Зазвонил телефон, и я снял трубку:
— Махницкий. Слушаю.
— Здорово, медицина!
— Здравствуйте, гражданин начальник! — радостно заорал я в трубку. Узнав голос моего дяди, Павла Сергеевича, или просто дяди Паши. Он у меня работает в городском отделении внутренних дел, кем — убей бог, не знаю. Знаю только, что подполковника он получил давно, а третья звезда ему пока не светит. — Как узнал, что я уже вернулся из отпуска?
— Сорока на хвосте принесла. А ты нет, чтобы позвонить родному дядьке, здоровьем поинтересоваться…
— Так некогда, дядь Паш, — начал было оправдываться я.
— Знаю, чем ты занимаешься, — голос в трубке посуровел, резко превращаясь из родственного в подполковничий.
— Откуда? — опешил я.
— Жалуются на тебя. Приходил к нам с утра некий гражданин Соплин Вадим Станиславович, добропорядочный бизнесмен, со слов его спутницы. — Спутница — не иначе как Ольга, догадался я. — Хотели заявление на тебя писать. Мол, из хулиганских побуждений чуть не избил на днях гражданина бизнесмена. Было такое?
— Нет, конечно, — честным голосом ответил я.
— Ай-ай, нехорошо получается, — подполковничий голос посуровел ещё больше. Такое чувство, что дяде Паше его вручили вместе с погонами. — Ну, смотри. Ребята попросили Соплина повременить немного. А сами мне перезвонили, фамилия-то у нас одна. Так что разбирайся, архаровец, и чтобы ни о каких заявлениях я больше не слышал. Понял меня?!
— Чего ж не понять, — уныло ответил я. Ну Сопля, ну гад! Сначала бойцов подослал в ресторане, а теперь ещё и жалобу норовит настрочить.
— Кстати, вчера вечером в «Пусане» драка была. Ты, случайно, туда не заглядывал?
— Да ну тебя, дядь Паш, всех собак на меня навешал. Здесь я точно ни сном, ни духом, — возмутился я.
— Верю, верю. Просто под описание одного из участников драки подходишь. Ладно, не обижайся. Когда в гости-то зайдёшь? Глядишь, и тётка твоя на радостях бутылочку на стол поставит, а то ведь не допросишься у неё.
Дядя Паша любит, когда я прихожу в гости. Собутыльник из меня получается очень удобный. Я не пью, а только чокаюсь, больше налегая на тёткину стряпню. Готовит она здорово. Дядька же, в свою очередь, к домашней пище привык давно, и его больше интересует содержимое бутылки, которую его жена, не скупясь, всегда выставляет на стол по случаю появления в их доме любимого племянника. Такой вот у нас тандемчик образовался.
— Зайду обязательно, — пообещал я.
— Жду, — коротко ответил дядя Паша, и дал отбой.
Я положил трубку на аппарат и потянулся к заварке. Чайник, наверное, уже успел остыть.
Вошедший Хохлов приземлился рядом, блаженно вытянув ноги и производя, как обычно, впечатление человека, довольного жизнью.
— Как у тебя всё прошло? — спросил он, наливая чай.
— Не очень, честно говоря, — признался я. — Надо было лучше подготовиться.
— Да, слышал ваш с Павлом Валентиновичем разговор, — кивнул Хохлов. — Но насчёт вивария Бакутин прав, тот давно уже не работает. Иди лучше к Глухарёву, позанимайся вечерами.
И этот туда же. Чем больше меня уговаривали не обращать внимания на виварий, тем меньше мне хотелось следовать советам. Обязательно загляну туда на досуге, решил я и повернулся к Хохлову:
— Александр Михайлович, ты, когда с девчонками из реанимации разговаривал, что им про фотографию рассказал?
— Про какую фотографию? — не совсем естественно удивился он.
— Которую я тебе показывал.
— А, про эту… Да ничего особенного. Сказал, что ты раздобыл какой-то снимок нелепый и теперь чуть ли не расследование проводить собрался. Должен же я был как-то объяснить, почему ты пренебрегаешь нашим обществом?
— Почему же Бакутин так разозлился?
— Откуда мне знать? Хотя, если честно, позавчера, вместо того чтобы со мной разговаривать, ты должен был находиться в приёмном. Там с больными настоящий завал образовался. Вот шеф и показал тебе зубы.
Странно. Я и отлучился-то из приёмного потому, что как раз тогда поток больных иссяк. Это я точно помню.
— А больше ты никому ничего не рассказывал?
— Зачем мне это? — возмутился он. — Своих проблем хватает. В чужие дела лезть не люблю, да и тебе не советую. Кстати, надеюсь, вы с твоим другом уже оставили эти безрезультатные поиски?
— Ну, почему же безрезультатные, — уклончиво ответил я. Пусть теперь гадает, что я этим хотел сказать.
Появление Павла Валентиновича прервало наш разговор. Старый врач и в самом деле неважно выглядел. Сунув под язык таблетку, он со вздохом опустился в кресло и безвольно обмяк в нём, перемогая боль.
В ординаторской установилась тишина. Я решил отправиться на обход. Прихватив с собой папку, я вышел в коридор и столкнулся с Наташей. Вчерашние треволнения никак не отразились на её внешности. Она была по-прежнему очень хороша.
— Здравствуйте, Александр Александрович, — громко поздоровалась она и, подойдя еще ближе, спросила, глядя мне в глаза. — Увидимся сегодня вечером?
Я не нашёл в себе сил ответить «нет». Поэтому кивнул и пошёл дальше, уверяя себя, что всё равно хотел кое о чём порасспросить её.
После работы я сел в машину и знакомым маршрутом отправился к магазину «Флора», испытывая сильнейшее желание продолжить так мило начавшееся знакомство с обладателем звучной клички.
Ожидания не обманули меня. Белый «мерс» стоял на том же месте, что и прежде.
На этот раз я не стал толкаться бампером, а просто вылез из машины и, дружелюбно улыбаясь, направился к коварному обольстителю, отбившему у меня хорошенькую любовницу.
Однако Вадик был мне не рад. Вместо того чтобы распахнуть объятья и, кинувшись на шею, предложить забыть о возникших между нами мелких разногласиях, он быстро поднял стекло и заблокировал двери.
Я решил, что пора обидеться. Я к нему, понимаешь, со всей душой, а он… Вернувшись к «Тойоте», я достал из багажника монтировку, и приступил к операции по выкуриванию забаррикадировавшегося противника. Одного удара по сверкающему лаком багажнику «мерса» оказалось достаточно. Дверь машины распахнулась, и на свет божий показался живот позорно капитулировавшего Вадима.
— Ну, чего тебе ещё от меня надо, бандюга?! — бабьим голосом запричитал он, — Я на тебя жаловаться буду, так и знай.
Произнося свою пламенную речь, он на всякий случай держался подальше от меня, памятуя, видимо, о результатах прошлой встречи.
— Поговорить хочу, — миролюбиво сообщил я.
— Ну, говори, — недоверчиво протянул Вадик, прячась за машиной.
— Послушай, друг любезный, кто тебя надоумил подослать ко мне эту парочку?
— Какую парочку? — заныл он. — Не знаю я ничего.
— Которая помешала мне вчера спокойно поужинать в «Пусане». Признавайся, гад, твои головорезы были? — гаркнул я, не в силах больше сдерживаться.
— Не знаю я никаких головорезов, — опять затянул он заунывный мотив. Выглядело это вполне натурально. — Оставь меня, пожалуйста, в покое.
— Так, значит, не ты? — ещё раз уточнил я.
— Нет.
— А что я там слышал насчёт заявления в милицию? — невзначай поинтересовался я.
— Да забудь ты о нём, — затараторил Сопля. — Это Ольга всё. Напиши да напиши. Ну, я и попёрся, как дурак.
— В общем, никаких заявлений не будет?
— Не будет, не будет, — Вадим прямо-таки излучал добродушие. Только что хвостом не вилял от радости.
Какого же чёрта тогда прицепился ко мне вчера этот крепыш со своим узкоглазым приятелем? Я сделал Вадику ручкой и от души пожелал ему больше не попадаться мне на пути. Потом залез в машину и поехал домой. Взглянув на часы, я понял, что обед, кажется, пропустил. Желудок обиженным бурчаньем подтвердил это предположение.
Ладно, тогда неплохо было бы хоть поужинать, решил я, сворачивая на рынок. Однако, войдя в квартиру, я тут же забыл все свои обещания желудку. Вместо того чтобы взяться за готовку, я присел рядом с телефоном и принялся сосредоточенно набирать номер.
— Да. Алло?
— Олег? Это Махницкий.
— Саша? Рад слышать.
— У тебя как со временем? Есть разговор.
— Какие проблемы. Минут через, — он на мгновение задумался, что-то прикидывая, — сорок буду дома. Так что подъезжай, вместе поужинаем.
— Хорошо, — обрадовано ответил я. Проблема ужина была благополучно решена. Готовить самому смертельно не хотелось.
С Олегом Горенцом нас свела армия. Когда-то давно, только приехав в часть молодым лейтенантом, я случайно обнаружил в ней земляка. Олег дослуживал срочную службу, до «дембеля» ему оставалось совсем немного, и в моём покровительстве он не нуждался. Да и без меня вряд ли кто решился бы его обидеть.
Невысокий, но хорошо сложенный, со светлыми веснушками на голубоглазом простецком лице и коротким ёжиком русых волос, он был одним из лучших на занятиях по рукопашному бою, обязательных для разведчиков. Сержантские лычки он к тому времени носил давно и заслуженно.
Так бы и ограничилось наше знакомство чисто служебными отношениями, если б не Чечня. Там, во время штурма одного из бандитских укрепрайонов, нашей части была поставлена задача произвести разведку.
С задачей мы справились, но на обратном пути пришлось ввязаться в перестрелку с «духами». На помощь пришла артиллерия, лупившая и по чеченцам и по нам, не особо разбираясь. Да и как разберёшься в этом аду кромешном, где мы возились, тщетно пытаясь окопаться? Олег в бою был тяжело ранен. А дальше начинается самое интересное.
Лично я, честно признаюсь, совсем не помню, как вытащил из-под огня раненого земляка. Но Горенец до сих пор может рассказать со всеми подробностями этот эпизод нашей с ним биографии. И то, как отогнул «усики» гранаты, собираясь подорваться, только не попасть в лапы чеченцев. И то, как чуть не пристрелил меня, ползущего в его сторону, и лишь чистый русский мат, которым я осыпал вполголоса «духов», артиллеристов, командование и собственную забубенную судьбу, остановил Олега.
Когда он рассказал мне, как я перевязывал его в глубокой воронке, по грудь в воде, и из-под этой бурой жижи булькали кровяные пузыри, выбрасываемые повреждённым сосудом, волосы у меня на голове встали дыбом. По всем законам медицины, солдат должен б