Возможно, вам знаком термин «гипомания» (буквально «ниже мании»). Это не такая экстремальная и опасная форма мании, как при маниакально-депрессивном психозе, но схожая с ней по своему характеру. Идеализированная любовь – это разновидность гипомании, целью которой является исцеление от депрессии.
Мой клиент Итан, молодой начинающий писатель, страдал легкой формой маниакально-депрессивного психоза и был очень влюбчивым человеком. На несколько дней, а иногда и недель, он впадал в настолько сильную депрессию, что с трудом ходил на работу и выполнял свои обязанности. Вечера и выходные он проводил дома, не в силах писать или заниматься другими делами, кроме как смотреть телевизор. Со временем он начинал посещать бары и клубы, почти сознательно делая это с целью найти новую любовь, которая выведет его из депрессии.
Когда он встречал нового партнера, влюбленность давала ему ощущение душевного подъема, которое длилось до разрыва этих отношений… несколько дней или несколько недель. Итан всегда идеализировал своих возлюбленных, наделяя их качествами, которыми они не обладали. Он просто не понимал, каковы они на самом деле. Когда же реальность прорывалась сквозь розовые очки, он разочаровывался, заканчивал отношения и погружался в депрессию. Долгое время Итан не мог понять истинной причины этого состояния, которой была мощная, деструктивная ярость, подпитываемая ожиданием того, что он должен иметь все, что захочет, не прилагая к этому усилий. Итан искал магическое лекарство от своих проблем в виде любви, переходя от одного партнера к другому, когда действие гормонов ослабевало.
Возможно, вы знаете таких людей, как Итан, пусть и менее отчаянных в своих поисках любви. Может быть, вы и сами склонны к такому поведению. Наша культура постоянно преподносит нам идеализированные образы любви, как, например, во фразе «и жили они долго и счастливо». Нам кажется, что гармоничные отношения решат все наши проблемы. Многие стремятся к идеальной свадьбе, считая ее кульминацией любви.
Голливудские фильмы, особенно романтические комедии, осыпают нас образами идеальной любви: безумно красивые люди влюбляются друг в друга, преодолевают все препятствия на своем пути и вместе уезжают в закат – порой в буквальном смысле слова, как в самом романтичном фильме «Принцесса-невеста» (1987). Конечно, этот фильм сказка… Но многим взрослым хочется верить в сказки.
Поиск идеализированной любви – это жажда совершенства, финального решения всех проблем, конца боли и страданий. Этот процесс отражает нашу веру в волшебство, что совершенно очевидно из цитаты, которую я выбрал эпиграфом к этой главе. Когда Сэм в финальной сцене фильма «Неспящие в Сиэтле» берет руку Энни, зрители понимают, что это прикосновение тоже волшебно и новая пара будет жить долго и счастливо.
В любви идеализация зависит от процесса расщепления: амбивалентность в отношении к любимому разрешается путем расщепления любых чувств и сомнений, противоречащих Истинной Любви, а затем избавления от них с помощью процесса проекции, о котором мы поговорим в следующей главе. Влюбленность цепляется за иллюзию совершенства как можно дольше, пока не происходит столкновения с реальностью. И тогда партнер, у которого не было недостатков, неожиданно теряет все свое очарование. Все хорошее становится плохим.
Следует понимать, что такие идеализированные романтические чувства, хотя мы и называем их словом «любовь», имеют мало общего с той любовью, которая развивается в долгосрочных отношениях. Многие говорят о влюбленности, чтобы отличить это состояние от других форм любви. Романтическая любовь основывается на идеализации возлюбленного, в то время как более реалистичные формы любви включают в себя сложное представление о человеке, признающее раздражающие черты характера или поступки, вызывающие гнев. В идеализированной романтической любви нет места для таких неоднозначных эмоций.
С другой стороны, первоначальная идеализация, которая приходит с влюбленностью, имеет свои преимущества. Много лет назад мой психотерапевт сказал мне, что такие чувства помогают преодолевать тревожность, связанную со сближением с незнакомцем. Уязвимость в отношениях с новым человеком пугает так сильно, что порой мы стараемся уклониться от этого опыта и избежать близости. Романтическая любовь (идеализация) – это защитный механизм, который помогает преодолеть эти страхи.
Мне бы хотелось сказать, что длительные отношения возникают, когда мы пробуждаемся от мечты об идеальной романтической любви с совершенным партнером и обнаруживаем, что рядом с нами вполне достойный и хороший человек. При оптимальных условиях, когда идеализация ослабевает, мы можем сформировать истинную близость, основанную на реалистичном восприятии партнера. Когда же защита имеет большую силу, из-за чего мы не способны принять правду, она сменяется разочарованием, отчаянием или депрессией.
Для нашей культуры характерна идеализация определенных публичных фигур, особенно знаменитых спортсменов и кинозвезд. Вместо того чтобы видеть в них обычных людей, подобных нам, мы возводим их в статус совершенства: они становятся героями, которые воплощают наши идеалы, ведь они ведут завидную жизнь, лишенную трудностей, так хорошо знакомых нам с вами.
На первый взгляд, такая идеализация вовсе не кажется защитным механизмом. Как это связано с ложью во имя спасения от боли? Я признаю, что это не самый сильный защитный механизм, но он связан со своего рода самообманом: мы убеждаем себя, что кому-то повезло жить, не зная боли и трудностей обычной жизни. Даже если такие люди и страдают, то совсем не так, как мы. Мы считаем, что их мучения возвышенны, даже завидны, потому что они знамениты. В нашей культуре сложился культ известности как средства избавления от обычной человеческой жизни и ее реалий.
Увлеченность жизнью знаменитых актеров и спортсменов становится почвой для сплетен в маленьких городах, старших классах школ и крупных корпорациях. В этом есть определенное замещение самореализации: на время мы прикасаемся к гламурной жизни, забывая о собственном обыденном мире. Но на другом уровне – обычно бессознательном – мы завидуем идеальной и недостижимой для нас жизни звезд. Поэтому мы испытываем тайное (а порой и явное) удовольствие от их падения. Неудивительно, что журналы, на обложках которых размещены истории предательства, насилия и скандальных разводов, продаются миллионными тиражами.
Люди, которые верят, что они наконец будут счастливы лишь в том случае, если произойдет конкретное событие, обычно идеализируют его, потому что не могут решить свои реальные проблемы, иногда внешние, но чаще внутренние.
Моя собственная склонность идеализировать определенный опыт была (и остается) довольно сильной. В моем детстве наша семья довольно редко проводила время вместе. Единственным нашим совместным отдыхом были трехдневные выходные, которые мы иногда проводили в Национальном парке Секвойя, или нудные поездки из Калифорнии в Техас к родственникам матери.
Когда у меня появились собственные дети, я стал мечтать о семейных отпусках, питая абсурдно идеализированные ожидания. Мне казалось, что эти поездки смогут компенсировать то, чего мне не хватало в детстве. Но если бы вы увидели фотографии с любого нашего отдыха, вам стало бы совершенно ясно, что он отнюдь не был идеальным. До сих пор мои дети смеются над моим представлением о семейном отдыхе.
Подобное свойственно очень многим. «Все будет замечательно, стоит лишь мне добраться до Гавайев». Или: «Это фантастическое место! Если бы я мог жить здесь всегда, то я был бы счастлив». К сожалению, отпуск всегда подходит к концу, так и не став идеальным лекарством от невзгод. Мы возвращаемся к своей прежней неидеальной жизни и внутренним проблемам. Список возможных идеализированных событий, часто проецируемых на воображаемое будущее, конечно, бесконечен. Все будет прекрасно, как только я: а) найду другую работу; б) перееду в другой город; в) куплю тот телевизор с плоским экраном и так далее.
Как и в любви, такая идеализация часто связана с душевным подъемом, который становится эмоциональным антидепрессантом. Повышенный энтузиазм по поводу определенного события помогает нам отключать другие, более болезненные чувства. Нам не нужно бороться с какими-либо трудностями, потому что их не будет, как только произойдет желанное событие.
Когда стыд и отчаяние из-за собственной неполноценности очень сильны, мы можем чувствовать себя настолько безнадежными, что начинаем отрицать реальность и создаем идеальный образ самих себя. Это своего рода маскировка – фантазия о том, кем мы являемся. Я не испытываю стыда и разочарования из-за своих неудач. Я – суперчеловек, которым восхищаются все вокруг. Это защитный механизм нарцисса. Все начинается с отрицания и развивается благодаря идеализации. Нарцисс идеализирует себя и хочет, чтобы окружающие тоже это делали.
Вы наверняка знаете человека, который ведет себя подобным образом: он постоянно рассказывает о своих невероятных достижениях, потрясающих путешествиях, всеобщем внимании на вечеринках, уникальных знакомствах, высшей оценке на аттестации и так далее. Иногда мы даже завидуем таким людям – именно в этом и заключено их бессознательное желание. Более подробно об этом мы поговорим в следующей главе.
Нарциссы зависят от восхищения и зависти других – это поддерживает их самоидеализацию. Поскольку нарциссизм является основной защитой от стыда, более детально мы рассмотрим его в главе 11.
Поиск окончательного решения сложных проблем, внутренних и внешних, является основной особенностью идеализации. Поскольку этот защитный механизм обычно действует вместе с расщеплением, при нем часто присутствуют переходы от хорошего к плохому (от идеала к полному ничтожеству), а также от любви к ненависти.