Ярослав прижимается своей щекой к моей, его грудное дыхание щекочет ухо, а дрожь смешивается с моей, чувственно объединяя нас во что-то цельное на эти несколько секунд. С трудом поднимаю руки и касаюсь пальцами коротких волос на его затылке. Мягкие солоноватые губы находят мои, и я слабо отвечаю на поцелуй, напрочь лишившись сил. Как бы там ни было, все это определенно стоило того, что было до и будет после. О чем угодно, но об этом я точно жалеть не буду. Из уголков глаз вдруг катятся слезы, и я улыбаюсь так широко, что сводит мышцы лица. Тупая боль расплывается по груди, подбородок начинает трястись.
– Ясь, – настороженно зовет Ярослав, приподнимаясь.
– Все отлично, – тяжело дышу я. – Просто прекрасно. Можешь подкурить мне сигарету?
– Да. Конечно.
Он слезает с постели, а я смотрю в потолок, пытаясь восстановить дыхание. Слезы все льются, и я тихонько смеюсь в легком истерическом припадке. Чувства слеплены в комок, будто какой-то несносный малыш перемешал весь пластилин из одной коробки. Облегчение и боль, радость и скорбь. Любовь и ненависть. Удовлетворение и разочарование.
– Будешь курить в постели? – спрашивает Ярослав, усаживаясь рядом.
– Могу себе позволить.
Подтягиваюсь на руках и сажусь у изголовья кровати. Набрасываю край покрывала на грудь и бедра, а после смахиваю слезы с щек. Ярослав достает сигарету из пачки, подносит к моим губам, и я послушно ее сжимаю. Щелкает зажигалка, дым расползается по комнате, но мне все равно. Он выветрится, как и воспоминания о том, как я жила раньше.
– Больно? – тихо спрашивает Ярослав.
Делаю еще одну затяжку, глядя сквозь дым в уже совсем не чужое лицо. Он ведь говорит не о физической боли, и я снова восхищаюсь его проницательностью.
– Так и должно быть, когда лишаешься девственности. Но это хорошая боль. Честно, – протягиваю сигарету ему и улыбаюсь. – Докуришь?
Яр, усмехнувшись, качает головой и забирает сигарету из моих пальцев. Встает, отходит к окну, отбрасывая занавеску, и распахивает одну из створок. Смотрю ему в спину, благодарность и нежность вдруг разжижают мозг. Интересно, о чем он думает? Может, о ней? О той, в которую влюблен?
– Кто она? – спрашиваю я.
Яр оглядывается, нахмурившись, поэтому приходится уточнить.
– Та, в кого ты влюблен.
– А тебе прям не терпится обесценить все то, что сейчас случилось между нами. Да?
– Нет. Мне просто… я… – Пытаюсь собраться с мыслями, но это непросто. – Просто я тоже хочу понять тебя. Поддержать, если нужно. Почему вы… почему вы не вместе?
– Она в отношениях, – отвечает он спокойно. – Там без вариантов.
– О-о-о, – расстроенно тяну я, медленно моргая.
– Ясь, ты уже засыпаешь. Я пойду. Закрой за мной дверь.
– Нет! – выпаливаю, мигом взбодрившись.
Ярослав непонимающе замирает, а я отрываю спину от подушки, прижимая покрывало к груди.
– Тебе необязательно… ты… ты можешь остаться.
– Да-а-а? – подозрительно тянет он.
– А что? Дружеская ночевка.
– Дружеская ночевка? – Он упирается рукой в подоконник и смеется. – Ты, похоже, не в себе.
– Это еще почему? Уже поздно, ты устал. Я вообще-то забочусь о тебе. Или в дружбу с привилегиями такое не входит?
Сердце взволнованно стучит, но сейчас меня почти ничего не смущает, ведь определение, что мы дали нашим отношениям, расширяет границы дозволенного. Я не хочу, чтобы он уходил. И я могу без зазрения совести предложить ему остаться. Яр в последний раз крепко затягивается и стреляет окурком в окно. Нужно будет завтра заказать ему пепельницу.
– То есть ты хочешь, чтобы я остался? – Ярослав шагает к кровати, спрятав руки в карманы.
– Если ты сам не…
– Ладно. Ночевка так ночевка, – перебивает он.
Обмениваемся взглядами и улыбками. Эйфория от случившегося окутывает легкой вуалью приятной неги.
– Ты не голоден? – спрашиваю я и поджимаю губы.
– Хочешь поесть?
– Угу. У меня в холодильнике десяток йогуртов и пачка сосисок. Еще есть говяжий бульон, яйца, помидоры и огурцы.
– О’кей, – непринужденно отвечает он. – Я за.
– Подай мне халат.
– Зачем? – лукаво щурится он.
– Подай халат… дружище.
– Зануда, – цокает языком Яр и обходит кровать.
Глава 14
Солнечный свет пробивается даже сквозь закрытые веки, мягкая дымка сна неторопливо выпускает из объятий, и я открываю глаза. Правой руки касается ровное теплое дыхание, улыбка сама собой расплывается на губах. Даже если бы вчерашняя ночь была всего лишь плодом моего воображения, я чувствовал бы себя таким же счастливым, но… Поворачиваю голову, рядом лежит Яся, спрятав руки под подушкой и уткнувшись лбом в мое плечо. Все это реальность, сбывшаяся мечта. Правда, кто знает, как долго еще я смогу радоваться?
Осторожно, чтобы не разбудить Ясмину, встаю с кровати и ухожу на кухню, прикрыв за собой дверь. Беру с подоконника пачку сигарет, зажигалку и распахиваю окно, глядя во двор, по которому гуляет утренний летний ветерок. Дружба с привилегиями – полнейшая чушь. Я уже не раз убеждался, что подобный формат ни черта не работает. Это ловушка, определение для отношений, в которых якобы никому не должно быть больно, только больно все равно будет. Тому, чьи чувства выходят за пределы дружбы, и в нашем случае это, конечно же, я.
«Мне с тобой легко. Не всегда, но… сейчас только с тобой я могу быть честной. Могу быть просто собой», – всплывают в памяти слова Ясмины.
Мурашки бегут по рукам, приподнимая волоски, и я погружаюсь все глубже.
«Моя очередь о тебе позаботиться».
«Я тоже хочу понять тебя. Поддержать, если нужно».
Она такая милая. Все пытается чем-то мне отплатить за внимание, придумать правила, которые обезопасят нас обоих. А как она меняется, выходя из роли взрослой, повидавшей жизнь женщины и оставаясь просто девушкой, которой нужна забота, принятие и много-много поцелуев. Яся может быть импульсивной, немного капризной, иногда даже наивной. А еще настойчивой и страстной, увлеченной и доброй. Она так быстро включилась в нашу игру с дружбой и привилегиями, что я поначалу даже растерялся, ведь ее суть, похоже, Ясмине совсем незнакома. Вместо того чтобы выставить, она попросила меня остаться, накормила и уложила спать. А ее последний поцелуй со вкусом зубной пасты, сладкая улыбка и нежное мурчание в полудреме… Прикрываю глаза, поежившись от призрачной щекотки в ухе. Черт возьми, даже если все это смертельный капкан для моего сердца, эго и разума, я бы не хотел ничего менять.
– Доброе утро, – слышится за спиной сонный голос, возвращая меня в реальность.
Тушу сигарету в чашке, которую Ясмина выделила мне вчера под пепельницу, и разворачиваюсь. Сейчас может произойти все что угодно. Ночь закончилась, а при свете дня множество решений меняют свой эмоциональный окрас.
– Доброе, – отвечаю сквозь расслабленную улыбку, но сам остаюсь настороже.
– Давно встал? – Яся трет левый глаз, а правым смотрит явно ниже моего пупка.
– Это ты о ком спрашиваешь? – ухмыляюсь я, поправляя резинку боксеров, потому что ее взгляд ощущается, точно касание нежных пальцев.
Ясмина хихикает, закрыв руками лицо. Белый топ на тонких бретельках подскакивает, оголяя живот над резинкой свободных пижамных шорт, и часть меня бодро вздрагивает. Вот теперь мы оба встали.
– О тебе, – весело бросает Яся и направляется к графину с водой, стоящему на микроволновой печи.
– Недавно.
– Выспался?
– Да, вполне. А ты?
– Тоже.
Она наливает стакан воды и залпом выпивает, продолжая искоса поглядывать в мою сторону. Неловкость оседает на плечи, в горле немного першит от привкуса сигаретного дыма. Уже пора, да? Ясмина хочет, чтобы я ушел? Мне вот совсем этого не хочется, но, похоже, придется. Нельзя же торчать у нее два дня подряд.
– Я-я-я… – начинаю несмело, но Яся меня перебивает.
– Что хочешь на завтрак?
– Кхм… даже не…
– Как насчет яичницы с томатами?
– Супер, – отзываюсь хмуро только потому, что немного ошарашен ее спокойствием.
– Сейчас умоюсь и займусь, – говорит Ясмина и уходит в ванную комнату.
Медленно моргаю, провожая ее взглядом. Это что такое? Я точно проснулся? Она и сейчас не собирается меня выгонять? Обхватываю ладонью затылок, нагретый солнцем, и отхожу от окна. Обвожу взглядом кухню, но все никак не могу прийти в себя. Почему? Почему она вдруг перестала сопротивляться? Я, конечно, рад. На что-то подобное я и надеялся, но… все слишком ровно. Будто мы вчера встречаться начали, а не переспали по дружбе.
Ясмина возвращается на кухню через несколько минут. Волосы собраны в хвост, кожа лица чуть покрасневшая, взгляд – ясный и бодрый.
– Там на раковине новая зубная щетка. – Она указывает за спину. – Иди тоже умойся. Или душ прими, если хочешь.
Выгибаю брови, а Яся прищуривается.
– Что-то не так? – спрашивает она. – Если тебе куда-то нужно…
– Нет, – резво мотаю головой. – Нет-нет. Все хорошо.
– Точно?
– Угу.
Она кивает и шагает к кухонным шкафчикам. Оборачиваюсь, Яся приподнимается на носки, потянувшись за чашками на верхней полке. Солнце мягким сиянием подсвечивает ее силуэт и золотится на коже. А что, если подойти и обнять ее? Что тогда она сделает? Я немного запутался в том, кто мы теперь друг для друга, потому что ее поведение не совсем вписывается в роли, что были одобрены нами вчера.
– Чай или кофе? – спрашивает Ясмина, распахнув дверцу холодильника.
– Кофе, – отвечаю я хрипло.
– Сахар, молоко?
– Без ничего.
– Хорошо.
Она продолжает хлопотать, выкладывая продукты на столешницу, а я все стою, точно к полу приклеенный. Расслабленная, веселая, легкая. В каждом движении, в каждом шаге чувствуется почти неуловимое, но явное изменение. Будто все это время она пыталась быть кем-то другим, а теперь поймала себя настоящую и успокоилась.
– Что-то интересное увидел? – усмехается Яся.