Вот таким образом сложилась как будто «объективная» картина, подтверждаемая с «разных сторон» — Мировая война для нашей страны оказывалась чем-то неприглядным, тусклым, а то и «позорным». Будто сплошными неудачами и потерями она всего лишь создала предпосылки для революции, стала ее «преддверием». К этим событиям редко обращались историки, литераторы, кинематографисты (и обычно как раз в качестве «преддверия»). Подвиги и герои забывались — а ведь они были. И еще какие! Победы получались «ненужными».
Впрочем, и значение этой войны не только в российской, но и в мировой истории отнюдь не ограничилось сражениями 1914–1918 гг. и Версальскими переделами земного шара. Потому что Вторая мировая стала прямым и непосредственным продолжением Первой. Задумали ее и подспудно готовили те же самые силы. Американская финансово-политическая «закулиса» не смогла реализовать свои планы в прошлой войне — дорваться к мировому господству. Значит, требовалась вторая попытка. Но провалился и западный план «мирной» колонизации разоренной России. После смерти Ленина в советском руководстве взяла верх не группировка Троцкого, через которого шло грандиозное ограбление страны и широкая раздача в концессии иностранцам предприятий и промыслов Сибири, Урала, Кавказа, а патриотическое крыло во главе со Сталиным. Были пресечены попытки обособить национальные окраины. Советский Союз объединил разорванные части Российской империи, хоть и утратил часть ее территорий. Сталин взял курс на индустриализацию, воссоздавая на новом уровне мощную промышленную базу… Значит, Россию требовалось снова обрушить. А жупел «коммунизма» давал хороший пропагандистский козырь для этого.
Первый контакт американцев с Гитлером зафиксирован 20 ноября 1922 г. В Мюнхене его посетил помощник военного атташе США в Германии Трумен Смит. Представил отчет, будущий фюрер говорил: «…Парламент и парламентаризм должны быть ликвидированы. Только диктатура может поставить Германию на ноги… Будет лучше для Америки и Англии, если решающая борьба между нашей цивилизацией и марксизмом произойдет на немецкой земле, а не на американской или английской…» Гитлер был еще никем, лидером крошечной партии — такие в Германии плодились сотнями. Но его заметили, оценили, с 1923 г. нацисты стали получать финансирование из неведомых заграничных источников.
А в 1924 г. на Лондонской конференции стран Антанты представители США и Англии настояли, что экономическое ослабление Германии ведет к нарастанию революционной опасности. Был принят американский план Дауэса, предусматривающий для немцев крупные кредиты. Подключились крупнейшие финансовые тузы США Морган, Барух, Кан, Мельхиор, Рокфеллеры, Диллон, Варбурги. Когда программа плана Дауэса была исчерпана, был принят новый план Юнга. Но… это привело к тому, что все крупнейшие германские предприятия, в том числе и военной промышленности, стали к 1930-м гг. совместными германо-американскими. В кружке финансовых и экономических советников Гитлера, который называли «вторым правительством Германии», все деятели, Шахт, Кепплер, Шредер, Хельферих, Бингель и др., были тесно связаны с американцами.
К новой войне воротилы Уолл-стрита готовились даже более обстоятельно, чем к прошлой. Они обеспечили себе получение сверхприбылей от обеих воюющих сторон! С системой расчетов через нейтральную Швейцарию. И геополитические проекты подкорректировали: Германии предстояло раздавить Францию и прочие страны Европы, подорвать могущество Англии — а потом столкнуть с Россией, чтобы и ее сокрушила, но и сама надорвалась. Ну а антироссийская направленность нацизма (с добавкой «коммунистической угрозы») позволили подключить к его скрытой поддержке и подталкиванию на Восток британцев с французами.
Впрочем, дьявольские семена гитлеровских замыслов при всех западных финансовых поливах не смогли бы прорасти, если бы не падали на благодатную почву. Нацисты обрели всенародную поддержку именно из-за того, что после разгула и безобразий «демократии» они вернули немцев к прошлому, привычному. Их идеология вобрала в себя старые установки пангерманизма — владычество в Европе, завоевание «жизненного пространства» на Востоке, создание колониальной империи. Славяне — дикари, недочеловеки, Запад вырождается, а германцы — высшая раса, ей в мире должно принадлежать господствующее место.
Идеи остались прежними, усовершенствовались только методы пропаганды, и народ ностальгически воспрянул, зажегся еще и похлеще, чем в 1914 г. К старым лозунгам добавились только антисемитские. Но еврейские дельцы очень активно поживились на германской «демократии», и это лишь прибавило популярности нацистам. Ну а раздутый культ фюрера совсем не случайно занял место старого культа кайзера — это тоже было близко и привычно для Германии. Разве что технологии манипуляции сознанием усовершенствовались, и нацистский культ «вождя» внедрялся еще более массированно, умело, целенаправленно.
Костяком гитлеровской коалиции стали те же самые, прежние союзники. В Австрии еще в 1921 г. большинство населения высказалось на плебисците за объединение с Германией, но Франция и Англия не позволили. В 1938 г. вступление в Вену германских войск и приезд Гитлера стали стихийным национальным праздником. Люди радовались, что они снова оказались не в крошечном слабеньком государстве, а в великой воинственной империи. Австрийцы ничем не выделялись от германцев ни в армии, ни в карательных органах, заняли «достойное» место среди военных преступников. Лишь попадая в плен, начинали вдруг вспоминать, что они австрийцы и их самих «завоевали».
Венгрия вступила в союз, как только фюрер предложил ей совместный поход на Югославию. Все на тех же ненавистных для нее сербов! Это вызвало общенародное ликование. Писатель Й. Дарваш вспоминал: «Чуть ли не всех охватила лихорадка расширения границ, у торжествующей страны в хмельном угаре кружились головы — и если бы кто-нибудь осмелился в тот момент испортить праздник, поставив вопрос о том, чем же придется за все это платить, он наверняка был бы смят и растерзан». В парламенте заранее кричали о войне с русскими. Когда германские колонны пошли через Венгрию на Белград, жители Будапешта бурно приветствовали их, забрасывали цветами.
В Югославии мадьяры отметились точно такими же зверствами, как в 1914 и 1915 гг. В Воеводине, раньше принадлежавшей Австро-Венгрии, Сегедский корпус ветерана Первой мировой генерала Фекетхалми-Цейдлера устроил массовые этнические «чистки», истребляя сербов, невзирая на пол и возраст. В России повторяли то же самое, перехлестнув в жестокости и садизме даже немцев. И командующий Воронежским фронтом Ватутин, узнав от уцелевших крестьян Острогожского района, что они вытворяли, распорядился: «Мадьяр в плен не брать!»
Даже в 1944–1945 гг., когда немцы свергли их правительство, оккупировали их страну, венгерские войска все равно не изменили союзникам. Свирепо дрались за Будапешт, у озера Балатон. Как, кстати, и австрийцы за Вену.
Но и другие сателлиты Германии вели себя примерно так же, как в Первую мировую. Болгария сразу загорелась аппетитами на земли Югославии и Греции. От сражений с русскими официально уклонилась, но добровольцев на Восточном фронте было немало. Как и хорват, бывших подданных Австро-Венгрии. И счеты с сербами они мгновенно вспомнили, развернули дикую резню. Словаки дисциплинированно снарядили на Россию целый корпус. А когда припекло, начали руки вверх поднимать, даже и о «славянском братстве» вспомнили, восстали. Румыны опять жадно зарились на приобретения. Гитлер посулил ей вернуть отнятую Сталиным российскую Бессарабию, добавил Одессу, земли от Днестра до Буга — и Румыния воодушевилась. Объявила эту область, где никто никогда не говорил на романских языках, своей новой провинцией «Транснистрией». Выставила на фронт аж две армии. Сражались они так же плохо, как в прошлой войне, зато грабили и насильничали повально. А когда разгромили, румыны повторили опыт Первой мировой, легко перекинулись в антигитлеровскую коалицию — вместе с «братушками» болгарами.
И Финляндия не забыла своей русофобии, былой дружбы с Германией. Тоже мобилизовала две армии. Вовсе не для того, чтобы вернуть отвоеванный русскими Карельский перешеек. Финны разохотилась захватить Карелию, Ленинград, Вологду, «финно-угорские» земли до Урала. Воевали ничуть не хуже немцев, а в жестокости не уступали ни им, ни венграм. Знаменитой стала фотография из концлагеря — дети из-за колючей проволоки протягивают ручонки с вытатуированными номерами. Только обычно не упоминается, что это не германский концлагерь, а финский в Кондопоге.
Из прежних союзников Германии не выступила лишь Турция. Хотя и она присоединилась к гитлеровскому «Антикоминтерновскому пакту», до последней возможности поставляла немцам хромовую руду, без которой остановилась бы вся военная промышленность. Турки собирались присоединиться и к войне, возбудились давними мечтами захватить Закавказье. Выдвинули к границе 26 дивизий, в тяжелое лето 1941 г. Советскому Союзу пришлось отвлекать на них три армии, вместе с англичанами вводить войска в Иран. Но… вот тут-то сказалась Первая мировая. Русские тогда слишком крепко накостыляли южным соседям, и они осторожничали. Ждали, когда Германия окончательно сломит СССР.
Зато вместо Турции к немцам присоединились Италия и Япония, обиженные Антантой в прошлых разделах мира. Кстати, если германский нацизм исподволь взращивали американцы, то итальянский фашизм — проект англичан. Глава британской разведывательной миссии в России Сэмюэл Хор, руководивший операцией по убийству Распутина, был после этого вынужден покинуть нашу страну и был назначен руководить английской разведкой в Италии. Там он завербовал социалиста Муссолини. Тот стал получать от британцев регулярное финансирование, что и позволило ему создать собственную партию (именно для того, чтобы эта информация не всплыла, в 1945 г. англичане через подконтрольных партизан организовали убийство Муссолини). А Хор потом попал в правительство Англии, был министром иностранных дел, лордом-хранителем печати. Он являлся главным помощником Чемберлена в заключении Мюнхенского сговора с Гитлером, когда нацистскую Германию нацеливали на восток, подарив ей Чехословакию. Как видим, этот деятель имел очень высокую ступень допуска к закулисным тайнам.