. Как и Блок, я могу сказать, что убийства, совершаемые в ходе грабежей, обычно являются инструментальными действиями. Преступники считают, что, лишив жертву жизни, они легче достигнут своей преступной цели. Жертва инструментальной агрессии – это помеха, которую необходимо убрать, или некто, угрожающий безопасности агрессора, и, следовательно, от него надо избавиться.
Это ни в коем случае не означает, что инструментальные убийства всегда хладнокровно рассчитаны и совершаются полностью сознательно. Смерти при грабежах наиболее вероятны, когда жертвы сопротивляются вооруженным злоумышленникам (Block, 1977). Вспомним также точку зрения Франклина Зимринга. Он говорил о том, что значительная часть таких убийств является следствием повышенного эмоционального напряжения преступников в тот момент. Они импульсивно реагируют на действия, воспринимаемые как угрозы, например, на кажущееся сопротивление жертвы. Тем не менее, так как их главная цель – безопасный захват денег или другого имущества жертвы, убийства совершаются в основном для достижения именно этой цели.
Хотя я предполагаю, что большинство людей, ставших жертвами инструментальных убийств, ранее не имели близких отношений со своими убийцами и даже могли быть совершенно незнакомы с ними, из этого не следует делать вывод, что при всех без исключения убийствах родственников, друзей или любовников полностью отсутствуют инструментальные аспекты. В жизни, как и в кино, убийца может хорошо знать свою жертву и получить от ее смерти ожидаемую выгоду. После войны в Персидском заливе в теленовостях сообщалось об убийстве только что вернувшегося с войны солдата, которое произошло, когда он грузил в машину вещи из своего дома. Первоначально говорили, что он стал жертвой ограбления, но впоследствии выяснилось, что преступление организовали жена жертвы и ее любовник, заинтересованные в его смерти.
Данное убийство было рассчитанным средством достижения целей убийц. Хотя оно и было продиктовано ожиданием сексуальных и материальных выгод, оно не являлось следствием эмоционального взрыва гнева или страсти и по своему характеру относилось скорее к инструментальным, чем к эмоциональным.
Напряженный конфликт, приводящий к лишению жизни члена семьи, друга или знакомого, обычно формирует совсем другой тип взаимодействия. В ситуации такого рода жертва, как правило, играет гораздо более активную роль и, как отмечал Вольфганг и другие ученые, временами может ускорять обмен агрессивными действиями. Неважно, кто начал этот обмен, однако очень часто он накаляется до такой точки, что раздражение, выплескиваясь, приводит к насилию.
Как отмечалось при рассмотрении насилия в семье, некоторые авторы рассматривают этот вид агрессивного взаимодействия между знакомыми людьми как борьбу за власть или влияние. Согласно этой теории, большая часть людей, предрасположенных к насилию, боятся выглядеть незначительными в глазах окружающих и считают, что не имеют возможности влиять на то, что с ними происходит. Например, когда человек с таким самовосприятием вступает в спор с соседом, он будет пытаться компенсировать воображаемую слабость, стараясь доказать свою силу и показать, кто здесь хозяин.