50.
Тем не менее, надеясь, что из протоколов социальных работников все же можно извлечь какую-то пользу, авторы исследования проследили дальнейшую историю жизни этих детей и подростков в период от 1975 до 1979 годов. Прежде всего Маккордов интересовал вопрос, позволяют ли семейные условия жизни этих людей в детские годы прогнозировать вероятность того, что они станут выражено агрессивными и антисоциальными личностями.
Не вдаваясь в детали исследования, я хочу лишь отметить, что авторы выявили явное влияние обращения родителей со своими сыновьями на вероятность того, что во взаимодействиях со сверстниками и учителями мальчики станут теми, кого я называю эмоционально-реактивными агрессорами. Семейные условия, таким Образом, в немалой степени определяет, с какой готовностью и как часто подростки ведут себя агрессивно, сталкиваясь с противодействием или угрозой. Джоан Маккорд позже еще раз проанализировала отчеты социальных работников с тем, чтобы определить, связаны ли воспитательные методы, применявшиеся родителями до окончания подросткового возраста детей, с их криминальными действиями в последующие 30 лет. Сложный статистический анализ, данными для которого послужили поведение родителей по отношению к детям и их личностные характеристики, выявил такую связь для почти 75 % случаев. Другими словами, по крайней мере для некоторых людей ранний опыт семейного воспитания в значительной степени определяет их дальнейшие жизненные пути и даже может существенно повлиять на шансы стать правонарушителями. На основе своих данных и результатов ряда других исследований, проведенных в нескольких странах, Маккорд пришла к заключению, что воспитание ребенка часто оказывает «длительное воздействие» на развитие антисоциальных наклонностей (J. McCord, 1979,1986; McCord, McCord & Howard, 1961).
Какие виды семейных влияний могут иметь такие негативные воздействия? В частности, какие особенности поведения родителей повышают вероятность того, что их сын станет злонравным и антисоциальным типом? Рассмотрение частных случаев показывает, что на эти вопросы не существует простого ответа.
Более тридцати лет назад А. Бандура и Р. Уолтере интервьюировали родителей 52 мальчиков из Калифорнии с целью изучения истоков подростковой агрессивности. Среди прочего они спрашивали матерей и отцов, побуждают ли те своих сыновей драться. Одна из опрашиваемых женщин рассказывала, как ее муж учил сына давать сдачи, когда ребенку было 6 или 7 лет:
Все мальчишки задиристые и драчливые, а он не дерется никогда. Его сестре всегда приходится драться вместо него… И вот однажды мой муж смотрел в окно и увидел, как двое мальчишек били его [Глена]. Тогда муж снял свой ремень, вышел на улицу и сказал: «Послушай, ты каждый раз приходишь домой и плачешься: «Он меня поколотил». Так вот, Глен, я хочу тебе кое-что сказать. Ты сейчас побьешь этих мальчишек или я тебя выпорю». Так он заставил его подняться на ноги и драться с обоими мальчишками (Bandura & Walters, 1959, p. 107).
Этот рассказ гораздо показательнее, чем видится на первый взгляд. Ведь кто-то, быть может, подумает, будто родители были правы, так как они беспокоятся за Глена: «Мальчик должен уметь постоять за себя». Неважно, в какой степени вы соглашаетесь с политикой родителей «агрессия за агрессию», но то, что они заставляют Глена драться, может иметь такие последствия, которые вряд ли вам понравятся: представьте себе ребенка, который научился прибегать к насилию всякий раз, когда у него возникают проблемы в отношениях с окружающими. Однако нельзя забывать, что способствовать развитию агрессивности у ребенка может целый ряд факторов. В этой главе будут рассмотрены некоторые основные особенности семейной среды, которые оказывают наибольшее влияние на развитие склонности к насилию.
Я начну с краткого обсуждения прямых позитивных влияний, которые не только поощряют людей атаковать других, но и порождают тенденцию сохранять и закреплять этот тип поведения, тем самым становясь негативными факторами, способствующими формированию агрессивности как устойчивой черты характера. А закончу я кратким обзором некоторых непрямых влияний, которые также могут вносить свой вклад в формирование этого поведенческого паттерна.
Я должен предупредить читателя о том, что эта глава может в какой-то мере ввести в заблуждение, если читать ее не слишком внимательно. В ней используется метод анализа, который иногда называют подходом с «одной переменной» (single-variable), и, таким образом, в большинстве разделов воздействие тех или иных факторов, таких, как вознаграждения, получаемые детьми от родителей за агрессивное поведение, или применяемые родителями наказания, будет рассматриваться по отдельности. Вспомним, как воспитывал Глена его отец; он, вероятно, не только побуждал мальчика драться, но также вознаграждал (по крайней мере, похвалой), когда тот дрался, и был готов побить его, если бы Глен не подчинился отцовским требованиям. Любое из этих воздействий само по себе могло бы, разумеется, усилить агрессивность Глена. Однако влияние любого из факторов может зависеть от ряда других условий. Например, полученные Маккорд данные, в частности, показывают, что даже если бы мать Глена часто отвергала его, мальчик не обязательно стал бы антисоциальным типом. Благоприятный исход мог произойти при условии, что воспитательные воздействия матери были бы ясными и последовательными. Выдающийся английский детский психиатр М. Руттер в своем обзоре влияний материнской депривации подчеркивал важность подхода «со многими переменными» (multiple-variable). Исследования показали, писал Руттер, что «не сепарация сама по себе, но сепарация плюс другие факторы риска, например семейный стресс, – вот что ведет к антисоциальному поведению» (см.: Scarr, Phillips and McCartney, 1990, p. 28).
Тем не менее небесполезно рассмотреть возможные следствия любого вида родительских воздействий, поскольку мы можем оценивать каждое из таких воздействий (например, отвергание ребенка со стороны матери) как фактор риска. Фактор риска может повысить вероятность дальнейшего антисоциального поведения, даже если на нее влияют другие условия (например, ясность родительских требований). То же самое можно сказать и о других аспектах воспитания детей. Удивительно, но меньше половины подростков, которых били матери и/или отцы, вырастая и становясь сами родителями, также бьют своих детей (см.: Widom, 1989). Это не означает, что грубые физические наказания вообще не влияют на развитие агрессивных наклонностей. Они могут являться лишь одним из многих факторов, а их влияние порой смягчается воздействием других условий. Как курение является фактором риска в развитии рака легких и болезней сердца, так жестокое обращение родителей с детьми может быть фактором, повышающим вероятность формирования агрессивности и антисоциальных наклонностей.
Некоторые из тех, кто склонны к насилию, продолжают быть агрессивными в течение многих лет потому, что получали вознаграждение за свое агрессивное поведение. Они часто атаковали других людей (по сути, «практиковались» в этом), и оказывалось, что агрессивное поведение всякий раз приносит им те или иные выгоды, окупается.
Мы все понимаем, что вознаграждаемое поведение закрепляется, но вы можете не знать, сколь сильными и глубокими бывают эффекты вознаграждений и какие именно условия закрепляют агрессивное поведение. В этом разделе я проанализирую значение различных видов вознаграждений, от наиболее до наименее очевидных.
Вознаграждения могут влиять на поведение двумя способами: 1) выполнять роль мотива, побуждающего к действию, и 2) выступать в качестве закрепляющего фактора, служащего поддержанию определенного типа поведения. В первом случае мы предвосхищаем удовольствие, которое будем переживать, получив вознаграждение, и это побуждает нас делать то, что, по нашему мнению, необходимо для получения желаемого результата. Глен мог расценивать одобрение своего отца как вознаграждение. Желание заслужить похвалу и любовь отца давало Глену мотив побить мальчишек, которые на него нападали. Так как агрессия стимулировалась надеждой получить внешнее вознаграждение – одобрение отца, то можно расценивать поведение мальчика как инструментальную агрессию.
С другой стороны, когда отец Глена похвалил сына за то, что тот побил нападавших на него мальчишек, эта родительская похвала могла автоматически усилить тенденции мальчика реагировать на провокации агрессивно, тем самым подкрепляя и сохраняя агрессивность Глена. В качестве подкрепления вознаграждение способствует более или менее безотчетному усвоению агрессивных реакций на определенные виды ситуаций и, таким образом, повышает вероятность того, что агрессивное поведение будет повторяться.
При дальнейшем обсуждении больше внимания я уделю вознаграждениям, выступающим в качестве подкрепления, поскольку большинство читателей менее знакомы с автоматическими, закрепляющими влияниями позитивных результатов поведения, чем с проблемами мотивации, и я хотел бы исправить это положение дел. Важны и тот и другой эффекты вознаграждения. Мы склонны вновь и вновь повторять действия, приводившие ранее к желательным последствиям, иногда сознательно предвосхищая получение подобных позитивных результатов, а иногда потому, что поведенческая тенденция стала привычной.
Повышение вероятности непосредственно вознаграждаемого поведения. Психологи многократно продемонстрировали, как вознаграждения повышают вероятность того, что вознаграждаемое действие будет повторяться. Например, в эксперименте Дж. Дэвитц, проведенном двумя поколениями ранее, было показано, как вознаграждения, получаемые от тех, кто воспитывает, влияли на вероятность прямой агрессии в ответ на фрустрацию.