Инструктируя агента с бихейвиористской точки зрения, мы описываем ему поведение, которое должен был демонстрировать НС перед преступлениями: активное возмущение предполагаемым сокращением бюджета. Дальше, когда начались пожары, он обязательно следил, чтобы ни один не пропустили, и участвовал в тушении, чтобы убедиться, что все улики уничтожены. Тут его можно сравнить с Эдди Ли Адамсом, который хотел вернуться в дом Олы Темпл, чтобы проверить, сгорел ли он, погребя следы преступления. Теперь, когда один из устроенных им пожаров обнаружили слишком рано, его беспокойство должно нарастать. Он будет пытаться вызнать информацию, досаждая детективам.
Подозреваемого вызвали, чтобы обсудить с ним дело. Ему показали карту парка с красными точками, обозначающими места пожаров. Фотографии последнего, сохранившегося, устройства, сделанные с разных углов, были распечатаны в крупном формате и развешаны по всему кабинету. Детективы позволили ему сохранить лицо. («Мы знали, что вы не хотели сжечь лес. Вы же всю жизнь его охраняете».)
Не потребовалось особых усилий, чтобы заставить его признаться. В конце концов, хотя рейнджер и совершил серию поджогов, он не был преступником. Ему совсем не нравилось этим заниматься. Он хотел сохранить свое место и сделать так, чтобы люди не принимали его работу как должное. В отличие от правонарушителя в Деле 1, которого я больше никогда бы не подпустил к пищевому производству, этого парня можно было «исправить» путем психологического консультирования. Хоть он и совершил серию правонарушений, повторения от него я бы не ждал.
Дело 4
Координатор отдела профилирования из полевого офиса ФБР в Портленде, Орегон, звонит по поводу похищения ребенка. Это всегда самые сложные и эмоционально тягостные дела для всех сотрудников правоохранительных органов. Сколько ни старайся, невозможно не примерять такие случаи на собственную семью.
Утром в субботу, во вторую неделю января, двадцатиоднолетняя Николь Сингер одела свою двухлетнюю дочь Элизабет, или Элси, в куртку, шапку и варежки, чтобы идти к парню Николь, Томми Роуэну, строительному подрядчику двадцати восьми лет и заядлому яхтсмену. Николь проходит мимо кухни в их квартире, выходящей в сад, замечает, что один из ножей стоит на подставке острием вверх. Опасаясь, что, если не поставить его правильно, Элси может взяться за него и порезаться, Николь берет нож и кладет в ящик. Однако в этот момент он выскакивает, и лезвие разрезает ей ладонь.
Рана, хоть и не глубокая, сильно кровоточит. Николь строго говорит Элси подождать ее в гостиной и кидается в ванную обработать рану. Дверь ванной она не запирает, а просто прикрывает, чтобы Элси не увидела кровь. По крайней мере два раза за время, проведенное там, Николь окликает дочь и спрашивает, все ли у нее в порядке, и Элси отвечает да, но в последний раз жалуется, что ей немного жарко. Николь велит ей снять шапку и варежки и расстегнуть куртку, но не снимать ее, потому что они и так уже опаздывают.
На то, чтобы остановить кровотечение, обработать рану и перевязать руку у Николь, по ее мнению, уходит от двадцати до двадцати пяти минут. Она зовет Элси, но та не окликается. Ищет ее по всей квартире – ребенка нет. В панике она выбегает за дверь, в холл, смотрит на лестничной клетке и у почтовых ящиков, но Элси не находит.
Она кидается назад в квартиру и звонит 911. На грани истерики говорит оператору, что у нее «похитили ребенка». Несмотря на ее состояние, оператору удается получить необходимую информацию. Полицейские в форме прибывают на место спустя шесть минут, начинают собственные поиски, но ребенка не находят. Один из них замечает, что входная дверь стоит нараспашку, и спрашивает мисс Сингер, была ли дверь заперта, когда девочка дожидалась ее, а она оказывала себе первую помощь. Мисс Сингер по-прежнему на грани истерики, но говорит, что дверь точно была заперта, или она думала, что та заперта, но поскольку с тех пор выбегала в холл, не может быть уверена. Когда офицер выдвигает предположение, что кто-то мог войти в квартиру и увести ребенка, либо Элси сама, заскучав, ушла из дому, Николь впадает в истерику. Полицейские везут ее в ближайшую больницу, где ей заново обрабатывают раненую руку и накладывают пять швов.
По всему району прочесывают улицы – и полиция, и многочисленные волонтеры, – но никаких следов Элси обнаружить не удается. Когда на следующий день к делу привлекают ФБР, агенты советуют проверить на детекторе лжи и мисс Сингер, и ее бойфренда, мистера Роуэна. Оба охотно соглашаются. Мистер Роуэн серьезно обеспокоен психическим состоянием мисс Сингер; в разговоре с агентом ФБР он упоминает, что они с Николь уже поговаривали о браке. Мистер Роуэн раньше не был женат. Оба проходят проверку; специалист, работавший с мисс Сингер, отмечает, что она была очень напряжена и чувствовала себя виноватой в том, что надолго оставила дочь одну.
Далее, в среду, Николь Сингер звонит детективу, расследующему дело. В почтовом ящике она нашла небольшой пакет, завернутый в коричневую бумагу, без обратного адреса. Открыв его, она обнаружила внутри варежку Элси. В беседе с детективом и агентами ФБР она утверждает, что абсолютно уверена – это варежка ее дочери. Она точно знает, потому что на манжете там есть дырочка, которую давно следовало зашить.
В посылке нет ничего, кроме варежки, – ни записки, ни письма.
Вы советуете координатору еще раз проверить Николь Сингер на детекторе, потому что это не похищение. Девочка мертва, Николь ее убила.
Почему вы усомнились в ее показаниях?
Есть несколько деталей, вызывающих подозрение. Первое – мать оставила ребенка одного в квартире, которая то ли заперта, то ли нет, но тут мы еще можем дать ей поблажку. Второе – позвонив 911, она говорит оператору, что ее «ребенка похитили». Это настолько страшная для родителя мысль, что большинство из нас будут сознательно или неосознанно гнать ее от себя. Обычно родители в подобной ситуации говорят, что ребенок пропал, что не могут его найти, что он убежал, спрятался куда-то… лишь бы не думать о похищении. Естественно, это не железное правило, но ее слова наводят на размышления.
Вспомним семейное положение мисс Сингер: она молодая мать-одиночка, у которой роман с одиноким мужчиной без детей.
Однако больше всего ее выдает варежка, присланная по почте. Если вдуматься, это не имеет никакого смысла. Есть три варианта развития событий в случаях, когда детей похищают незнакомцы. Первый – похищение ради выкупа. Второй – похищение человеком, который собирается причинить ребенку вред по своим внутренним причинам, например, ради извращенного сексуального удовлетворения. Третий – похищение психически неуравновешенными и несчастными людьми, у которых нет собственных детей. В первом случае похититель будет коммуницировать с родителями, выдвигая требования и договариваясь о передаче денег. Во втором и в третьем он ни в коем случае не захочет с ними общаться; разве что за редчайшими исключениями – если это по-настоящему сумасшедший, садистический индивид. Однако подобное развитие событий крайне маловероятно.
У похитителя нет никаких причин отправлять обратно варежку – разве что с целью доказать, что ребенок у него. Но в таком случае он потребовал бы выкуп, или хотя бы упомянул о нем. Похитителю нет смысла держать у себя заложника дольше, чем это необходимо.
Полиграф – неточный и неидеальный инструмент, к данным которого всегда лучше относиться критически. В данном случае есть две причины, по которой проверка не вызывала подозрений у специалиста. Николь могла убедить себя, что ее поступок был «правильным» и «необходимым», и таким образом успешно обмануть прибор. С еще большей вероятностью специалист просто неправильно интерпретировал ее реакцию как «чувство вины» за то, что она оставила ребенка одного.
Когда проводится вторая проверка, на этот раз с другим специалистом, предупрежденным о том, чего следует ожидать, результаты оказываются противоположными. Николь Сингер сообщают, что она провалила тест и является теперь главным подозреваемым, ей зачитывают права, и она срывается. Агент ФБР дает ей возможность «все объяснить», чтобы ее не выставили хладнокровной убийцей, и она делает признание – не только в том, что задушила и похоронила Элси, но и в том, что намеренно порезала себе руку.
Мотив? Он вырастает из ситуации, и такое, к сожалению, случается нередко. Она молодая, растит ребенка одна, тоскует по веселому времяпровождению, которое стало ей теперь недоступно. Она знакомится с Томми Роуэном, и тот говорит, что хочет жениться на ней и создать собственную семью. Но то ли он неправильно выражается, то ли она сама неправильно его понимает – Николь решает, что в их новой жизни ее ребенку места нет. Если она хочет такую жизнь, о которой всегда мечтала, то от Элси придется избавиться. Николь жалка в своей слабости, и с точки зрения психологии ее поступок можно объяснить.
Но не оправдать.
Итак, это случаи довольно простые, и если вы внимательно читали книгу, то могли их все разгадать. Но вы выносили свои суждения только на основе информации, которую я вам предоставил. Точно так же действуем и мы, основываясь на данных, которые у нас имеются или на тех, которые получаем сами путем наблюдений.
Если я что и узнал за свою карьеру профайлера в ФБР, так это то, что мы все – продукт нашего прошлого: нашего земного опыта и своего биологического наследия, которые делают нас теми, кем мы являемся. Изучив эти факторы, можно начинать составлять наши профили. Вот почему мы можем предсказать, что из общей категории белых мужчин-одиночек под тридцать часть склонится к одному типу преступлений, а часть – к другому, или не склонится вообще. Вывод отсюда может быть только один: нельзя делать выводы на основе поверхностных суждений. Человек для этого – слишком сложное существо.
Все мы, люди, выстраиваем в жизни определенные паттерны. Они нужны нам для того, чтобы существовать, проживать день за днем. И если эти паттерны ломаются, на то должна быть существенная причина.