Италия, объявившая 14 октября 1943 года войну германскому рейху, упразднившая народным референдумом 2 июня 1946 года монархию и взявшая, самое позднее с 1947 года, ярко выраженный прозападный политический курс [83], заплатила за войну большую цену и во внешнеполитическом плане. По Парижскому мирному договору Риму пришлось отказаться от всех своих африканских колоний (только в Сомали он еще в течение нескольких лет осуществлял управление этой подопечной территорией ООН по поручению последней). Остров Сасено отошел к Албании, Додеканес – к Греции, остров Пелагоса и Ис-трия были уступлены Югославии. В Триесте, которому предстояло стать свободной территорией, сохранилась, поскольку державам не удалось договориться относительно деталей, власть британской военной администрации в зоне «А» и югославской – в зоне «Б». В октябре 1954 года зона «А» была – с согласия Белграда – возвращена Италии, которая по подписанному в 1975 году в Осимо договору отказалась от зоны «Б». Сохранялась граница по перевалу Бреннер (между Италией и Австрией). Однако Рим брал на себя особые обязательства в отношении немецкоязычных жителей Южного Тироля. Итало-французская граница устанавливалась, с несколькими поправками, по состоянию на 1 января 1938 года. По поводу вооруженных сил существовали – распространенные и на все остальные вражеские государства – некоторые ограничения. Несколько небольших островов были демилитаризованы, укрепления на границах с Францией, как и с Югославией, должны были быть снесены до 1948 года. От выплаты сколь-либо значительных репараций союзники Италию пощадили, а их войска ушли с ее территории до конца 1947 года. В субстанциональном плане страна не пострадала. Конечно, она перестала быть великой державой, но осталась значительным европейским государством, находившимся в процессе политического и социального перелома [84].
Среди захваченных державами «оси» стран с апреля 1941 года подвергалась страданиям Греция, находившаяся под пятой немецкой, итальянской и болгарской оккупации. Эта отрезанная от путей подвоза продовольствия страна уже в 1942 году стала жертвой катастрофического голода, унесшего жизни десятков тысяч людей и лишь в малой степени смягчавшегося посылками воспомоществования по линии Международного Красного Креста. А после выхода из войны Италии немцы еще более ужесточили тут практику наказаний в виде расстрелов заложников и массовых экзекуций [85].
Принесенные войной жертвы были огромными: 16 000 солдат пали при отражении германо-итальянской агрессии, 40 000 жителей страны были уничтожены за время оккупации, около 300 000 греков умерли от голода и более 60 000 греческих евреев погибли в концлагерях. К этому добавлялся и колоссальный материальный урон. Одно только уничтожение почти 100 000 квартир сделало бездомными 750 000 человек [86].
К итогам греческой трагедии во Второй мировой войне относится, далее, и гражданская война. Впервые она вспыхнула в 1943 году между коммунистическим партизанским движением (ЭАМ/ЭЛАС) и его националистическим конкурентом (ЭДЕС). Выступившая в роли посредника Великобритания сумела в конце концов погасить этот конфликт. Также при энергичном содействии Лондона удалось образовать летом 1944 года временное правительство национального единства с участием почти всех политических сил. Тем самым были предотвращены крупные вооруженные столкновения после ухода немцев в октябре 1944 года. Тем не менее в декабре – по невыясненным поныне причинам – начался второй «тур» гражданской войны. В нем англичане, дислоцировавшие в Греции с середины октября свои регулярные войска, стояли на стороне антикоммунистических сил. И хотя военная кампания и завершилась подписанием 12 февраля 1945 года в Варкизе мирного соглашения, но раздираемая междоусобицей и находившаяся к моменту окончания войны в крайне нестабильном состоянии страна была еще далека от прочного мира. И действительно, эскалация ее внутреннего развития привела в мае 1946 года к третьему «туру» гражданской войны, продолжавшейся с большой интенсивностью вплоть до октября 1949 года. Исторически она столь же тесно сплетается со Второй мировой войной, как и с «холодной войной»… В ней с 1943 года потеряли свои жизни почти 15 000 солдат национальной армии и полицейских, 40 000 партизан и 5000 ни в чем не повинных людей, ставших жертвами той и другой стороны [87].
В отличие от Греции в скандинавских государствах Дании и Норвегии к моменту капитуляции вермахта еще находились оккупировавшие их немецкие солдаты.
Дания прожила годы с момента вступления в нее немецких войск 9 апреля 1940 года под приспосабливавшимися правительствами без особого для себя ущерба. Однако волнения в августе 1943 года привели к упразднению правительства, роспуску армии и потоплению собственными руками флота. Затем, в сентябре 1944 года, почти все полицейские-датчане были брошены в немецкие концентрационные лагеря. Но, несмотря на осложнившуюся с лета 1943 года обстановку, в октябре еще удалось переправить 7220 граждан еврейской национальности в Швецию, так что в руки немцев попали только 477 датских евреев. Они были направлены в Терезиенштадт и не включаются в число почти 1400 погибших датчан [88].
Территориально Копенгаген утратил Исландию, провозгласившую себя 17 июня 1944 года независимой республикой; и остров Борнхольм оставался вплоть до апреля 1946 года оккупированным советскими войсками. В политике возврат к демократическим нормам прошел для Дании легче, нежели нормализация в экономике. Экономические проблемы вытекали в первую очередь из ее привязки к немецкому рынку, избежать которой после 1940 года было невозможно. С другой стороны, оккупационные расходы составляли для Копенгагена в 1943 году всего лишь 15 %, а год спустя – 25 % от национального дохода (для сравнения: в Норвегии, напротив, затраты на оккупантов обходились в эти годы в 40 и 60 %). К тому же Дания после 1940 года считалась страной с лучшим продовольственным снабжением в Европе, а относительно небольшое обеднение во время войны не привело – в среднесрочном плане – к дестабилизации социальной сбалансированности.
И тем не менее политической чистки датчане не избежали. Особенно интенсивно проходила она в Северном Шлезвиге, где около 3500 лиц были арестованы и в своем большинстве наказаны по приговорам судов. Всех приговоренных к смерти или тюремному заключению немецких военных преступников Копенгаген впоследствии помиловал. Особую послевоенную проблему создало присутствие в стране примерно 245 000 беженцев из прежних восточных областей Германии. Из-за тяжелых условий жизни в оккупационных зонах последние из них покинули Данию, которая израсходовала на содержание непрошеных гостей около 450 000 000 крон только в феврале 1949 года [89].
Норвегия оказала в апреле 1940 г. упорное сопротивление вермахту; а когда в июле ей пришлось – по причине сложившейся военной обстановки в Европе – прекратить открытые боевые действия, свыше 20 000 норвежцев продолжали сражаться на стороне союзников. К тому же эта страна, чей король отправился в изгнание в Лондон, предоставила союзникам для войны с державами «оси» весь свой торговый флот – 3 800 000 брутто-тонн. Половина этого тоннажа была потеряна. В самой стране с лета 1941 года сформировалось движение Сопротивления, видевшее свою задачу в том, чтобы бороться с оккупационной властью и с теми из своих, кто сотрудничал с нею. Немцы реагировали на это привычным образом: к концу войны 40 000 человек находились в концлагерях, 500 мужчин и женщин были казнены, 700 студентов, а также 900 евреев – отправлены в Германию.
Территориально Норвегия, которая потеряла почти 10 000 человек убитыми и где 8 мая капитулировали последние 40 000 солдат германской оккупационной армии, не понесла никакого урона. Но после 1945 года у нее появилась – в результате территориальных уступок со стороны Финляндии – граница с Советским Союзом протяженностью около 150 км, чему суждено было стать важным фактором для внешней политики Осло. Восстановление в стране прошло быстрыми темпами, поскольку материальный ущерб, если не считать северных районов, где отступавший вермахт учинил большие разрушения, был не слишком велик [90].
Совершенно иначе обстояло дело с внутриполитической ситуацией. Вслед за освобождением наступил час расплаты с коллаборационистами. Обвинения были предъявлены 92 805 норвежцам и 347 немцам, последние обвинялись в военных преступлениях. Суды оправдали 37 150 обвиняемых из числа норвежцев и 261 немца, в 5500 случаях разбирательства закончились прекращением дел. 30 норвежцам и 15 немцам суды вынесли смертный приговор, примерно 17 000 обвиняемых норвежцев и 66 немцев они приговорили к тюремному заключению, а остальные 33 130 человек получили другие наказания [91].
Коллаборационизм стал трудной главой и в послевоенной истории Нидерландов, Бельгии, Люксембурга и Франции.
Нидерланды подверглись внезапному нападению вермахта в мае 1940 года, и население страны находилось с той поры под суровым господством оккупантов. Но самые тяжелые разрушения, если не считать Роттердама и южных территорий, пришлись тут на период между сентябрем 1944-го и маем 1945 года, когда страна вновь стала ареной военных действий. В апреле 1945 года ситуация дошла до того, что жителям Амстердама, Гааги и Роттердама оставался, как казалось, только один выбор – погибнуть от голода или вступить в последний бой. И хотя испытать тотальную катастрофу им не довелось, ужасы оккупации и войны повлекли за собой глубокую отчужденность по отношению к своему немецкому соседу.
Народ Нидерландов потерял убитыми около 210 000 человек, в том числе примерно 198 000 штатских. Не может быть забыто то, что голландцы еще до того, как дело дошло до депортаций с целью принудительного труда, прореагировали на действия против их сограждан-евреев. С другой стороны, известно, что до 25 000 добровольцев сражались бок о бок с немецкими солдатами, что часть администрации активно сотрудничала с оккупационными властями, а промышленность свыше 50 % своей продукции выпускала в 1944 году по заказам рейха. Но все это ничего не меняет в том факте, что здесь было движение Сопротивления, которому оказывали поддержку все слои народа и диапазон которого располагался от церквей до левых партий. Сопротивление началось зимой 1940/41 года и заметно усил