вытесняя их из сознания.
В статье «Вытеснение»[20] Фрейд описывает эту концепцию очень просто: «Сущность вытеснения состоит в удалении и отстранении какого-либо содержания из сознания»[21]. Это «какое-либо содержание» может быть неприемлемой эмоцией, стремлением или восприятием реальности, которое вы не готовы признать. Фрейд считал основным мотивом вытеснения избегание конфликта – например, между сексуальными желаниями и моралью. Однако я считаю более справедливым высказывание Дональда Мельцера, которое я уже упоминал в первой главе: все защитные механизмы (включая вытеснение) – это ложь, в которой мы убеждаем себя, чтобы избежать боли.
Следовательно, когда мы что-то вытесняем (т. е. держим на расстоянии от сознания), это происходит из-за того, что мы пытаемся защититься от боли.
В начале своей карьеры Фрейд использовал слова «защита» и «вытеснение» практически как взаимозаменяемые синонимы. Иногда он говорит о вытеснении как о характерной психологической защите. В других случаях Фрейд называл его фундаментальным принципом, лежащим в основе всех защитных механизмов: все, что входит в сферу бессознательного, должно быть вытеснено из сознания.
Другой предмет этой главы – отрицание. Оно также является одним из первичных защитных механизмов, но при этом этот психический процесс зависит от действия вытеснения.
Фрейд ясно говорит, что вытеснение – не кратковременный процесс. Он требует постоянных затрат ментальной энергии, чтобы подавленное содержание не вернулось в сознание. Для этого мы разрабатываем долговременные стратегии. Умение распознавать признаки таких дополнительных ментальных усилий – один из способов определить действие защитного механизма. Более подробно об этом мы поговорим в третьей части книги.
Любой, кто практикует или же когда-то проходил курс психодинамической терапии, скорее всего, воспринимает вытеснение как обычный факт жизни. Но многие ученые и психиатры оспаривают его существование. В большинстве популярных книг по психологии нет никаких упоминаний ни о процессе вытеснения, ни о бессознательном. В них психологическое развитие сводится к преодолению дезадаптивных[22] моделей поведения и мышления, а также к овладению новыми когнитивно-поведенческими техниками и повторению позитивных установок.
На мой взгляд, без понимания того, как действует вытеснение, реальное развитие практически невозможно, поскольку вам не удастся вступить в контакт с болью, которую вы маскируете. Даже если вы сможете преодолеть определенное девиантное поведение или мыслительный паттерн, то наверняка вы выработаете такую же дезадаптивную стратегию, чтобы удерживать подавленное под замком. Фрейд всегда утверждал, что бессознательный материал «нерушим». То, что вы не осознаете собственный гнев, направленный на отца, не означает, что это чувство исчезло. Он неизбежно будет проявляться скрытым образом, например через едкие, саркастичные замечания.
Неосознанная враждебность и пассивно-агрессивное поведение
У меня есть клиентка Оливия, исключительно милая женщина. Она всегда безупречно одета, очень вежлива, внимательна и заботлива. Ко мне она обратилась из-за постоянной тревожности. Она вполне счастлива в браке, хотя в процессе нашей работы стало ясно, что между ней и мужем Дэном возникла настоящая эмоциональная пропасть. Когда Дэн говорил о своей жене, он всегда озвучивал одно и то же: у нее «скользкие пальцы» и она постоянно все ломает.
Как показали наши сеансы, Оливия постоянно пребывала в состоянии бессознательной злости, которое было связано с воспоминаниями из детства. Отец ее, отставной офицер, был очень властным человеком. Он не терпел ни малейшего несогласия или проявления недовольства. Мать, страдающая от алкогольной зависимости, ничем не могла помочь дочери. В браке Оливия неосознанно испытывала гнев на мужа, независимо от того, были на то причины или нет. Но, поскольку в детстве ее не научили терпеть эти чувства, она подавляла их осознание. Со временем мы пришли к пониманию, что «ломание вещей» – это бессознательное проявление этой злости. Оливия считала это чувство неприемлемым, и ей нужно было научиться переносить и осознавать его.
Многие люди, подавляющие враждебность, все равно проявляют ее скрытым и косвенным образом, сами не понимая этого. Такая динамика отражается в пассивно-агрессивном поведении – не в клиническом, диагностическом смысле этого термина, а в повседневном, понятном каждому из нас. Вместо того чтобы прямо высказать свое недовольство или проявить агрессию, мы начинаем отвлекаться на что-то другое, жаловаться, упрямо отказываться от взаимодействия с этим человеком или просто заставляем себя «забыть» об этом. Как ни трудно в это поверить – например, женщине, чей муж является пассивно-агрессивным, – многие из таких людей совершенно не осознают своего гнева.
Вытеснение и сопротивление
Как я уже говорил во второй главе, Фрейд пришел к пониманию вытеснения через клинический опыт исследования сопротивления. На заре своей карьеры, когда он считал, что одного восстановления травматичных воспоминаний достаточно для решения проблемы, он обнаружил, что пациенты не хотят этого делать и противятся попыткам извлечения таких воспоминаний. Фрейд решил, что некая психическая сила препятствует возвращению болезненных переживаний в сознание. Сопротивление этому процессу указывало на подавление боли.
Я каждый день сталкиваюсь с сопротивлением своих клиентов и наблюдаю механизм вытеснения в действии. Я стараюсь показать им некую боль, которой они не хотят видеть, и невыносимое для них чувство стыда. Но, как бы чутко и деликатно я ни действовал, клиенты часто утверждают, что не чувствуют ничего подобного. Иногда они соглашаются со мной и быстро меняют тему, а порой говорят, что я ошибаюсь (и, конечно же, я действительно могу ошибаться!).
В более серьезных случаях, когда я слишком приближаюсь к вытесненному материалу, клиенты попросту прекращают курс терапии. Так случилось с одной моей новой клиенткой. Детство ее было омрачено психологическим и сексуальным насилием, что породило мучительную эмоциональную боль. Когда она беседовала со мной во время сеанса, эта боль проявлялась на невербальном уровне. Но сама женщина, казалось, ее вовсе не ощущала. Когда я несколько раз попытался привлечь ее внимание к этому чувству, напоминая ей о весьма убедительных основаниях для страданий, она неохотно соглашалась со мной.
Потом у нее начались проблемы с расписанием. Она сообщала, что не может прийти на сеанс, потому что на следующий день у нее конференция, и ей не хочется «отвлекаться». Мы провели еще три сеанса, и она решила прекратить курс. Конечно, этому могут быть разные объяснения. Когда человек прерывает курс без объяснения причин, невозможно знать наверняка, что могло подтолкнуть к этому решению. Но я уверен, что в этом случае дело было в силе вытеснения и сопротивлении, которое часто возникает у клиентов, когда я пытаюсь обратить их внимание на проблему.
Возможно, вы и сами сейчас чувствуете некоторое сопротивление. Мысленно вы можете не признавать существование этого механизма или отрицаете его значимость. Может быть, вы считаете, что моя клиентка поступила мудро, решив прекратить наши сеансы. Вам и самому хочется отложить эту книгу прямо сейчас.
Постарайтесь не делать поспешных решений и обязательно прочитайте следующий раздел.
Отрицание
Как и вытеснение, концепция отрицания стала мейнстримом. Почти каждому ясно, что означает этот термин. Он регулярно звучит в телевизионных шоу и голливудских фильмах. Британская музыкальная группа Pet Shop Boys написала песню с таким названием. Появилось множество шуток на эту тему. Термин «отрицание» стал настолько вездесущим, что начал казаться тривиальным и даже раздражающим. Но отрицание – это очень мощная сила в человеческой психике.
Практически все психотерапевты признают существование этого механизма, даже если не считают его клинически значимым. Когда стала популярной модель пяти стадий переживания горя, предложенная Элизабет Кюблер-Росс, осознание отрицания – первой стадии – повысилось. Распространение 12-ступенчатых программ также способствовало этому: основной шаг в борьбе с зависимостью – это признание зависимости и отказ от отрицания.
«Ты находишься в отрицании», – мы не раз произносили это сами или слышали от других в тот или иной момент жизни. Выражение это обычно связано с отрицанием факта: «Ты не признаешь фактов – несомненно, повышение получит Джейн, а не ты»; «Он никогда не уйдет от жены, перестань отрицать очевидное».
Порой мы подвергаем отрицанию конкретное чувство, особенно если культура или родители говорят нам о том, что оно недопустимо. В результате мы начинаем скрывать их существование даже от самих себя. «Я не злюсь на то, что ты забыл о моем дне рождения… снова». Или: «Нет, я не завидую Эмили. Чему тут завидовать?» Когда я впервые попытался привлечь внимание Оливии к ее бессознательному гневу, она сказала, что я ошибаюсь, и долгое время отвергала эту проблему.
Итак, в классической теории Фрейда мотивацией отрицания (и других защитных механизмов) является существование конфликта: определенный факт идет вразрез с нашими убеждениями и желаниями или конкретное чувство вступает в спор с нашими ценностями, поэтому мы его отрицаем. Приведу еще один пример. У меня есть близкий друг, который в молодости считал, что быть геем – совершенно неприемлемо для него. Он отрицал свою сексуальность, потому что она противоречила его религиозному воспитанию и негативным социальным установкам о гомосексуальности, которые он получил в детстве.
Хотя роль конфликта в активации психологической защиты очень велика, я считаю, что боль имеет более важное значение. Мысль о том, что он может быть геем, причиняла боль моему другу, как и конфликт между сексуальной идентичностью и его религиозными ценностями. Также, например, для Оливии (и для всех нас) гнев – это