Минуты бегут, и мой личный рыцарь обретает все более четкую форму. А вот тот, что стал его прототипом, мучительно сдержан и спокоен.
– Яр, – зову я, уже совсем привыкнув к дискомфорту. – Нам нужно поговорить.
– Да, – отзывается он, сосредоточенно выводя детали доспехов. – Мне тоже нужно сказать тебе кое-что.
– Пропустишь даму вперед? – нервно хихикаю я, пытаясь пошутить, но сама себе не верю.
– Ну разумеется. Я слушаю.
Откидываюсь на спинку кресла и склоняю голову. Ярослав всецело погружен в работу, и это, наверное, хорошо. Так он не заметит, если я где-то проколюсь, но стоит поторопиться, мы почти закончили.
– Ты сдержал свое обещание. А значит, и мне пора сдержать свое, – медленно проговариваю каждое слово, что так тщательно подбирала этой ночью.
Дорожки надутых вен бугрятся на коже рук Ярослава, покрытой темными узорами. Стрекотание машинки бьет по ушам, разгоняя мое сердцебиение.
– Мы больше не можем дружить.
Сказанные мной слова повисают между нами на несколько секунд, а затем я выдаю заготовленную речь как на духу, чтобы не струсить и не передумать.
– Я очень тебе благодарна. Правда. За все. Ты вытащил меня, буквально помог встать на ноги, показал, что жизнь после развода существует. Это очень много для меня значит, но я понимаю, что ты не можешь водить меня за ручку вечно. У тебя есть своя жизнь, свои дела. Тебе нужно строить нормальные отношения, в конце концов! Если что, о работе не волнуйся. Я собираюсь взять второго админа, у нас с тобой будут разные смены и… ну, мы не будем слишком часто пересекаться. А там, дальше, когда я… я… – голос дрожит, влажная пелена застилает взгляд, но я не сдаюсь и продолжаю: – Когда я успокоюсь, возможно, мы… мы сможем общаться…
– Ясь… – Ярослав выключает тату-машинку и поднимает голову, – ты чего?
Он выглядит таким напуганным, что мне становится жутко стыдно. Закрываю лицо руками, но град из слез не получается контролировать.
– Ничего. Все нормально, не обращай внимания. Бей дальше.
– Но…
– Бей! – приказываю, желая скрыть одолевающее меня отчаяние.
Он же сейчас снова начнет жалеть меня. Снова будет вынужден быть хорошим и чутким.
– Сначала успокойся. – Тревога в его голосе вкупе с ломающей кости нежностью вскрывает грудь наживую.
– Я в порядке!
– Вообще нет.
– Добей татуировку!
– Объясни, что…
– А то ты сам не знаешь! – вновь срываюсь на крик.
– Да откуда мне знать?! – так же резко отвечает он и переходит на сбивчивый бубнеж, словно речь не успевает за его мыслями: – Ты, очевидно, бросаешь меня, но я не понимаю, почему тогда… почему ты… так расстроена?
– Потому что это случилось. – Я обессиленно опускаю голову, растирая слезы по щекам, и с губ срывается пара грязных ругательств. – Не думала, что будет так трудно.
– Что «это», Яся? О чем ты говоришь?
– То самое, Яр. Самое страшное.
– Боже, прошу, скажи нормально… – Он жмурится и дергает шеей, будто ему ужасно неуютно. – Я не понимаю, о чем ты. Что я сделал?
– Ничего. Ты ни в чем не виноват. Это все я. Яр, добей тату. Пожалуйста, – жалостливо прошу, шмыгая носом. – Добей, и я все объясню.
– Ладно, – отвечает он, нервно встряхнув головой.
Проходит еще несколько минут под ритмичный треск. Яр заканчивает работу, вытирает разводы краски с моей ноги и заклеивает свежую татуировку заживляющей пленкой. Провожу пальцами по рисунку рыцаря, сердце трепещет, а губы растягиваются в слабой улыбке. Я даже не думала, что снова смогу все это почувствовать. Что во мне осталось еще столько любви. Здорово, что она не заканчивается на одном человеке. Не заканчивается даже после того, как тебя растоптали. Она приходит снова, когда не ждешь, другая, чистая и свежая, и в этом ее главная прелесть. Ты можешь выбирать людей, которых хочешь любить. Можешь искать знакомств или не искать. Можешь делать вид, что полностью контролируешь свою жизнь, прикрываться страхами, сомнениями, принципами, но в конечном итоге – любовь сама тебя выбирает. Только вот элемент лотереи никто не отменял. Не факт, что она окажется взаимной.
– Очень красиво. Ты молодец, – произношу я, поглаживая выпуклые линии.
– Спасибо, – сухо бросает Ярослав. – Теперь ты объяснишь, что…
– Я влюбилась в двадцатилетку, – печально усмехаюсь и нерешительно поднимаю взгляд.
– И-и-и… – темные брови ползут вниз, зеленые глаза заволакивает тенью, – кто он? Я его знаю?
Не считаю нужным отвечать, просто продолжаю таращиться на него. Где же его любимое «очевидно»? Он читал меня все это время без проблем, сегодня-то что случилось? Яр вдруг моргает и меняется в лице: черные зрачки расширяются, губы приоткрываются. Дошло наконец?
– Слушай, я понимаю, что все это неудобно, – тараторю, намереваясь поскорее его успокоить. – Ты так не планировал, я сама не планировала. Но выход есть. Я все придумала!
Он непонимающе морщится и медленно стягивает перчатки, будто я держу его на прицеле, угрожая пристрелить при малейшем резком движении.
– Яр, тебе не нужно переживать. Я справлюсь. Ну, постараюсь. – Мысли путаются, стук сердца разгоняет их по углам, но я не оставляю попыток высказаться. – Ты… мы… Так, сейчас. Дай мне секунду.
Прикрываю глаза на мгновение, а когда открываю, Яр уже стоит, швыряя перчатки на верхний ярус этажерки.
– Я правда не хочу доставлять тебе проблем, – выдавливаю уже не так смело, потому что перемена в его настроении немного пугает. Похоже, ствол теперь у него. – И я понимаю, что ты… ну-у-у… помню, что у тебя уже есть… и-и-и… в общем… мы же, типа, взрослые, да? Нам не обязательно впадать в истерию, верно? Меня наверняка скоро отпустит. Мы просто заигрались. Я заигралась. Но, если что, я ни о чем не жалею. И не хочу, чтобы ты волновался о том, как я себя чувствую. Может, я скоро кого-нибудь встречу. Даже готова сходить на пару свиданий. О! А еще обещаю не вмешиваться, если и у тебя вдруг кто-то появится, но, если не сложно, лучше пока не афишируй такое при… мне, – беззвучно договариваю, потому что Ярослав угрожающе наклоняется к моему лицу, вцепившись рукой в подлокотник.
Ну что не так? Я же стараюсь минимизировать ущерб. Для нас обоих, между прочим, стараюсь! Я вообще придумала все это только благодаря вопросу: «Что сделал бы на моем месте наш мудрый и великодушный Ярослав?». Уж он-то точно должен понимать, о чем я говорю.
– Эй, ты чего? – упираюсь ладонью в его грудь.
В ответ молчание, а давление на мою руку все растет.
– Ты вообще слышал, что я сказала?
– Не понял ни слова с момента твоего признания, – одурманенно отвечает Яр.
Смыкаю губы, впадая в ступор. Ярослав склоняет голову, опуская взгляд, а под моей ладонью бьется его большое сердце. Сильно. Резко. Быстро. Жар проступает на коже моих щек и стекает по шее к груди, где пылает огромный костер, через который прыгают демоны вместе с ангелами. Быть не может… их слишком много… там не только мои…
– Яр? – зову взволнованно, подаваясь вперед.
– Да, – хрипло отзывается он. – Я в том же положении, что и ты.
– Но… ты ведь… ты… – мямлю я, не в силах поверить. – Ты ведь сказал, что между нами ничего…
– Я же обещал, что не изменится.
– А как же та девушка?
– Ясь, ну ты серьезно? Нет у меня никакой другой девушки. Я выдумал это только для того, чтобы ты меня подпустила. Чтобы тебе было комфортнее.
– Так ты соврал?
Дрожь расползается по моему телу, туман из головы улетучивается, оставляя лишь мягкое сияние рассвета совершенно новых ощущений. Так возрождается надежда.
– Получается, что так.
– И о чем еще врал?
Его глаза находят мои и неспешно отдаляются, но я хватаю Ярослава за ворот футболки, удерживая на месте.
– О чем еще? – повторяю с нажимом.
– Я никогда не хотел просто дружить с тобой, – сознается он, и меня прошибает холодным током.
– Никогда? – переспрашиваю с недоверием.
Он медленно мотает головой, и та самая очаровательная улыбка, лишь немного тронутая печатью грусти, появляется на его губах.
– Ты понравилась мне с самого начала. Так что, говоря, что между нами ничего не изменилось, я не совсем врал.
– С какого именно начала? С того, когда ты провожал меня пьяную в день рождения, или с момента, как устроился в студию?
– Ты это помнишь? Тот вечер. – Он опасливо прищуривается.
– Нет, но на следующее утро я нашла в студии носки со стельками. Вряд ли так много кто делает.
– Надо было все-таки забрать их.
– Почему ты не сказал, что мы уже знакомы?
– Потому что… – его взгляд практически кричит о том, чего я так желала, – ты попросила. Ясь, девушка, в которую я безответно влюблен сейчас, – это ты.
Судорожно глотаю вдох и медленно разжимаю пальцы, но не для того, чтобы отпустить Ярослава. Безответно влюблен он, как же. Черта с два я теперь его отпущу. Обхватываю его за шею, вжимаясь носом в чуть колючую щеку и вдыхаю запах, что успокаивает всего за несколько коротких мгновений. Он сражался за меня. За меня, а не со мной. Ждал, пока я восстановлюсь. Ждал взаимности.
– Прости, – шепчу у его уха, глаза вновь щиплет от подступающих слез. – Прости меня.
– Не надо, не извиняйся. – Его руки опускаются на мою спину, легонько поглаживают и прижимают все крепче.
Свешиваю ноги с края кресла, Ярослав оказывается точно посередине. Вот теперь обниматься куда удобнее и гораздо приятнее. Я за эту неделю чуть с ума не сошла, а он… Стоит только подумать о том, как Яр чувствовал себя все это время, пока я сидела на вершине башни из перин, которую он сложил для меня, становится жутко совестно. У меня было всего семь дней мучений, а у него куда больше.
– Нет, я должна извиниться, – настаиваю, не собираясь опускать этот момент. – Боже, это наверняка было ужасно. И ты все это время… а я… с этой дружбой вонючей, обещаниями… Ты должен был рассказать мне раньше!
– И что бы ты сделала? М-м? Что ты сказала бы мне, признайся я, скажем, недели три или четыре назад?