Биология тревоги
Задача этой главы — исследовать, как различные психические расстройства и стили личности связаны с неумением справляться со стрессом, и мы уже поняли, что тревога отвечает этой задаче. Но стоит обратить внимание и на биологию заболевания.
Есть вещи, которые отроду вызывают у млекопитающих тревогу. Яркий свет для крыс. Подвешенность в воздухе для наземного существа. Затрудненное дыхание практически для любого животного. Но большинство поводов для тревоги являются для нас приобретенными. Может быть, потому что они связаны с какими-то травмами или просто похожи на что-то, связанное с травмой. Живые существа склонны лучше распознавать одни из этих опасностей, чем другие; например люди боятся пауков, а обезьяны — змей. Но мы можем также научиться тревожиться о совершенно новых вещах — как поскорее проскочить через подвесной мост, задаваясь вопросом, не из Аль-Каиды ли тот парень в грузовом автофургоне.
Это — совсем другой тип научения, чем то, эксплицитное, о котором мы говорили в главе 10 и в котором участвовал гиппокамп. Это научение — имплицитное, при котором в вашем теле вырабатывается определенная автономная реакция. Рассмотрим пример с женщиной, пострадавшей от жестокого изнасилования, после чего всякий раз, когда она видела похожего человека, ее мозг научился подавать сердцу сигнал — биться быстрее. Классическое обусловливание по Павлову: в определенное время звенит звонок, по которому выдают еду, — и мозг научился в это время активировать слюнные железы; вы постоянно наблюдали определенный тип лица — и мозг научился активировать симпатическую нервную систему. Обусловленные воспоминания могут всплыть совершенно неожиданно, без всякого участия вашего сознания. Эта женщина веселится на шумной вечеринке, прекрасно проводит время, и вдруг — тревога, дыхание перехватывает, сердце бешено колотится, а она не имеет ни малейшего понятия почему. И только через несколько секунд понимает, что дело в человеке, который прямо за ее спиной разговаривает с теми же интонациями, что и насильник.
Организм реагирует еще до того, как придет осознание сходства. Как мы видели в главе 10, если мягкий кратковременный стресс улучшает эксплицитное научение, то затянувшийся или сильный сводит его на нет. А вот неосознаваемое, имплицитное, автономное научение улучшается любым типом стресса. Например, усильте звук — и лабораторная крыса выдаст реакцию вздрагивания, испуга: в считанные миллисекунды ее мышцы напрягаются. Заранее воздействуйте на крысу стрессором любого типа, и реакция испуга усилится и, скорее всего, станет привычной условной реакцией. То же самое и у нас.
Как я уже говорил, это находится вне сферы действия гиппокампа, удивительно рационального канала эксплицитной памяти393, помогающей нам вспоминать чей-то день рождения. Обусловливание же тревоги и страха относится к компетенции связанной с ним области мозга — миндалевидного тела394. Чтобы понять его функцию, нужно сначала взглянуть на те области, с которыми оно обменивается сигналами. Один из каналов к миндалевидному телу идет от проводящих путей болевой чувствительности. А это возвращает нас к главе 9 и к разговору о боли и ее субъективной интерпретации. Миндалевидное тело связано и с ней. Оно тоже получает сенсорную информацию. Причем, что примечательно, получает ее прежде, чем она дойдет до коры и вызовет осознание ощущения — сердце женщины начинает судорожно колотиться395 еще до того, как она осознает интонацию того человека. Информация к миндалевидному телу приходит от автономной нервной системы. Какое значение это имеет? Предположим, к вам в мозг попадает некая неоднозначная информация и миндалевидное тело «решает», пора ли вашему организму начинать тревожиться. Если сердце выскакивает из груди, а желудок подпрыгивает к горлу, такие входящие сигналы побудят миндалевидное тело проголосовать за тревогу396. И для полноты картины: миндалевидное тело очень восприимчиво к сигналам глюкокортикоидов.
Огромное значение имеют и выходные сигналы от миндалевидного тела — в основном к гипоталамусу и смежным форпостам, которые инициируют усиленную выработку глюкокортикоидов и активируют симпатическую нервную систему397. И как реагирует миндалевидное тело? С помощью КРГ в качестве нейротрансмиттера.
Некоторые наиболее убедительные данные о причастности миндалевидного тела к состоянию тревоги получены в результате томографии мозга. Поместите человека в томограф, погоняйте перед его глазами разные картинки и посмотрите, какие области и участки мозга будут активироваться в ответ на каждую. Покажите жуткую рожу, и миндалевидное тело вспыхнет. Заставьте картинки воздействовать на подсознание — мигать с частотой тысячных долей секунды, слишком быстро, чтобы восприниматься сознанием (и слишком быстро, чтобы активировать зрительную кору), — и миндалевидное тело вспыхнет398.
Как функционирование миндалевидного тела связано с тревогой? Люди с тревожными расстройствами, видя угрозу, которой не видят другие, преувеличивают свою реакцию испуга. Дайте им задачу на чтение, где из мелькающих перед глазами бессмысленных слов нужно быстро выделить значащие. Вычленив угрожающее слово, все немного притормаживают, но люди с тревожными расстройствами тормозят куда сильнее. С этим выводом сопоставим другой: у таких людей миндалевидное тело демонстрирует ту же гиперреактивность. Пугающая картинка, не полностью активирующая миндалевидное тело у контрольного испытуемого, возбуждает его у тревожного человека. Пугающая картинка, мигнувшая так быстро, что контрольный испытуемый даже неосознанно этого не отметил, у тревожного человека приводит миндалевидное тело в действие. Неудивительно, что симпатическая нервная система пускается вскачь — сигналы тревоги всегда срабатывают в миндалевидном теле.
Почему у тревожных людей миндалевидное тело работает по-иному? Некоторые удивительные исследования, проведенные в последние годы, показывают, как это происходит399. Как мы видели в главе 10, основные стрессоры и глюкокортикоиды нарушают функцию гиппокампа — синапсы не в состоянии поддерживать долговременную потенциацию синаптической передачи, и процессы дендритного формирования в нейронах сокращаются. Примечательно, что в миндалевидном теле стресс и глюкокортикоиды ведут как раз к обратному — синапсы становятся более возбудимыми, нейроны разрастаются, соединяясь друг с другом. И если вы искусственно сделаете миндалевидное тело крысы более возбудимым, впоследствии у животного обнаружится тревожноподобное расстройство.
Рис. 54. Беспричинная («свободно плавающая») тревога (увеличено в 200 000 000 раз)
Джозеф Леду из Нью-Йоркского университета, который, собственно, и «вывел в свет» миндалевидное тело с его участием в развитии тревоги400, на основе этих результатов выстроил замечательную модель. Предположим, случается серьезный травмирующий стресс, достаточно сильный, чтобы снизить функцию гиппокампа и одновременно усилить функцию миндалевидного тела. Чуть позже в аналогичной ситуации у вас возникнут тревога, возбуждение и страх, а вы и понятия не будете иметь почему; причина же в том, что воспоминания о событии никогда не хранятся в гиппокампе, зато ведущие к миндалевидному телу пути автономной нервной системы отлично все помнят. Это — вариант беспричинной тревоги (рис. 54).
Тип А и роль обивки в физиологии сердечно-сосудистой системы401
Предполагается, что между личностью и сердечно-сосудистыми заболеваниями существует связь. И прежде всего — связь между личностью и болезнью сердца, получившая такую известность, что в умах многих людей исказилась до неузнаваемости (как правило, азартность относят к наиболее раздражающему типу поведения, которое обычно досаждает в других, но импонирует в себе). Я говорю об А-типе личности.
Термин «A-тип» придумали в начале 1960-х годов двое кардиологов, Мейер Фридман и Рэй Розенман, для описания набора свойств, которые они выявили у некоторых людей. Эти свойства описывались ими вовсе не в терминах стресса (мы, например, относим к А-типу тех, кто реагирует на нейтральные или неоднозначные ситуации как на стрессовые), хотя в дальнейшем я попытаюсь это как-то переосмыслить. Вместо этого они характеризовали А-тип как весьма склонный к соперничеству, стремящийся сделать больше, чем задумано, постоянно спешащий, нетерпеливый и недружелюбный (рис. 55). Именно люди с такими свойствами, по мнению ученых, принадлежат к группе повышенного риска сердечно-сосудистых заболеваний.402
Рис. 55. А-тип в действии. На фото слева — утренняя схема парковки группы поддержки пациентов А-типа с сердечно-сосудистыми заболеваниями: все расположились так, чтобы выехать быстро, не теряя ни секунды. Справа — та же парковка в тот же день, но позже
Это было встречено с огромным скептицизмом со стороны коллег. Только представьте: на дворе 1950-е годы, по телевизору крутят семейный сериал про Оззи и Гарриет, и вы как кардиолог думаете о сердечных клапанах и циркуляции липидов в крови, а вовсе не о том, кто как реагирует на медленно движущуюся очередь в супермаркете. Так что с самого начала многие в этой среде были склонны рассматривать связь между поведением и болезнью в порядке, обратном предложенному Фридманом и Розенманом: сердечное заболевание может провоцировать у некоторых поведение по А-типу. Но Фридман и Розенман провели проспективные исследования и доказали, что именно принадлежность к А-типу предшествует болезни сердца. Это открытие произвело фурор, и к 1980-м годам некоторые светила кардиологии съехались, проверили доказательства и пришли к выводу, что принадлежность к А-типу не в меньшей степени влияет на риск сердечных заболеваний, чем курение или высокий уровень холестерина.
Все были в восторге, и понятие «А-тип» вошло в обиход. Беда в том, что после этого основные выводы Фридмана и Розенмана повторить не удалось, невзирая на полноту некоторых исследований, проведенных вскоре. Неожиданно А-тип показался не таким уж замечательным. В довершение всего два исследования показали, что ишемическая болезнь сердца, которую относили на счет А-типа, связана с более высоким коэффициентом выживаемости (в примечаниях в конце книги я расскажу о кое-каких интересных способах объяснить этот вывод).