Они попробовали. Предприняли 42 атаки. После этого от дивизии мало что осталось, ее отвели на переформирование. Но и Железная стрелковая была повыбита, в некоторых полках насчитывали в строю по 300–400 человек. А 19 июня перешли в наступление соседи Каледина, 3-я армия Западного фронта. На ее участке загремела артподготовка, солдаты поднялись в атаки. Неожиданно испортилась погода, залили дожди. Поднялась вода в Припяти, смыла мосты, и вся операция была сорвана. Но и немцы, наседавшие на 8-ю армию с севера, начали перестраиваться против нового противника, проломить боевые порядки русских так и не смогли.
Зато с юга группировка Марвица, 6 дивизий и 25 тяжелых батарей, вклинилась на стыке 8-й и 11-й армий. На реке Стырь у деревни Гумнище две дивизии, германская и австрийская, навалились на позиции 126-й ополченской дивизии, смяли ее и разрезали пополам, захватили много пленных. Фронт был прорван. Генерал Сахаров узнал, что неприятель сокрушил его правый фланг, приказал отходить. Но тогда открывался левый фланг 8-й армии, ей тоже пришлось бы отступать. Брусилов приказ отменил. Наоборот, потребовал немедленно нанести удар и выправить положение. Единственным резервом Сахарова были 2 драгунских полка, Архангелогородский и 4-й Заамурский. Их и послали в контратаку.
Они ринулись в конном строю. Немцы и австрийцы уже ощущали себя победителями, двигались в глубь нашей обороны, и вдруг на них налетела кавалерия, принялась рубить. Неприятели не разобрались, какие силы напали на них, побежали. Рядом случайно оказалось несколько рот Прагского полка, увидели бой, скомандовали в штыки и бросились помогать драгунам. Отбили пленных ополченцев. Они хватали немецкие и австрийские винтовки, присоединялись к прагцам. Опомнились и подключились полки разорванной 126-й дивизии. Под общим напором враги покатились прочь. В суматохе взорвали мосты через Стырь, а половина их войск была еще на русском берегу, их прижали к реке и уничтожили.
Ну а у Брусилова нервы были крепкими. Он четко выполнил собственную установку: не заниматься латанием дыр, не дергать для этого соединения с других направлений. Пока его правый фланг отражал контрудары, на левом 9-я армия продолжала наступать и вышла к городу Черновцы. Австрийцы еще в 1914 г. взялись укреплять его и превратили в сильнейшую крепость. Город опоясывал сплошной железобетон казематов и дотов, джунгли проволочных заграждений с пропущенным током, на окрестности взирала сотня жерл тяжелых и сверхтяжелых орудий вплоть до 12-дюймовых (305 мм) — их снаряды оставляли 10-метровые воронки. Тем не менее наши войска пошли на штурм с ходу.
У Лечицкого во всей армии было лишь 47 тяжелых орудий, остальные легкие. Артиллерию собрали вместе и стали сосредотачивать ее огонь на отдельных участках, а потом пехота занимала их. По очереди, бросок за броском, овладели системой предмостных укреплений на левом берегу Прута. Неприятели могли обороняться еще долго, но их дух уже надломился. Части 9-й армии стали обтекать Черновцы, обходить с северной стороны, и в городе началась паника. Гарнизон взорвал мосты через Прут, принялся поджигать и взрывать склады, тяжелые батареи, эшелоны на станции. Рота капитана Самарцева из Новоузенского полка на подручных средствах переплыла реку и ворвалась в город. Это усилило переполох. Но остальные наши войска река задержала, и австрийцы успели удрать. 18 июня Черновцы взяли. Рухнул весь южный фланг вражеского фронта. Армия Лечицкого двинулась за противником, давила части, еще пытающиеся обороняться. Заняла целый ряд городов, вошла в Карпаты. Дальше всех углубился 3-й кавалерийский корпус графа Келлера, захватил Кимполунг (ныне в Румынии).
Между тем в Полесье обе стороны вели перегруппировку. К немцам один за другим подходили эшелоны солдат, у Маневич сосредотачивались силы для нового контрудара по северному флангу армии Каледина. А Брусилову Ставка подчинила и 3-ю армию Леша, он готовился наступать совместно с Западным фронтом. 3 июля заполыхали орудия в Белоруссии, Литве, Латвии. Три корпуса 4-й армии Рагозы пошли на приступ германских позиций под Барановичами, захватили 2 линии окопов, 3 тыс. пленных. Немцы считали положение угрожающим, начали вывозить из Барановичей все ценное. Другие армии Эверта и Северный фронт Куропаткина предпринимали демонстрации. У озера Нарочь и под Двинском наши солдаты заняли передовые укрепления противника.
Но германское командование знало о предстоящем наступлении и тоже изготовилось. На разных участках армии Гинденбурга и Леопольда Баварского сами обрушили на русских артобстрелы, волны газов, ожесточенные атаки, старались сковать, отвлечь на себя. А у Барановичей ситуация была уже иной, чем в июне. Вражеских войск было больше, оборону усилили. Эверт опять действовал по иностранным переводным инструкциям, его корпуса пробивались по узкому коридору в 8 км. На таком пространстве о каком-нибудь маневрировании говорить не приходилось, пытались давить вперед. А немцы быстро заткнули коридор резервами, остановили русских контратаками и пулеметными ливнями. 4 июля Эверт повторил артподготовку, потом устроил третью. Бросал в прорыв свежие соединения, а германская артиллерия била их с флангов. 10 июля он доложил в Ставку — потери достигли 80 тыс. человек. Запрашивал, продолжать атаки или прекратить? Царь и Алексеев приказали прекратить.
Юго-Западный фронт начал наступление на день позже Западного, 4 июля. Немцы и австрийцы на этот раз хотели стянуть для контрудара под Маневичами кулак помощнее. Генерал Линзинген поджидал, пока к нему подвезут побольше дивизий, — и опоздал. Армия Леша атаковала его с востока. Линзингену пришлось разворачивать войска против нее, завязались упорные встречные бои. Но и 8-я русская армия, на которую собирались ударить немцы, развернулась, устремилась на врага с юга. Группировку Линзингена зажали с двух сторон, принялись громить. 7 июля разбитые немцы и австрийцы стали откатываться на запад. Были взяты Маневичи, Галузия, Городок.
Противник поспешно отступал за реку Стоход. Севернее держал оборону фронт Леопольда Баварского, его правому флангу тоже пришлось бросать понастроенные позиции и отходить назад. Людендорф писал: «Это был один из наисильнейших натисков на Восточном фронте… Мы продолжали выискивать отдельные полки, чтобы поддержать левое крыло фронта Линзингена северо-восточнее и восточнее Ковеля». Преследуя неприятеля, наши части выкатились на Стоход, захватили несколько плацдармов за рекой. Но в руках немцев оставался Ковель, крупный железнодорожный узел, туда непрерывно подходили эшелоны с подкреплениями, их бросали навстречу русским, оборудовали новые рубежи обороны. Брусилов приостановил атаки, чтобы пополнить войска, подтянуть отставшую артиллерию.
Его фронт выгнулся огромной дугой. В центре 7-я и часть 11-й армии так и не смогли продвинуться вперед. Но на южном фланге 9-я армия углубилась на 120 км, а на северном 17-й корпус 11-й, 8-я и 3-я армии продвинулись на 80 км. Число пленных с начала прорыва возросло до 378 тыс., число захваченных орудий — до 496. Брусилов был награжден «Георгиевским оружием, бриллиантами украшенным». Ставка признала Юго-Западный фронт главным, сюда теперь перебрасывались все резервы, ряд соединений с Западного фронта.
Бои шли не только на земле, но и в воздухе. «Отцами» российской истребительной авиации стали кубанские казаки Вячеслав Ткачев и Евграф Крутень. Весной 1916 г. они выступили инициаторами создания специальных истребительных отрядов, сами же и возглавили их. Ткачева, командира 1-го отряда, называли «Казачьим соколом». Он был не только великолепным пилотом, но и теоретиком, умелым авиационным начальником. Написал первый отечественный учебник по тактике воздушного боя, был назначен инспектором авиации Юго-Западного фронта, а потом начальником управления авиации при Ставке Верховного Главнокомандующего — фактически стал первым командующим ВВС.
Капитан Крутень командовал 2-м отрядом. Он тоже много сделал для развития теории воздушного боя, разработал 20 способов атаки, был автором 9 работ по авиационным вопросам. Обучал молодых пилотов маневрировать, бороться за высоту и «мертвый конус» (заходить в хвост неприятеля). Будущий маршал авиации С. А. Красовский служил у него радиотелеграфистом и вспоминал: «Крутень был худ, подобран, в глазах блеск. Казалось, он весь был устремлен вперед и только ждал команды на вылет». В качестве истребителя он провоевал меньше года (погиб в 1917 г.), но успел сбить 17 вражеских самолетов.
В России хватало и других талантливых летчиков. Почетное прозвище «ас» родилось на Западе, его присваивали пилотам, уничтожившим 5 и больше неприятельских машин. В наших вооруженных силах было 26 асов. Самым знаменитым считали капитана Александра Александровича Казакова, называли «асом из асов» — он сбил 32 самолета (погиб в Гражданскую). У Петра Мариновича было на счету 22 аэроплана, у Ивана Смирнова и Виктора Федорова — по 20, у Василия Янченко — 16, у Михаила Сафонова, Бориса Сергиевского и Эдуарда Томсона — по 11, у Федора Зверева, Георгия Шереметьевского и Ивана Орлова — по 10.
Получила известность семья авиаторов Прокофьевых. Отец, в прошлом артист оперетты (игравший под псевдонимом Северский), стал бомбардировщиком, старший сын Жорж — испытателем и инструктором, а младший Александр — морским истребителем. При неудачной посадке у него взорвалась бомба на подвеске, и он потерял ногу. Но научился летать с протезом и все так же одерживал победы, сбил 13 немецких самолетов (в эмиграции стал авиаконструктором, советником президента США).
Подвиг Маресьева предварил еще один летчик, корнет Юрий Гильшер, ему разворотила ногу разрывная пуля, и он с протезом поднимался в небо. Среди истребителей славился и кавалер ордена Святого Георгия Евгений Стоман. Перед каждым вылетом он имел обыкновение жаловаться механику: «Собьют, чувствую — собьют». Но возвращался с очередной победой и будто оправдывался: «Повезло…» Впоследствии он стал ведущим инженером в КБ Туполева. Когда готовил к перелету через Северный полюс знаменитый АНТ-25 Чкалова, точно так же сетовал: «Завалится, чувствую — завалится…» Всего за время войны наши истребители уничтожили свыше 2000 самолетов и 3000 пилотов противника.