Это практически все, что я знал о пьесе, когда мы встретились с актером за ланчем у Марка дома. Стюарт был очаровательным и очень дружелюбным, мудрым и простым одновременно, и искренне стремился разобраться в характере персонажа, как неоднократно делал до того. Пока я говорил, он что-то записывал на обороте сценария. Я сказал ему, что подойду к делу так, будто местный детектив предоставил мне материалы.
Первой мне пришла в голову идея, что Яго хотел отбить у Отелло красавицу-жену, но Патрик и Марк оба ответили «нет».
– Тогда каков его мотив? – спросил я.
– Он разгневан на Отелло за то, что тот отдал Кассио должность, на которую Яго рассчитывал, – ответил Патрик. – Поэтому он хочет отомстить и убеждает Отелло, что жена ему неверна.
Мы обсудили стадии, через которые Отелло должен был пройти, чтобы убедить себя, будто убийство обожаемой жены – единственный возможный для него путь.
Патрик задал мне, пожалуй, главный бихейвиористский вопрос: «Джон, что Отелло чувствует, когда слышит такое про свою жену? Он верит Яго? Или хочет защитить ее честь?»
Из того, что рассказали мне о персонаже Патрик и Марк, я сделал вывод, что Отелло не столько возмущается подозрениями в адрес его супруги, сколько погружается в ощущение собственной неполноценности и недостойности, спровоцированное обвинениями Яго. Конечно, жена ему неверна, ведь в глубине души он сам сознает, что недостаточно хорош для нее. Ее отец возражал против их брака, и, наверное, был прав. Отелло старается компенсировать свое иностранное происхождение и принадлежность к расовому меньшинству, отчужденность от венецианской элиты, показывая себя великим воином, которым все восхищаются, потому что он обеспечивает им защиту. Но Яго, как большинство хищников, сам прекрасный профайлер и знает, как задеть своего командира за живое.
Когда Патрик спросил, что Отелло думает дальше – то есть каковы его мысли и поведение перед убийством, – я ответил, что Отелло готовится к нему, пытается эмоционально оправдать. Прежде чем решиться на такое, он должен прийти к классическому выводу: «Так не достанься же ты никому!»
– Расскажите мне о месте преступления, – попросил я.
– Спальня Дездемоны в замке, – ответил Патрик.
– Как он ее убивает?
– Душит в постели. В нашей постановке Дездемона – очень красивая и хрупкая девушка, гораздо меньше меня ростом; я хватаю ее за талию и давлю ей на шею.
Ручная странгуляция выглядела «убедительной». Это был случай домашнего насилия, завершившегося убийством, и такой прямой – лицом к лицу – способ указал бы следователю на то, что убийца и жертва хорошо знали друг друга. Я сказал Патрику, что в этот момент Отелло должен деперсонализировать ее, отстраниться от ситуации эмоционально. Поэтому я предложил, чтобы в момент удушения он закрыл глаза и отвернул голову. Мы бы назвали это «нежным убийством».
Любой человек в подобной ситуации попытался бы, по крайней мере сначала, скрыть свое преступление, потому что уже убедил себя в справедливости своих действий. Точно так же О. Дж. Симпсон – я объяснял это Петрочелли, – мог бы пройти проверку на детекторе лжи, поскольку убедил себя, что был «вынужден» убить жену.
Я уходил с ланча, преисполненный глубокого уважения к Шекспиру как профайлеру. Все, что я наблюдал у реальных, современных преступников в схожих обстоятельствах, драматург предсказал почти четыре столетия назад.
– Его разоблачают? – спросил я.
Мне сказали, что служанка Дездемоны, Эмилия, – она же жена Яго – входит в спальню сразу после того, как Отелло убивает жену. Сразу прибегают Яго и другие венецианцы, ведь Эмилия начинает кричать, что ее хозяйку убили. Только тут замысел Яго становится ясен – и Отелло, и всем остальным.
Я предупредил их, что эмоционально для Отелло это очень тяжелый момент. Самая тесная связь у него сложилась со своими солдатами, а теперь он потерял лицо, свой моральный авторитет перед Кассио и другими. Армия была для него всей жизнью, и вот его предают – и кто, Яго, которому он полностью доверял.
– Тут может возникнуть реальная угроза самоубийства, – сказал я.
Лицо Патрика просветлело.
– Именно это и происходит! После того как Отелло обезоруживают, он убивает себя кинжалом, который прятал в комнате. Такой человек, как он, должен до конца сохранять контроль – даже над собственной смертью.
Частью моей задачи как криминального аналитика является визуализация убийства, когда я представляю себе, через что проходит жертва, понимая, что ее убьют. Поэтому мне было очень интересно оказаться через пару недель в зале театра с женой и детьми, где я впервые в жизни посмотрел пьесу, кульминацией которой являлась сцена убийства – та самая, что я уже визуализировал однажды у Марка дома. И особенно завораживающей оказалась игра Патрика Стюарта, который привел наш криминальный анализ в действие и воплотил теорию на практике.
Теперь, когда вы посмотрели, как мы размышляем и как действуем в нашем ремесле, когда немного погрузились в анатомию мотива, давайте изучим парочку дел. Точно так же, как знаменитый актер раскрыл передо мной шекспировское убийство, я раскрою некоторые «дела» перед вами, словно вы профайлер в Куантико. Конечно, в таком ограниченном объеме я смогу представить лишь короткие сюжеты, но в каждом случае мы найдем один или несколько элементов, которые позволили профайлеру сделать выводы относительно мотива и/или личности преступника.
Дело 1
От детектива из департамента полиции Атланты поступает звонок – есть угроза отравления продуктов.
Гарри Эллисон, менеджер супермаркета «Фреш Фэйр», получил анонимное письмо, где говорилось, что одна баночка детского питания отравлена, а на следующей неделе будет отравлен другой продукт. Чтобы доказать серьезность своих намерений, автор сообщает, что баночка помечена красным крестиком на дне. Копию письма получает также журналистка из местного отделения АВС.
Сразу по получении письма, Эллисон закрывает отдел детского питания, отдает распоряжение кассирам удалить баночки с детским питанием из тележек тех, кто уже стоит в очереди, и звонит в полицию Атланты и руководству сети.
Когда полицейские приезжают и начинают под наблюдением Эллисона обыскивать полки, то находят на одной банку с персиковым пюре, помеченную тем самым красным крестиком. К этому моменту появляются и журналисты с телеканала. Репортаж выходит в шестичасовых новостях, и начинается мини-истерия: сотни родителей возвращают детское питание всех видов и брендов в разные магазины в округе.
Исследование помеченной баночки подтверждает, что вакуумная крышка была снята. Все запасы на полках и на складе также тщательно изучают, но больше отравленных продуктов не находят. Региональный менеджер дает распоряжение проверить товар по всем магазинам, но никаких проблем не выявлено.
Лабораторный анализ отравленной баночки показывает, что в нее подсыпали гранулы крысиного яда. Гранулы хорошо заметны в пюре, с которым их смешали. Этот яд продается в том же самом супермаркете.
Пока что никто не пострадал, но вымогатель обещал отравить другой продукт на следующей неделе, поэтому люди пребывают в страхе.
Вас спрашивают, кто это сделал и почему. Насколько, по-вашему, опасен такой правонарушитель?
Письмо с угрозами было адресовано менеджеру магазина?
– Да, совершенно верно. И там даже вписали его средний инициал, К., – отвечает детектив, работающий над делом.
– Его имя указано где-то в магазине?
– Не думаю, но точно не помню. Я проверю и вам перезвоню.
Когда детектив перезванивает, вы узнаете, что имени мистера Эллисона нигде нет.
В таком случае, говорите вы детективу, профилирование не укажет на НС сразу, но поможет понять, что это за человек, зачем он так поступил, где его искать и насколько серьезную угрозу он представляет.
Давайте сначала взвесим все еще раз. Банку пометили в точности, как было сказано в письме; магазин и прессу предупредили заранее; продукт – всего одна единица – стоял в глубине полки. Это говорит нам, что в отличие, скажем, от тайленолового отравителя НС никому не хотел причинить вред. Он приложил усилие для того, чтобы никто не ушел из магазина с этой конкретной банкой. К тому же это отнюдь не изощренное отравление. Большинство матерей и отцов маленьких детей открывают в день по несколько таких банок и сразу заметят, что крышка уже была отвернута. Если по какой-то причине они не обратят на это внимания, то, едва погрузив ложку в пюре, обнаружат в нем чужеродные гранулы. Поэтому, хотя пища отравлена и может оказаться для ребенка смертельной, если тот ее проглотит, шансы, что до этого дойдет, крайне малы.
В письме нет требования денег, что говорит против версии об отравлении с целью наживы. Даже если письмо призвано просто продемонстрировать серьезность намерений НС, оно должно быть связано с какими-то требованиями. К тому же оно адресовано не всей сети супермаркетов, а отдельному магазину. И даже конкретному менеджеру, имя которого не известно широкой публике. Тот факт, что оно адресовано конкретно ему, даже со средним инициалом, наглядно показывает, что у НС имеются претензии к этому магазину и к этому менеджеру.
Мотив? Преступник не хочет навредить невинным людям. Он не хочет денег. Ему нужно удовлетворение. Он хочет помешать функционированию магазина. Хочет поставить в неловкое положение мистера Эллисона, показать, что тот не контролирует свою торговую точку. Хочет наказать его за что-то, выставить в плохом свете, возможно, лишить работы. Вот почему НС заранее позаботился о том, чтобы телеканал освещал это происшествие.
Вы говорите полицейскому, что нужно в первую очередь спросить Эллисона о проблемах с персоналом, возникавших в последнее время. НС, скорее всего, считает, что пострадал от этих проблем, понес некий ущерб. Велики шансы, что он явится в магазин после репортажа, подойдет к Эллисону поздороваться и деликатно поинтересуется, как у того дела. Он может сказать что-нибудь вроде «Выглядите усталым» или «С вами все в порядке?». Чтобы получить удовлетворение, ему нужно оценить произведенный эффект.