Глава 5. Парни, которые срываются
Несколько лет назад, до выхода в отставку, я получил звонок от заместителя директора Куантико, к которому обратился бывший агент, возглавлявший ныне службу охраны в большой промышленной корпорации. У него возникла проблема, по поводу которой он хотел проконсультироваться.
– И что за проблема? – спросил я.
– Кто-то писает в бутылки с очистителем для стекол – знаешь, такие, со спреем.
– Что? Я правильно расслышал? У меня нет на это времени, – заявил я. – У нас миллион дел, я занят.
– Джон, он очень хороший парень. Просто позвони ему.
Я позвонил и попытался отнестись к делу серьезно. Ему нечего было мне отправлять, поэтому я просто попросил изложить факты.
– Понимаешь, у нас стоят очень чувствительные компьютеры. Сотрудники – и мужчины, и женщины, – работают в белых халатах и сами отвечают за поддержание чистоты. Но кто-то писает в бутылки с очистителем. Все в смене по-настоящему…
– Злятся, я понимаю. И сколько это продолжается?
– Около месяца. И всегда в одну и ту же смену. Смен за день три. Бутылки портят не все – обычно только одну.
Я сказал:
– Ладно, давай подумаем. Начни с самого начала. Что творится в компании? В отделе? В конкретной смене? То, что это происходит именно в данную смену, должно о чем-то говорить. Сколько в ней людей?
– Сорок человек на весь этаж.
– У всех есть доступ к бутылкам?
– Да. Все бутылки стоят на тележке.
Это означало, что бутылки не приписаны к конкретной машине или работнику, поэтому человек, который портит бутылку, не знает, в чьи руки она попадет.
Я сказал, что это символический, демонстративный акт. Хулиган не имеет в виду «ссал я на тебя, Джо или Джейн». Он говорит: «ссал я на вас всех». Он пытается устроить хаос и неразбериху в их группе. Дальше мы перешли к деталям. Я спросил, как моча может попадать в бутылки. На этаже есть уборные, и бутылку можно легко унести с собой под лабораторным халатом.
Первое, что я сделал, это убрал всех женщин из подозреваемых. Они, конечно, могли бы написать в бутылку с узким горлышком, но физически это было бы куда трудней, чем мужчине. Если бы женщина задумала нечто подобное, она нашла бы другой способ.
– Дальше будет уже проще, – сказал я. В подобных ситуациях я не отвлекаюсь на первые традиционные шаги составления профиля (белый мужчина, тридцать лет, прогуливал школу, без девушки, конфликты с родителями и тому подобное), потому что это не имеет значения. Главное тут – мотив, и поведение, которое привело к подобному хулиганству, вернее всего и выдаст нарушителя.
– Есть в смене человек, который хотел сменить ее, либо рассорился со всеми и держится особняком? Возможно, он подавал жалобы или писал письма руководству, а теперь чувствует, что ему не уделили должного внимания. Ты должен был заметить перемену в поведении. Он одинок, социальной жизни у него нет, проблемы в браке или с деньгами. И, самое главное, он больше всех жалуется на мочу в бутылках – как на причину, чтобы перейти в другую смену.
И тут словно лампочка включилась:
– Да, есть один парень!
Я предложил вызвать его на «рутинное» собеседование, один на один, где начальник поговорит с ним в ободряющем тоне и признает, под каким давлением тот находится, а также пообещает перевести из этой смены – что придется сделать, поскольку иного выхода нет.
Они вызывали парня и переговорили с ним. Ему было за тридцать, и он действительно писал жалобы. В офисе об этом не знали, но у него возникли проблемы с женой, они разъехались, и он вернулся к родителям. Ему казалось, что жизнь его рассыпается на части. Наконец, сняв груз с души, он повинился перед сочувственным слушателем, что действительно писал в бутылки.
Как и случаи, изложенные в предыдущей главе, это считалось саботажем и злонамеренной порчей продуктов. К счастью, тут не было ничего серьезного – ничья жизнь не оказалась под угрозой, и найти виновного оказалось легко, как только мы определились с мотивом. Почему это происходит? Кто является жертвой? Это не деньги. Не вымогательство. Просто хулиганство. Человек разозлился и вытворил нечто неприятное и отталкивающее, но не жестокое. Что он хотел нам сказать?
Мог ли он представлять реальную угрозу? Я так не думаю. Могла ли произойти эскалация? Это не исключено.
Что, если бы компания не отнеслась с пониманием к его эмоциональным проблемам? Что, если бы их вообще просмотрели? И как поступить с парнем дальше – наградить за проступок, переведя на работу, которую он хотел?
Представим, что его не перевели в другую смену, а просто поручили начальству присматривать внимательнее. Он сидит за обедом один? Читает «Солдат удачи» или журналы про оружие у себя за рабочим столом? Слышал ли кто-то, как он говорит: «Когда-нибудь я доберусь до этих ублюдков»?
Есть и другая альтернатива: сразу уволить его. Проводить до машины и сказать убираться. Наверное, родители быстро устанут от того, что он все время сидит дома. Жена не захочет, чтобы он вернулся обратно, начнутся проблемы с опекой над детьми. И вот тут мы вступаем в опасную зону.
Но как проследить за парнем в этой ситуации? Глава компании не может приставить к нему отдельного человека, чтобы проверять, не употребляет ли тот алкоголь или наркотики, и что вообще творится у него в жизни. Мотив остается тот же самый. Но вдруг в какой-то момент хулиган решит, что ему уже нечего терять? Взрыв может произойти месяцы, или даже годы, спустя.
Насилие на работе стало серьезным и настораживающим фактором в современном обществе. Единственное, что тут можно сделать, – это обзавестись надежной и внимательной службой охраны и вести списки людей, у которых могут быть основания причинять проблемы. Охрана должна о них знать и располагать процедурами для того, чтобы предотвратить потенциально опасное поведение бывших сотрудников.
Как мы увидим, от парней на грани срыва можно ожидать чего угодно, и многие из них заходят гораздо дальше писанья в бутылку. Ситуация может стать смертельно опасной, если не распознать ее вовремя и не попытаться предотвратить. Однако, как и в первом простейшем случае, мы опираемся на мотивацию и поведение, чтобы добраться до сути.
В понедельник 7 декабря 1987 года, в 16:16, самолет компании «Пасифик Саутвест», выполнявший рейс номер 1771 из Лос-Анджелеса в Сан-Франциско, рухнул на побережье Калифорнии близ Сан-Луис-Обиспо; погибли все сорок три пассажира и члены экипажа, находившиеся на борту. Среди погибших был Джеймс Силла, президент «Шеврон США», крупнейшей калифорнийской корпорации, и Вольфганг Студеманн, астрофизик из знаменитого немецкого Института Макса Планка, один из главных мировых авторитетов по кометам. Также на борту находилась Кэтлин Мика, проректор по приему Университета Южной Калифорнии, отвечавшая за подготовку к Параду роз.
Удар был такой силы, что тела пассажиров не удалось идентифицировать по отдельности, и их похоронили в общей могиле с мемориалом, на котором перечислялись все имена.
Однако эта катастрофа отличалась от остальных: за несколько минут до того, как четырехмоторный самолет «Бритиш Аэроспейс БА-146» исчез с радаров – уже начав снижаться с высоты 22 тысячи футов, чтобы приземлиться, по графику, в 16:43 в аэропорту Обиспо, – авиадиспетчеры в Окленде приняли сообщение от пилота, Грега Н. Линдамуда, о выстрелах в салоне. Сильно поврежденный черный ящик предоставил следователям из Национального совета по обеспечению безопасности на воздушном транспорте дополнительную информацию – стрелок ворвался в пилотскую кабину, выстрелил еще несколько раз, и самолет стремительно пошел вниз.
Кто мог это сделать? И почему?
Главную подсказку обнаружили среди обломков, разлетевшихся по площади в двадцать акров вокруг эпицентра катастрофы – смятый и обгоревший самолетный гигиенический пакет с нацарапанным на нем посланием: «Приветик, Рей, забавно, наверное, что мы вдвоем закончим с тобой жизнь вот так. Я просил пожалеть мою семью, помнишь? Ты не пожалел, и я тебя не пожалею».
Без этой записки следствие пошло бы по классическому пути с выяснением биографий всех жертв, оказавшихся на борту. Однако благодаря улике ФБР быстро выяснило, что «Рей» – это Реймонд Ф. Томсон, сорокавосьмилетний менеджер клиентской службы «Ю-Эс-эйр», верховной компании, владевшей «Пасифик Саутвест». Автором записки, личность которого установили по образцам почерка, был Дэвид Огастус Берк, тридцати пяти лет, представитель клиентской службы этой же компании в аэропорту Лос-Анджелеса. Томсон был его начальником. Погнутый и искореженный «смит-вессон» сорок четвертого калибра также был найден среди обломков; отпечатки на фрагменте приборной доски из пилотской кабины совпадали с отпечатками Берка. Его приятель и коллега из Сан-Франциско, Джозеф Драбик, опознал оружие и подтвердил, что одолжил его Берку вместе с коробкой с двенадцатью патронами.
Следователи полагали, что Берк сначала застрелил Томсона в приливе слепой ярости, а потом ворвался в кабину.
В коммюнике Бюро, поданном в Окружной суд, говорилось: «Имеются доказательства участия Дэвида Берка в уничтожении самолета 1771».
Ричард Брейцинг, специальный агент из полевого офиса ФБР в Лос-Анджелесе, направивший на расследования авиакатастрофы больше тридцати своих агентов, выразился более прямо, давая интервью «Чикаго трибьюн»: «Останься он в живых, мы обвинили бы его в воздушном пиратстве и убийстве».
Началась психологическая аутопсия.
Дэвид Берк родился в Англии в 1952 году и был одним из пятерых детей Альтамонта и Айрис Берков, иммигрантов с Ямайки. Далее семья переехала в Рочестер, штат Нью-Йорк, где Альтамонт работал на строительстве оператором тяжелой техники. Там же вырос и Дэвид – самый обыкновенный ребенок. В 1973-м он устроился на работу в «Ю-Эс-эйр» грузчиком в аэропорту Рочестера, постепенно вырос до сотрудника клиентской службы и, дальше, до супервизора.
Судя по большинству отчетов, он был идеальным служащим, всегда заботился о клиентах и следил за тем, чтобы они добрались туда, куда надо. Он разрешал сложные ситуации, возникавшие у других агентов, занимался проблемами с обменом и переносом билетов. Никогда не забывал о своем происхождении и старался помогать другим представителям меньшинств, особенно чернокожим, получить работу в аэропорту.