Официальное представление подошло к концу, и Талат Гурсул следующие пятнадцать минуть провел за столом переговоров, с лицемерным и бесстрастным лицом, выслушивая массу банальностей и шаблонных фраз от присутствующих: меры, которые ими были приняты, планы по возврату Византийского Огня, усиление мер безопасности после того, как рубин найдут и так далее и тому подобное. Последним высказался Закари из ФБР:
— Мистер Гурсул, надеюсь и верю, что эта демонстрация нашей решимости убедила вас в нашей добросовестности, — и обратился к собравшимся (как будто это было необходимо): — Мистер Гурсул обратился в ООН с претензией, что мы по какой-то причине умышленно затягиваем следствие.
Плавно, но быстро Гурсул поднялся на ноги.
— Я ценю, мистер Закари, — начал он, — интерпретацию моих слов для всех этих специалистов, но хотел бы внести легкую поправку в главную мысль вашего заявления. Позвольте заверить всех вас, дамы и господа, что ни в моем сердце, ни на моих губах ни разу не промелькнули ни малейшие сомнения в вашем профессионализме, вашей преданности или вашей лояльности к американскому правительству. Вопросы, которые я намерен сегодня затронуть в ООН, естественно, не содержат в себе сомнений относительно присутствующих в этом зале. Нет, я ни в чем не сомневаюсь. Я подниму вопрос немного позже в ООН, как, заботящаяся о безопасности нации страна — меня, к слову, впечатлили два уровня безопасности, через которые я прошел, прежде чем попасть сюда — как, заботящаяся о безопасности нации страна, такая сильная и могущественная, настолько опытная в таких вопросах, позволила такой незначительной мелочи просочиться сквозь их крепкие пальцы. Небольшое вопрос, чтобы удовлетворить своё любопытство, которым я поделюсь немного позже со своими коллегами в ООН.
— Мистер Гурсул.
Гурсул посмотрел туда, откуда донесся голос, и увидел дородного мужчину с гневным лицом в синей униформе.
— Да?
— Я главный инспектор Фрэнсис К. Мэлоуни, — произнес тучный мужчина и поднялся на ноги.
(Мэлоуни, Гурсул вспомнил).
— Ах, да. Нас представили друг другу, главный инспектор Мэлоуни.
Медленно и тяжело продвигаясь от стола к двери, неся свой круглый живот впереди, Мэлоуни произнес:
— Мне хотелось бы переговорить с вами наедине, надеюсь собравшиеся нас простят.
Все удивились, некоторые испугались, а некоторые начали роптать. Агент ФБР Закари, собирался было вмешаться, но Мэлоуни устремил на Гурсула многозначительный взгляд (но что он значил?) и произнес:
— Все зависит от вас, мистер Гурсул. Я думаю, что это в ваших собственных интересах.
— Если это в интересах моей страны, — ответил Гурсул, я, конечно, присоединюсь к вам.
— Тогда все в порядке, — сказал Мэлоуни, распахнул дверь и отошел в сторону.
Нечасто Талат Гурсул сталкивался с непредвиденными ситуациями. Одна из составляющих его работы заключалась в недопущении ситуации, ход которой он не мог предугадать. Пикантность такого предложения и возможная польза от частной беседы с Мэлоуни заставили его обратиться к присутствующим со словами:
— Извините меня? — и, поднявшись на ноги, он подошел к двери и вышел первым.
Мэлоуни улыбнулся двум городским полицейским из караула и добродушно сказал:
— Все нормально, ребята, просто прогуляйтесь по коридору…
Так ребята и сделали. Инспектор повернулся к Гурсулу.
— Ну, мистер Гурсул, — начал он, — значит вы живете на Саттон-Плейс.
Действительно неожиданный поворот.
— Да.
— Номер вашей служебной машины ДПЛ 767,- продолжил Мэлоуни, — а номер личного авто, на котором по выходным вы выезжаете из города ДПЛ 299.
— Обе принадлежат делегации, не мои, — отметил Гурсул.
— Верно. Мистер Гурсул, вы дипломат. Я нет. Вы льстивый турецкий сукин сын, я прямой ирландец. Не произносите никаких речей сегодня.
Гурсул застыл в изумлении:
— Вы мне угрожаете?
— Вы чертовски правы, — ответил инспектор. — И что вы собираетесь дальше предпринять? Там, в той Миссии у тебя десяток шоферов, секретарей и поваров. А у меня в подчинении пятнадцать тысяч человек, мистер Гурсул, и знаете ли вы, что думают эти пятнадцать тысяч человек каждый раз, когда видят автомобиль с дипломатическими номерами, припаркованный возле пожарного гидранта или там, где парковка запрещена?
Гурсул посмотрел на двух полицейских, болтающих друг с другом в конце коридора, с руками на поясе выше пистолета и кобуры, и закачал отрицательно головой.
— Они сыты этим по горло, мистер Гурсул. Они не могут выписать штраф, они не могут отбуксировать такие авто, не могут даже отругать владельцев таких авто как обычных граждан. «Хотел бы я добраться до этих сукиных сынов», — вот так думают мои мальчики. Обворовывали ли вас когда-нибудь, мистер Гурсул, там, на Саттон-Плейс?
— Нет, — ответил Гурсул.
— Вам повезло. Там происходит много краж. Богатые люди нуждаются в защите полиции, мистер Гурсул. Им необходимо сотрудничество с полицией. И даже ни одной аварии в городе Нью-Йорке, мистер Гурсул?
Тот облизал губы и ответил:
— Нет.
— Вы точно счастливчик, — заверил его Мэлоуни, затем приблизился к нему — Гурсул автоматически отпрянул и тут же отругал себя за это — и уже более спокойно и доверительно добавил: — Мистер Гурсул, чуть ранее сегодня я имел дело с вымогателем. Обычно, мне не плевать, что вы говорите, что вы делаете, вы или кто-нибудь другой. Но именно сейчас, сегодня, я не могу позволить, чтобы ситуация стала неуправляемой. Вы следите за ходом моих мыслей?
— Стараюсь.
— Молодец, — и Мэлоуни похлопал его по плечу. — Те из зала, убедили вас, верно?
— Да.
— Они, не я. Поэтому никаких речей сегодня.
Глаза с тяжелыми веками ненавидяще смотрели на инспектора, но губы произнесли:
— Все верно.
Последовало очередное отвратительное похлопывание омерзительной рукой Мэлоуни.
— Тогда отлично, — произнес мерзкий инспектор. — Давайте вернемся и расскажем тем задницам хорошие новости.
36
Как только Мэй с двумя пакетами в руках вернулась домой после работы в супермаркете, раздался звонок телефона. Ей пришлись не по душе события последних дней, поэтому она посмотрела искоса, с некоторой тревогой и неприязнью на звонящего монстра через сигаретный дым, струящийся перед ее левым глазом, когда выгружала продукты на диван. Выдернув тлеющий уголек сигареты из уголка рта, и стряхнув его в стоящую рядом пепельницу, она подняла трубку и спросила, с подозрением:
— Да?
— Мэй, — прошептал голос.
— Нет, — ответила она.
— Мэй? — голос по-прежнему говорил шепотом.
— Хватит хулиганить, — ответила Мэй. — Хватить дышать в трубку и так далее. У меня трое братьев, трое крупных бывших морпехов, они…
— Мэй! — прошептал незнакомец, настойчиво и резко. — Это я! Ты ведь знаешь!
— И они побьют тебя, — закончила Мэй, с чувством удовлетворения повесила трубку и подкурила новую сигарету.
Она несла продукты на кухню, когда вновь зазвонил телефон.
— Зануда, — сказала она, поставила пакеты на кухонный стол, вернулась в гостиную и взяла трубку:
— Я тебя предупреждала.
— Мэй, это я! — прошептал тот же голос, еще громче и безнадежнее. — Разве ты не узнаешь меня?
Мэй нахмурилась:
— Джон?
— Сссссшшшшш!
— Дж… что случилось?
— Кое-что пошло не так. Я не вернусь домой.
— Ты у Эн….
— Сссссшшшшш!
— Ты у… хм, у него?
— Нет. Он тоже не может вернуться домой.
— О, дорогой, — сказала Мэй.
Надежды не было, но она все же надеялась.
— Мы в бегах, — прошептал теперь уже знакомый голос.
— До тех пор, пока все не уляжется?
— Это никогда не уляжется, Мэй, — продолжал шептать голос. — Мы не можем ждать так долго. Такая вещь прочна как пирамиды.
— Что ты собираешься делать?
— Что-нибудь, — прошептал голос с какой-то настойчивой безнадёжностью.
— Дж… я принесла домой стейк, — она переложила трубку в другую руку, а сигарету в другой уголок рта. — Как я могу связаться с тобой?
— Никак — у этого телефона нет номера.
— Позвони оператору, она подскажет тебе.
— Нет, я говорю не о том, что не знаю его, а том, что у этого телефона не существует номера.
— Мы подключились к линии и можем звонить куда угодно, но до нас никто не сможет дозвониться.
— А Эн…ах. У него все еще есть тот «доступ»?
— Уже нет. Мы забрали с собой много разных устройств и ушли. Послушай, Мэй, кто-нибудь может к тебе зайти. Может, ты навестишь свою сестру?
— Мне не очень нравится Кливленд, — по правде говоря, Мэй не любила свою сестру.
— Тем не менее, — прошептал голос.
— Посмотрим, — пообещала Мэй.
— Все же, — настаивал голос.
— Я подумаю. Ты позвонишь снова?
— Конечно.
Раздался звонок в дверь.
— Кто-то пришел, — произнесла Мэй. — Закончим разговор.
— Не открывай!
— Дж…я им не нужна. Я просто скажу им правду.
— Хорошо, — прошептал голос, но очень неуверенно.
— Веди себя хорошо, — сказала ему Мэй, повесила трубку и пошла открывать дверь.
Четверо высоких, крепких, широкоплечных мужчин — наподобие несуществующих братьев экс-морпехов — спросили:
— Где он?
Мэй закрыла за ними дверь и ответила:
— Я вас не знаю.
— Но мы знаем тебя, — возразили они. — Где он?
— Если бы вы оказались на его месте, то остались бы здесь?
— Где он?
— На его месте, — продолжила Мэй, — где бы вы были?
Незнакомцы посмотрели друг на друга, поставленные в тупик истиной — и раздался звонок в дверь.
— Не открывай! — приказали они.
— Я же вам открыла, — заметила женщина. — Сегодня ведь день открытых дверей.
Вошли трое детективов в штатском.
— Полиция, — представились они и показали ненужное удостоверение.
— Заходите, — пригласила Мэй.
Трое детективов и четверо крутых парней в гостиной посмотрели друг на друга.