Почему одним из основных проявлений абьюза является жестокость к женщинам? Корни садизма растут из детских травм, психических расстройств и зависимостей. Есть мнение, что абьюзер обязательно должен иметь клинический диагноз. Но это не так. Абьюзеры, по мнению окружающих, чаще всего характеризуются как люди с «тяжелым» или «сложным» характером.
Для абьюзера жестокость – инструмент достижения власти и контроля. Почему такие мужчины постоянно нуждаются в этом? И почему ради обладания властью они готовы вести себя разрушительно, переходя все крайности? Все ради внутреннего «чувства умиротворенности», которое дает им ощущение владения ситуацией, ведущей в ней роли. Мужчина с такими склонностями подобным образом сбрасывает скопившийся негатив. Например, у него возникла проблема на работе, за что получил выговор от начальника. Если он не может позволить себе «вспыхнуть» на работе, потому что рискует ее лишиться, то компенсирует это с приходом домой, где его ждет более слабая и податливая супруга. Также такой мужчина проявляет жестокость, когда опасается, что его может чем-либо унизить женщина, что, конечно, сильно подорвет его хрупкое мужское эго. Таким образом мужчина-абьюзер возвращает себе силу и власть, компенсирует негативные чувства, раздражение, неуверенность в себе, страх. Затем чаще всего наступает период сожаления и раскаяния. Однако через некоторое время ситуация повторяется.
Для абьюзера жестокость – инструмент достижения власти и контроля.
Почему такой мужчина боится быть уязвимым, например, став объектом неудачной шутки? Одна из возможных причин – тема стыда, где ярость – это порождение унижения. Может быть, за этим стоит жажда подлинной близости и любви, которую Он системно не получал через недостаточную значимость Его личности для второй половинки.
Когда такие люди не получают подтверждения значимости, в них происходит мутация: отсутствие подтверждения любви – уязвленность – злость – агрессия – насилие. Гнев, вызванный унижением, становится защитной реакцией против бессилия и чувства собственной неполноценности. Обрушивая на других обвинения, агрессор тем самым восстанавливает власть над ситуацией и прогоняет невыносимые ощущения стыда и беспомощности. Поэтому реакция абьюзера в этом состоянии – жестокость и нападки. Разумеется, это не приводит ни к чему хорошему. Желание проявить жестокость полностью выключает его демонстрирующую в «обычном» состоянии обществу гражданскую и моральную ответственность перед соблюдением норм и правил. Домашний тиран снова доволен собой. Правда, это состояние длится недолго. Вскоре после всплеска гнева он чувствует, что стыд нарастает снова. Это свойство цепной реакции, когда к нему возвращается знакомое из детства ощущение виновности, что «он плохой». Вспышки агрессии и раскаяния могут повторяться бесконечно. И тут вопрос не в тестостероне, который повышается в момент стресса. На это накладывает отпечаток и то, что для мужчины нет лучшего способа приобрести или вернуть социальный вес, как продемонстрировать, что у него все под контролем, а значит – стабильно.
В мышлении и реакциях абьюзера основным ориентиром становится правило: «Никогда не позволю никому демонстрировать свою власть надо мной. Отныне и навсегда я сам хозяин своей жизни. Я не завишу от отношений и чувств». При этом многие из них испытывают детскую потребность в любви, они ранимы и зависимы. Но именно уязвленность и становится для них источником контроля и давления.
Глава 12Как из «ничего» рождаются скандалы
Он сидит в задумчивом состоянии, и я понимаю, что скоро будет очередной разговор. Обычно подобное поведение никогда не приводит ни к чему хорошему. Я не начинаю диалог первой и не спрашиваю, что его волнует, почему он молчит. Прекрасно понимаю, что лучше его в таком состоянии не трогать. Но молчание длится недолго. Это тоже его особенность – длительно удерживать паузу Он не может, ему нужны слушатели.
– Знаешь, мне тяжело с тобой!
Молчу и никак не реагирую.
– Я не хочу спорить, доказывать, – продолжает он. – Ты понимаешь, что мне просто тяжело с тобой. Я понял, что проще быть с дурочкой. Мне нужна своя глупышка. Она будет всегда улыбаться, с ней не будет игр разума, а будет радость.
Понимаю, что рано или поздно мне придется что-то ответить. Поэтому пытаюсь собраться с мыслями и по возможности определиться заранее с тем, куда может привести этот разговор, хотя обычно это редко срабатывает. Я по первым фразам разговора осознаю, что мне необходимо попытаться отстраниться от обсуждения темы «нас как пары» и попробовать перейти в формат размышлений.
– А что для тебя означает радость? Как ты думаешь, ты сам можешь ее давать? – спрашиваю спокойным голосом, хотя понимаю, что начала строить диалог подобно модели «психолог – клиент».
– Я? Да. – Он выдерживает актерскую паузу.
Вижу, что эта пауза, вовлекающая в разговор, – для меня, и я должна поддержать эту игру.
– А как ты ее даешь? Расскажешь?
– Не могу, это должно идти от сердца. Вот ты такая правильная, тебе же, по сути, на всех наплевать! Есть только ты и твое мнение. Ты, ты, ты, одно сплошное «ты»! Не человек, а робот! В тебе нет эмоций. Ты, когда говоришь, включаешь такую вот мамочку. Как воспитатель в детском саду или как доктор в белом халате – все всегда должно быть правильно. Так от этого становится тошно!
Теперь настала моя очередь выдержать паузу. Я как будто смотрю в сторону и тем самым даю Ему возможность побыть в своих мыслях. Моя задача сейчас – не торопиться, вести разговор ровно и плавно. Словно нахожусь в позиции стороннего наблюдателя. В то же время сейчас важно не оттолкнуть Его, не ввести в состояние, когда Он может замкнуться.
– Хорошо. Я действительно правильная. Но вот ты сказал, что я робот, во мне нет ничего человеческого. А что значит для тебя человеческое? – задаю Ему новый вопрос.
– Во мне все человеческое, у меня эмоции есть.
Понимаю, что разговор идет не совсем по его правилам, ведь я не отреагировала на первые фразы о том, что со мной тяжело и во мне есть такое, что Его не устраивает. Именно поэтому пока все разворачивается спокойно. Помню, что сейчас я наблюдатель. Все так же медленно, растягивая слова, словно размышляю вслух, продолжаю спрашивать.
– Скажи, если ты даешь мне только негатив, ты же понимаешь, что мои позитивные эмоции перестают вырабатываться, а я теряю желание улыбаться и радоваться? И в результате, как ты сказал, становлюсь роботом.
– Мне нужен человек, а в тебе сплошные правила. – Он резко меня прерывает.
Мы оба замолкаем. Я стараюсь правильно сформулировать мысль и проговариваю ее вначале про себя, чтобы спрогнозировать Его реакцию. Пока не могу понять, что сейчас происходит – это просто разговор или разговор, который перейдет в стандартную ссору? Что это: желание услышать друг друга и сказать о том, что волнует, или поиск очередного захода для «выступления на бис»? Я решаюсь продолжить, мое любопытство не дает мне спокойно отойти в сторону.
– Знаешь, мне сейчас кажется, что ты в реальности сам не знаешь, что такое позитивные чувства и эмоции. Вроде знаешь в теории, что они существуют, что они у кого-то были. А потом будто взял и вот так просто о них забыл… И все стерто, ничего нет.
Сама уже прекрасно знаю, что в Его реальности сильные эмоциональные всплески происходят только в состоянии агрессии. Эти два состояния – агрессия и эмоции – для Него, как пазл, соединились в одно целое и стали одним из самых ценных ощущений в жизни. Это стало приносить Ему удовлетворение и чувство эмоционального насыщения.
Текущее состояние, в котором он сейчас находится, мне хорошо знакомо. Я пытаюсь узнать как можно больше о периодах, когда происходит смена настроений. Поэтому очень осторожно продолжаю спрашивать.
– Как ты думаешь, почему у тебя происходит это замещение в эмоциях?
– Знаешь, ты пытаешься меня затащить под свой маятник, а я тебя под свой. Каждый из нас не уступит. Я никогда не уступлю, я мужчина, я так устроен. Ты же никогда не подчинишься мне. Нам надо расходиться и каждому идти своей дорогой. Тебя нет в моем будущем, я тебя там не вижу.
Пропускаю мимо себя замечание про будущее, так как подобные фразы периодически всплывают в «стандартных» его нападках на меня. Поэтому продолжаю развивать тему разговора, чтобы понять, что реально стоит за этими словами, какова сейчас его истинная потребность.
– По-моему, отношения убивают конфликты и бесконечное выяснение отношений. Ты как будто постоянно ищешь повод, чтобы начать ссору, – мягко замечаю я, стараясь, чтобы в моем голосе не звучали упреки и обвинения.
Он не слышит моих фраз и продолжает:
– Нет, мне нужна настоящая женщина.
Опять стараюсь не реагировать и так же мягко продолжаю спрашивать:
– Расскажи мне, чтобы я смогла лучше понять, что это значит для тебя? Что значит настоящая женщина?
– Она всегда должна быть рядом, быть верной, стремиться все делать вместе. Работа и верность – вот что самое главное. – Он задумывается на секунду и дальше продолжает:
– Накрыть на стол, убрать, постирать, погладить рубашки. Она должна улыбаться, не должна показывать свою значимость, не должна меня критиковать, должна сидеть рядом, говорить, что я лучший и она меня любит.
– А что ты готов дать настоящей женщине взамен того, что ты хочешь от нее получить?
Мой вопрос вызывает у него удивление.
– В смысле? – с раздражением в голосе уточняет он.
– Ну вот тебе хочется, чтобы женщина была безмолвной домохозяйкой. Но при этом ты не готов полностью нести за нее ответственность, взяв, например, на себя ее содержание. Что ты можешь дать ей взамен? – этот простой на первый взгляд вопрос еще больше вызывает у него удивление.
– Я с ней сплю вообще-то…
Эта реплика вводит меня в замешательство, и я не нахожу быстрого ответа.
– Знаешь, – продолжает он, – у тебя в голосе я сейчас услышал такие странные интонации. Ты почему так со мной разговариваешь? По-моему, ты заблудилась в понимании, как нужно разговаривать с мужчиной и что позволено женщине.