Костелло проникся симпатией к этому незнакомцу:
— Безусловно.
— Если я поделюсь информацией с Маккензи, он тайно передаст ее копом, а те конфиденциально займутся делом, а я по-прежнему буду сидеть в пробке.
— Не понимаю.
— Все висят у меня на «хвосте», — объяснил Клопзик. — Они ищут парня, что очистил ювелирный магазин, думают, что я прихватил и рубин. Но это не так. После того, как ты получишь рубин, я хочу широкой огласки, чтобы каждый знал, я никогда не брал кольцо, так что, все от меня отцепятся.
— Начинаю вам верить, мистер Клопзик. Продолжайте.
— Той ночью я проник в магазин, — начал Клопзик. — Должно быть сразу после того, как они положили рубин в сейф. Я никого и ничего не видел, я не очевидец. Я просто вошел, открыл сейф, взял то, что хотел, увидел тот большой красный камень на золотом кольце и засомневался в его подлинности. Поэтому положил его на место.
— Подождите, — вмешался журналист. — Вы хотите сказать, что все это время Византийский Огонь находился в ювелирном магазине? — он заметил как на него, открыв рот, уставилась Долорес.
— Именно, — ответил Клопзик, искренне. — И это несправедливо. Из-за кольца испортились отношения с моими друзьями, я стал объектом полицейской облавы, лишился дома…
— Подождите, стойте, — Костелло смотрел на Долорес удивленными глазами, теперь он убедился, что имеет дело с честным, правильным грабителем. — Не могли бы вы сказать, где именно вы видели Византийский Огонь?
— Конечно. В сейфе, в лотке в нижнем правом углу. Представляете, такой лоток, который выдвигается как ящик. В нем еще много небольших золотых заколок в форме животных.
— Вот где вы нашли его.
— И там его оставил. Крупный красный камень наподобие той подделки, что выставлена в небольшом магазинчике в южной части Озон-Парк, верно?
— Да, — согласился Костелло. — Значит, полицейские и ФБР, ей-богу, полиция и ФБР — все ринулись к тому магазину, обыскали его и никто из них не нашел кольца, а оно там было все это время!
— Точно, — ответил Клопзик. — Никогда не брал его. Лишь прикоснулся к нему.
— Посмотрим, — и Костелло почесал свою голову через густую черную шевелюру. — Готовы ли вы дать интервью? Мы скроем ваше лицо.
— Я вам не нужен. Дело в том, что я никогда и не имел отношения к этому рубину. Слушай, магазин сейчас пуст, закрыт, там даже нет охранной полиции. Вот, что ты сделаешь, я думаю, что ты должен сделать, если не возражаешь, я дам тебе совет…
— Ничуть, никоим образом.
— Это, конечно, твое дело.
— Дай мне совет, — просил Костелло.
— Хорошо. Мне кажется, тебе следует пойти туда с женой Скукакиса или того, у кого есть ключи и комбинация от сейфа, захватить с собой камеру и снять камень, лежащий на лотке.
— Мой друг, — сказал сердечно Костелло, — как я могу отблагодарить тебя…
— О, это ты делаешь мне одолжение, — прервал Клопзик и раздались гудки, он отключился.
— Боже Боже Боже, — воскликнул Костелло.
Он повесил трубки и начал задумчиво кивать.
— С того, что я услышала, он никогда не брал его.
— Оно по-прежнему там, — Костелло посмотрел на девушку широко раскрытыми глазами и с надеждой. — Долорес, я ему верю. Этот сукин сын говорит правду. И я собираюсь бить Византийским Огнем до крови зубы тех грязных ублюдков из штаб-квартиры. Дай мне — и он замолчал, нахмурился и собрался с мыслями. — Скукакис в тюрьме, остается его жена. Найди ее. И выпиши разрешение на удаленное устройство. Ах, да и еще кое-что.
Долорес остановилась на полпути к двери, за которой располагался ее стол.
— Да?
— Ты оказалась права, — сказал Тони Костелло с широкой счастливой улыбкой на лице. — Это прекрасный день.
46
Во время новостей в 18:00 Дортмундер все еще находился в туннеле, так что повтор он посмотрел только в 23:00. После этого выпуска новость стала общеизвестной, напряжение спало и Дортмундер, свободный, сидел в своей гостиной на собственном диване и удовлетворенно смотрел свой собственный телевизор. Копы, мошенники, террористы и шпионы, все куда-то пропали, занялись своими делами. Дортмундер, наконец-то, вышел наружу.
После серьезного полицейского рейда в «Баре и Гриле» вчера вечером, сразу же после того, как шпионская аппаратура Бенджи Клопзика перехватила радиосигнал, его закрыли на ремонт, поэтому Дортмундер согласился, чтобы отложенная встреча с Тини Балчером состоялась здесь, в квартире, сегодня, но с одним условием.
— Мне нужно посмотреть выпуск новостей в 23:00.
— Конечно, — ответил по телефону Стэн. — Мы все будем смотреть.
Так они и сделали. Стэн Марч, массивный, рыжеволосый парень с веснушками на руках, прибыл первым незадолго до одиннадцати часов со словами:
— Я был в Квинсе, так что направился по Куинс-бульвар и по 59-ой стрит, затем сошел по Лексингтон-авеню.
— Угу, — поддержал Дортмундер.
— Самое главное, — продолжил Стэн, — не нужно сворачивать на 23-ю, как это делают все. Нужно ехать по Лексу до конца и вокруг Грамерси-парк по Парк-Авеню, минуя кучу светофоров, трафик и намного проще сделать правый поворот на Парк.
— Запомню, — сказал Дортмундер. — Хочешь пиво?
— Да, можно, — согласился Стэн. — Приивет, Келп.
Келп сидел на диване и смотрел окончание повтора прайм-тайм.
— Как дела, Стэн?
— Я купил машину.
— Ты купил машину?
— Хонду с двигателем от Порше. Летает. Нужно выбрасывать парашют, чтобы остановить ее.
— Верю тебе.
Только Дортмундер вернулся с пивом для Стэна, как раздался звонок в дверь. Пришел Ральф Уинслоу и Джим О’Хара, двое парней, с которыми Джон познакомился в ту неудачную встречу в «Баре и Гриле». Все поприветствовали друг друга, и Дортмундер направился на кухню за очередным пивом. Вернувшись, он угостил их напитками.
— Все кроме Тини на месте, — сказал Джон.
— Он не придет, — сказал Ральф Уинслоу, и в его словах не слышалось сожаления.
— Почему?
— Он в больнице, заболел.
Прошлой ночью Тини остался в подсобке один со всеми теми папками, содержащими список всех преступлений, местонахождений и так далее в ночь на среду.
Дортмундер пристально посмотрел на Ральфа:
— И копы все забрали?
— Нет, — ответил Уинслоу. — Вот именно. Тини забаррикадировал дверь. Спичек, чтобы сжечь компромат, у него не было, поэтому пришлось все съесть. Абсолютно все. И уже когда он приступил к последней порции, ворвались полицейские, били его палками, но он жевал и глотал и отбивался от них креслами.
— Короче, он пролежит в больнице, по крайней мере, месяц, — подытожил О’Хара.
— Несколько парней сделали пожертвования. Как благодарность за доблестный поступок, — добавил Уинслоу.
— Я тоже помогу ему, — сказал Дортмундер. — Чувствую перед ним ответственность, понимаете?
— Стыдно признаться, — добавил Стэн Марч, — но даже и я начал тебя подозревать.
— Все так думали, — ответил Джон. Глаза его смотрели твердо, голос звучал отчетливо и рука держала банку с пивом устойчиво. — Я никого не виню, это как косвенные улики.
— Не говори мне о косвенных доказательствах, — попросил О’Хара. — Как-то я совершил мелкий набег на сейф на складе пиломатериалов и все что они предъявили мне так это опилки в моих манжетах.
— Ужасно, — поддержал Келп. — И где они тебя поймали.
— В складском офисе.
— Так же было и со мной, — сказал Дортмундер. — Настроение у всех оказалось плохое, поэтому я не решился прийти и объясниться.
— Вот так Клопзик? — Уинслоу усмехнулся, как будто даже с восхищением, и взболтнул пиво, думая, что раздастся звон кубиков льда. — Работать на две стороны и преследовать свой интерес. Подслушивал для копов и в то же время ограбил того ювелира.
— И даже не забрал Византийский Огонь, — задумался О’Хара. — Такую известную вещицу. Каким же дураком надо быть?
— Начался выпуск, — предупредил Келп.
Все расселись и начали смотреть. Ведущий ввел в курс дела и начался повтор записи новостей с 18:00. Тони Костелло за столом на голубом фоне, голова и правая рука перевязаны, но на лице победоносное и радостное выражение.
— Напряженный общенародный поиск исчезнувшего Византийского Огня неожиданно и странно закончился сегодня во второй половине дня там, где и начался ранее, в Ювелирном Магазине Скукакиса на Рокавей-бульвар в южной части Озон-Парк.
Затем стартовало видео о ювелирном магазине, где в главных ролях предстали Тони Костелло — без повязок — и женщина, идентифицированная как Ирен Скукакис, жена владельца магазина. Пока голос за кадром рассказывал, как сам Бенджамин Артур Клопзик, самый разыскиваемый в истории нью-йоркской полиции преступник, лично позвонил сегодня репортеру и сделал удивительное заявление, в результате которого удалось вернуть бесценное рубиновое кольцо, камера показывала Костелло, наблюдающего за тем, как Ирен Скукакис открывает дверь, входит внутрь и отпирает сейф. Затем камера берет крупным планом момент, когда женщина отодвигает лоток — и голос за кадром повторяет слова Дортмундера о том, где именно он оставил Византийский Огонь — а вот и он, проклятый рубин, огромный, гигантский, сверкающий и красный на фоне золотого зверинца.
После в камере появляется пребинтованный Костелло за столом и продолжает:
— Естественно, мы сообщили полиции и ФБР о том, что заявление Клопзика подтвердилось. Последствия данного сообщения, по крайней мере, для этого корреспондента оказались необычны.
И еще одно видео: служебные автомобили резко останавливаются перед магазином и полицейские в форме и в штатском окружают помещение. А затем самое необычное: видео показывает мужчину, которого голос за кадром называет агентом ФБР Малькольмом Закари, на тротуаре пред магазином бьет Тони Костелло по лицу. Костелло падает вниз. В камеру, лежащую на земле, попадает плотная фигура главного инспектора Фрэнсиса К. Мэлоуни, который подбегает к упавшему журналисту и начинает пинать его ногами.