Кара должна настигнуть евреев, этих варваров, которые вполне ее заслужили… Если мы не будем сражаться с евреями, они уничтожат нас. Это борьба не на жизнь, а на смерть между арийской расой и еврейской бациллой (Cited in: Toland, 1976, p. 709).
Дегуманизация евреев, а также славянских народов и цыган в нацистской мифологии облегчала задачу немецких солдат – уничтожение миллионов невинных людей. Хотя, несомненно, мышлению и убеждениям нацистов были присущи определенные особенности, которые позволяли им с большей легкостью категоризировать евреев и других неарийцев как неполноценных людей, не следует забывать, что люди по всему миру с давних времен использовали тот же самый прием дегуманизации для оправдания убийства своих врагов. Многие поколения турков и греков все вновь и вновь характеризовали друг друга как ужасных монстров.
Во время Первой мировой войны союзники именовали своих германских противников «гуннами», лишенными человеческих моральных ценностей. Израильтяне и арабы трактуют друг друга как нецивилизованных диких животных, которым нельзя доверять. Американские солдаты, устраивавшие резню спасавшихся бегством индейцев американского Запада в конце XIX века, вероятно, подразумевали то же самое, когда постоянно повторяли: «Хороший индеец – только мертвый индеец». Во всех этих и во многих других случаях за жертвами не признавались человеческие качества и, следовательно, те, кому причиняли ущерб и кого убивали, не были «действительными людьми», не были существами, «такими, как я сам». Как результат, агрессоры, нападая на свои жертвы, не испытывали чувства вины и, таким образом, не нуждались в том, чтобы сдерживать себя.
Описанный выше эксперимент Бандуры, Андервуда и Фромсона показывает, сколь эффективно обесценивание противника может ослабить сдерживание агрессии.
В этом исследовании те из участников – студентов колледжа, которые были научены рассматривать оцениваемых ими лиц как «животных» и «банду негодяев», проявляли большую готовность наказывать по сравнению с теми, у которых была сформирована более позитивная установка в отношении «решателей задач» (Bandura, Underwood & Fromson, 1975).
Глава 3Агрессивная личность
Уже более двадцати лет назад психолог Ганс Тох и его помощники провели в тюрьмах Калифорнии опрос среди мужчин, осужденных за преступления, связанные с насилием. Исследователи стремились выяснить, почему эти вспыльчивые несдержанные люди нападали на своих жертв. Один из случаев в выборке Тоха особенно примечателен:
Джимми, 23 года, в его криминальном досье отмечена успешная карьера мелкого сутенера. Список нарушений Джимми включает многочисленные и разнообразные преступления, в том числе изнасилование, похищения людей, употребление наркотиков, грабежи и нарушения общественного порядка. Наиболее показательны случаи вооруженного нападения и две стычки со служащими полиции. Столкновение с полицией, которое Джимми согласился обсудить с нами, не было отражено в досье, так как произошло, когда он еще учился в школе (Toch, 1969, р. 68–72).
Джимми рассказал психологам, что полицейский его раздражал: не пускал на школьную дискотеку, потому что паренек слыл скандалистом. Джимми бросил под ноги полицейскому банку из-под пива и неоднократно оскорблял его, спровоцировав в конце концов на применение дубинки. Джимми пришел в ярость, оттого что с ним поступили несправедливо, и попытался выстрелить в полицейского из пистолета, который носил с собой, но ему это не удалось. Джимми задержали.
Конечно, детали биографии Джимми отличаются от биографий других правонарушителей, но в некоторых важных отношениях Джимми очень похож на них, в особенности тем, что зачастую вел себя антисоциально и стычки с властями начались, когда он был еще совсем молод. Не противоречит ли этот случай предлагаемому мной анализу агрессии? Первые главы посвящены главным образом внешним влияниям, обусловливающим силу проявления агрессивности: фрустрации, неблагоприятным условиям, ситуативным стимулам и так далее. Вызваны ли поступки Джимми исключительно фрустрацией и/или неблагоприятными условиями, в которые он попадал? Пожалуй, нет. По-видимому, Джимми обладал какими-то внутренними качествами, которые так или иначе снова и снова обусловливали его грубое поведение.
Вторая часть нашей книги будет посвящена более или менее устойчивым агрессивным качествам. Очень раздражительным людям вроде Джимми свойственна предрасположенность к насилию, и мы рассмотрим, что же заставляет этот тип крайне агрессивных людей вести себя определенным образом. Мы также обсудим причины того, почему они стали именно такими. Далее я в общих чертах опишу агрессивную личность, особенно такой тип, с которым мы можем столкнуться в повседневной жизни. Я начну с рассмотрения некоторых доказательств существования относительно стабильной предрасположенности к агрессии, затем перейду к вопросу о том, как склонность к насилию может породить частые нападения и стычки с окружающими.
Около поколения назад некоторые выдающиеся психологи полагали, что только люди особого типа, вроде Джимми, могут одинаково вести себя в различных ситуациях. В огромном количестве опубликованных работ было показано, что многие люди ведут себя крайне непоследовательно. Например, человек, честный в одном случае, в другой обстановке может хитрить, лгать или даже украсть; не существует, по-видимому, устойчивой характеристики личности, формирующей такое качество, как честность. Под впечатлением очевидной непоследовательности различных форм социального поведения некоторые психологи, например Уолтер Мишел, задались вопросом, действительно ли большинство людей обладают устойчивыми чертами личности, то есть стабильными внутренними психическими структурами, которые бы порождали одинаковый тип поведения независимо от ситуативного контекста (Mischel, 1968).
Эти теоретики не утверждают, что люди совершенно непоследовательны. Однако они настаивают на том, что поведенческая стабильность, как правило, более ограничена, чем принято считать, и в любом случае эта стабильность чаще кажущаяся, а не реальная. По всей видимости, люди преувеличивают степень реальной последовательности в поведении окружающих. Мы имеем четкие представления о тех, кого хорошо знаем, и приписываем им определенные качества. Эти представления, похоже, побуждают нас «помнить» о том, что наши знакомые в том или ином случае ведут себя каким-то определенным образом, хотя в действительности эти люди могут быть совершенно непоследовательными. Действительно, существующая последовательность в поведении, по мнению Мишела, относится лишь к относительно похожим ситуациям. Люди, склонные к насилию, будут нападать на других, только если данная ситуация имеет для них определенный смысл, например когда они считают, что их оскорбили или критикуют (Wright & Mischel, 1987).
Хотя и считается, что агрессивный характер – это внутренняя устойчивая психическая структура, склонность реагировать определенным образом на характерную ситуацию или на что-либо еще, однако исследование, на которое ссылается Мишел, наводит на предположение, что в действительности почти не наблюдается последовательности в проявлении различной степени агрессивности, проявляемой в той или иной ситуации. Впрочем, работы, которые он рассматривал, не относятся непосредственно к агрессии, и мы вправе задаться вопросом, варьируется ли агрессивное поведение в зависимости от ситуации так же, как и другие типы поведения, включенные в его обзор.
Говоря о последовательности проявления агрессивного поведения от случая к случаю, я не упоминал о том, как разделены эти ситуации во времени. Тем не менее очень важно иметь в виду конкретный промежуток времени. Если мы говорим, что те же самые действия будут совершаться в различных ситуациях, разделенных промежутком в несколько минут, это не означает, что мы можем утверждать, что такое же поведение будет проявляться в ситуациях, отделенных друг от друга промежутком в год или больше. В первом случае наблюдаемые нами действия относительно одновременны (contemporaneous), тогда как во втором существует длительная последовательность (longitudinal consistency), так как интересующие нас действия и люди разделены большим промежутком времени. (Психологи признают, что первый тип наблюдений имеет дело в основном с одновременной валидностью параметров агрессии. Второй тип можно отнести к исследованиям прогностической валидности). Проведя это разграничение, я сперва обращусь к относительно одновременной последовательности. В основном меня интересует вопрос, будут ли люди, нападающие на определенную мишень в свойственной им манере поведения, так же проявлять другие формы агрессии в другой ситуации, возникающей вскоре после первой. Затем я рассмотрю длительную последовательность (или стабильность) агрессивного поведения за достаточно долгий период (см.: Olweus, 1974, р. 535–565).
Как мы увидим в дальнейшем, некоторые люди действительно склонны поступать одинаково, независимо от того, когда возникает возможность проявления агрессии. Если им предоставляется свобода делать в данной ситуации то, что они хотят, очень вероятно, что эти люди в ряде случаев поведут себя одинаково. Они попытаются причинить кому-то боль, если имеют скрытую предрасположенность к агрессии, а если принадлежат к неагрессивному типу личности, то не будут нападать на объект. И тот и другой тип людей представляет собой крайность: они обладают либо очень высокой, либо очень низкой агрессивностью.
Большинство из нас не имеют той или иной ярко выраженной склонности, и наше поведение более разнообразно.