Силясь сдержать русских, вражеское командование перебрасывало в Галицию уже все, что могло наскрести. Здесь обнаружились даже две турецкие дивизии. Но по ним так крепко врезали, что они потеряли 35 тыс. аскеров, то бишь прекратили существование. 11 августа наши воины вступили в Станислав (Ивано-Франковск), 15 августа овладели Яблоницким перевалом через Карпаты. За 2 месяца летнего наступления армии Юго-Западного фронта отбили территорию в 25 тыс. кв. км, захватили 581 орудие, 1795 пулеметов, 448 минометов и бомбометов. Противник потерял 1,5 млн человек (из них 460 тыс. пленными).
Западные союзники и их прихлебатели в России пытались хоть как-нибудь опорочить грандиозную победу. Запустили цифры, будто бежалостный Брусилов гнал солдат на убой и у него погибло полмиллиона. Показалось недостаточным, позже британская Оксфордская энциклопедия указала, что победа обошлась в «миллион убитыми». Хотя настоящие цифры потерь Юго-Западного фронта известны. С начала Брусиловского прорыва до конца августа они составили 497.967 солдат и офицеров. Из них — 62.155 убитыми и умершими от ран. Ранеными и больными — 376. 910, без вести пропавшими — 38.902. Вот так потери в полмиллиона, в том числе легкораненых и больных, вскоре возвращавшихся в строй, превратили в полмиллиона, а потом и миллион погибших.
Но сражение уже выдыхалось. Воинам требовался отдых, пополнение. Тылы отстали, боевые порядки растянулись. Войска начали закрепляться на достигнутых рубежах. Последнее масштабное наступление царской армии завершилось. Хотя в ее рядах были и те, кому все-таки довелось дойти гораздо дальше. Брать Будапешт, Вену, Берлин… 3-й кавалерийский корпус, расположившись в Кимполунге, запросил поддержку пехоты. Ему прислали батальон 409-го Новохоперского полка. Старших офицеров выбило, и батальоном командовал подпоручик. Начальник штаба корпуса с удивлением узнал, что ему всего 21 год, доложил генералу Келлеру. Легендарный военачальник, «первая шашка России», вышел, посмотрел с доброй улыбкой на молоденького офицера, взял его голову своими огромными ручищами и сказал: «Вот из таких и вырастают настоящие генералы…» Чуть-чуть ошибся. Он вырос в маршалы, этим «мальчишкой» был Александр Василевский.
А рядом, в той же 9-й армии, воевал унтер-офицер 10-го Новгородского драгунского полка, будущий маршал, Георгий Жуков. Дрался отважно, за 2 месяца заслужил два Георгиевских креста. Будущий маршал Федор Толбухин был ранен, но вернулся в строй, дослужился до штабс-капитана и командовал батальоном. В наступлении получил тяжелое ранение и контузию будущий маршал бронетанковых войск рядовой Павел Рыбалко. Будущий генерал армии ефрейтор Батов стал умелым разведчиком, таскал «языков», удостоился Георгиевской медали. В одном из поисков его тяжело ранило, товарищи сочли погибшим. Но рядовой Савков не захотел оставить немцам тело друга, на плечах вынес к своим, и только здесь выяснилось, что Батов еще дышит.
На Северном фронте приохотились совершать дерзкие вылазки в немецкие траншеи будущие командующие фронтами унтер-офицеры Рокоссовский и Тюленев. Грудь Рокоссовского украшали 2 Георгиевских креста и 2 медали, Тюленев его обошел — стал полным Георгиевским кавалером. Лихие казачьи рейды по вражеским тылам организовывал начальник штаба Отдельной сводной бригады будущий маршал подполковник Шапошников. На Балтфлоте водил в атаки эсминец капитан II ранга Галлер, будущий адмирал. Все так же метко работал пулемет будущего маршала унтер-офицера Тимошенко.
На аэродроме командовал отделением радиотелеграфистов будущий маршал авиации ефрейтор Красовский. В Иране, в корпусе Баратова, заслужил Георгиевский крест I степени будущий маршал Буденный. Его с 4 драгунами послали взять «языка», а он пробрался на турецкие позиции и притащил семерых. Во Францию, в бригаду Лохвицкого, попал будущий маршал Малиновский. В составе тяжелой мортирной бригады готовился к отправке на фронт будущий маршал унтер-офицер Конев. Заканчивал кавалерийскую школу будущий маршал Баграмян, а морское училище — будущий адмирал Исаков. Гусар Черниговского полка, будущий командарм Белов только еще поступил в кавалерийскую школу, а будущий маршал Говоров — в Константиновское артиллерийское училище. Храбро и умело сражались на различных участках будущий маршал бронетанковых войск Богданов, будущие командармы прапорщики Сафонов, Кузнецов, Болдин и многие другие.
На фронтах Первой мировой проявили себя и деятели других стран, которым предстояло прославиться в грядущей войне. В составе Чехословацкой бригады участвовал в Брусиловском прорыве и заслужил два солдатских Георгия командир взвода Людвиг Свобода, будущий командир Чехословацкого корпуса и президент страны. В Польском легионе австрийской армии воевал полковник Михаил Жимерский, будущий маршал, главнокомандующий Войска Польского. Уинстон Черчилль, ушедший с поста первого лорда адмиралтейства, неплохо командовал солдатами во Франции. Там выдвинулся и молодой английский офицер Монтгомери. Под Верденом попал в плен де Голль, несколько раз пытался бежать, был брошен в тюрьму.
В штабе 2-й румынской армии служил энергичный капитан Йон Антонеску. На Итальянском фронте редактор левой газеты Бенито Муссолини дослужился до капрала и был ранен. Ничем не смог отличиться капитан I ранга Хорти — флот Австро-Венгрии так и торчал без дела. Русской 12-й кавалерийской дивизией отлично командовал будущий финский диктатор Маннергейм. А в Германии школу Первой мировой прошли почти все нацистские военачальники: Браухич, Рунштедт, Манштейн, Клейст, Лееб, Клюге, Кюхлер, Гальдер, Паулюс, Редер, Рихтгофен, Геринг, Шперле, Шернер, Вейхс, Бок, Кейтель, Фалькенхорст, Томас, Гудериан, Рейхенау, Рейнхардт, Лист, Вицлебен, Мильх, Кессельринг, Хубе, Штеммерман и т. д. Адольф Гитлер в октябре 1916 г. был ранен. После госпиталя получил отпуск, побывал в Берлине и Мюнхене. На него произвели ужасное впечатление тыловые дельцы, интриги, пораженческие настроения. Он надумал, что после войны надо бы заняться политикой. Очевидцы вспоминали, что на фронт Гитлер вернулся с удовольствием, «как в родную семью».
Глава 59.Румынская каша
Румыния была весьма своеобразной «державой». Она освободилась от турок благодаря победам России, но ориентировалась только на Запад, гордо называла себя «латинской сестрой» Франции, а Бухарест — «маленьким Парижем». В результате получилась карикатура на Европу. Крестьянство оставалось темным и забитым. Зато те, кто получил образование, пыжились выглядеть «европейцами» и собственных крестьян чурались. Чтобы жить «по-европейски», все должностные лица воровали и продавались. Блудили напропалую, это понималось признаком «культуры». Для оценки политической ситуации в Бухаресте иностранным дипломатам приходилось отслеживать не партийные хитросплетения, а постельные. Вчерашняя жена одного государственного деятеля могла сегодня быть женой другого, а завтра третьего. А одновременно жены могли жить с чужими мужьями, с чужими женами, а мужья с мужьями, и такие связи определяли политические альянсы и ссоры.
Но был и другой признак «Европы». Румыния была единственным государством, где масонские ложи действовали открыто, и считалось само собой разумеющимся, что на высших постах находятся только масоны. Не мудрено, что ее так любили во Франции и Англии, всячески втягивали в союз — в расчетах, что после войны усилившаяся и выросшая Румыния станет их оплотом на Балканах. Армия у нее была большая, 630 тыс. штыков и сабель. Но тоже своеобразная. Командиры в казармах не появлялись и своих солдат не знали — зачем им общаться с грубыми мужиками? Современники со смехом описывали, что румынские офицеры щеголяли в корсетах, напудренные, с подкрашенными губами, подведенными глазами, и все играли на скрипках. Об управлении войсками, правилах стратегии и тактики, тыловом обеспечении они даже понятия не имели. Допотопную артиллерию возили на волах. На позициях ставили батареи в затылок друг другу, и они не могли стрелять. На всю армию было 800 пулеметов, пользоваться ими не умели, возили в обозах.
Стрельбы почти не проводились, берегли снаряды и патроны. Они на складах приходили в негодность. А деньги на новые боеприпасы расхищали и списывали на проведенные стрельбы. Не хватало ружей, обмундирования, обуви. Их тоже разворовывали. О шанцевом инструменте и речи не было. О полевой связи командиры не знали. А к армейским линиям подключалось много частных лиц. Захотелось помещику иметь телефон, а в соседний гарнизон тянут кабель — заплати, и пожалуйста. Железнодорожники за взятки отцепляли от эшелонов вагоны с военным имуществом, подцепляли грузы коммерсантов. В русском генштабе говорили: «Если Румыния выступит против нас, России потребуется 30 дивизий, чтобы ее разгромить. Если же Румыния выступит против Германии, нам также понадобится 30 дивизий, чтобы спасать ее от разгрома. Из чего же тут выбирать?»
В июне, когда армии Брусилова прорвали фронт, Алексеев обратился к союзникам: «Сейчас наступил момент, наиболее подходящий для вступления Румынии, и это единственный момент, когда вмешательство Румынии может быть интересно для России». Указывал, что противник в замешательстве, снимает отовсюду войска и перебрасывает против русских. В том числе ослабил группировку на Балканах, вот тут бы и нажать: если Салоникский фронт перейдет в наступление с одной стороны, а румыны — с другой, Австро-Венгрия рухнет.
Но Румыния нудно торговалась. Вроде бы договорились. Русские пришлют в Добруджу экспедиционный корпус, не 200 тыс. штыков, а 50 тыс. Вместе с румынами ударят с севера, Салоникский фронт с юга и выведут Болгарию из войны. И вдруг выяснилось, что Румыния вообще не собирается воевать с Болгарией! Ее король Фердинанд втихаря подписал с болгарским царем Фердинандом договор о нейтралитете, а всю армию решил бросить на захват Трансильвании. Французы и англичане опешили — они будут жертвовать солдатами лишь для того, чтобы румыны удовлетворяли собственные аппетиты? Алексеев тоже разводил руками — зачем же посылать корпус в Добруджу? Впрочем, он был убежден, из наивных игр Бухареста ничего не выйдет. Болгария не забыла, что Румыния урвала ее земли в 1913 г. и не будет считаться ни с какими договорами. Да и вообще в августе вступление в войну румын потеряло для России всякий смысл. Наше наступление исчерпало свои возможности, совместные удары уже исключались. Новые союзники способны были принести лишь массу проблем. Пусть уж лучше остаются нейтральными.