Когда я проснулся, за окнами было уже темно. Взглянув на часы, я удивлённо чертыхнулся. Оказывается, я проспал не только остаток дня, но умудрился захватить ещё и часть давно наступившего вечера. Пора было собираться, чтобы нанести визит моему новоявленному знакомцу Батону.
Вечер выдался тёплым. Природа, видимо, окончательно решила раздобриться и побаловать нас напоследок. В небе, правда, болтались какие-то подозрительные тучки, но я самоуверенно понадеялся на лучшее и зонт брать не стал.
Добравшись до Восточного, я долго плутал в незнакомых переулках, разыскивая нужный мне адрес и ругая себя, что поленился при дневном свете съездить и заблаговременно найти дом Батона. Если указатели улиц ещё просматривались кое-где, то номера домов, просто-напросто отсутствующие, представляли большую сложность для обнаружения. Восточный — это рабочая окраина, бывшая когда-то спальным районом. Теперь же у многих его жителей отпала необходимость добираться по утрам на давно не работающие предприятия. Поэтому Восточный постепенно превращается в маленький городок в пределах большого Города, стремительно ветшая и превращаясь в трущобы.
Кругом виднелись обезображенные остановки общественного транспорта и разбитые фонари. Редкие фигуры прохожих спешили с наступлением темноты укрыться за дверями квартир. Вольготно чувствовали себя на фоне этих декораций лишь стайки подростков да расплодившиеся в последнее время многочисленные дворняги, шныряющие по своим собачьим делам.
Дом на улице Гоголя, обитель Батона, выглядел, напротив, прилично. Новая девятиэтажка удобно расположилась среди рощицы, возносясь вверх и доминируя над окружающими её пошарпанными зданиями. Я попытался определить, где находятся окна Батона и горит ли в них свет, но из этой затеи ничего не вышло. Планировка дома была мне незнакома, так что пришлось просто подняться на нужный этаж и нажать на звонок, утопленный в стену рядом с железной дверью. Из квартиры чуть слышно донеслась трель, но открывать двери никто не спешил. Видимо, хозяин ещё не вернулся домой.
Что ж, значит, пришла пора опять применить свои отработанные в детстве навыки специалиста по чужим замкам. В этот раз, правда, я подготовился основательней, чем в виварии. Если так и дальше пойдёт, усмехнулся я, то скоро можно будет всерьёз подумать о перемене профессии. Осмотрев двери, я пришёл к выводу, что на сигнализацию квартира не сдана. Уже проще. Не хватало мне ещё объясняться с нагрянувшей тревожной бригадой из какой-нибудь охранной конторы. Я погасил свет на лестничной площадке, чтобы меня случайно не заметил с улицы какой-нибудь бдительный сосед, зажёг маленький карманный фонарик, дающий тонкий, но сильный луч света, и достал из кармана заранее приготовленное подобие отмычки.
Итак, что мы имеем. На железной двери стоит цифровой замок, код которого в свете фонаря был доступен всем желающим благодаря грязным пальцам Батона, оставившим чётко видимый след на нужных клавишах. Эх, видимо, не научили его в детстве руки мыть, не прочитал вовремя сказку про Мойдодыра — и вот к какому результату это привело.
Размышляя о необходимости правильного воспитания детей, я натянул на руки тонкие хирургические перчатки из латекса, прихваченные на работе, и, открыв кодовый замок, потянул на себя железную дверь. Она легко поддалась, скользя на петлях. Открывшаяся моему взору вторая дверь была оснащена достаточно несложными замками. Один из них, правда, имел весьма устрашающий вид и открываться должен был солидным фигурным ключом. Он-то и сдался первым после несложных манипуляций отмычкой. Со вторым пришлось повозиться немного дольше. Наконец и он щёлкнул, устранив последнюю преграду на пути в жилище Батона.
Я вновь включил свет на лестничной площадке и, аккуратно прикрыв за собой дверь, вошёл в квартиру. Две большие комнаты, довольно бестолково обставленные, и кухня с остатками то ли обеда, то ли ужина, хранящая следы попойки. Я прошёл в зал и расположился в кресле, стараясь устроиться максимально удобно — процесс ожидания мог сильно затянуться.
Однако Батон не заставил себя долго ждать. Не успел я решить, стоит ли курить в квартире и не насторожит ли запах табачного дыма её владельца, как в замке скрежетнул, поворачиваясь, ключ.
Моля бога, чтобы Батон был один, я тихонько перебрался в угол, став так, чтобы явить собой небольшой сюрприз для хозяина.
В прихожей вспыхнул свет, и послышалось сопение. Потом шаги прошлёпали на кухню, стукнула дверца холодильника и послышался звук льющейся в стакан жидкости, после чего Батон отправился в зал.
Не обращая никакого внимания на меня, сжавшегося в своём углу, он упал в застонавшее кресло, ткнул пальцем в пульт телевизора и с видимым удовольствием уставился на оживший голубой экран.
Показывали какой-то боевик, один из тех, где герой сотнями валит на землю своих глупых и злобных противников, проливая при этом реки крови. Я, честно говоря, такие фильмы терпеть не могу, насмотрелся в своё время, как оно всё выглядит на самом деле. Поэтому вылез из своего укрытия, встал за спиной у киномана, увлечённого переживаниями за судьбу главного героя, и громко сказал поучительным тоном:
— Пить в одиночестве — первый шаг на пути к алкоголизму, Батон.
Ценитель голливудской продукции выронил стакан, до половины наполненный янтарной жидкостью, и, подскочив на месте, повернулся ко мне:
— Ты?!
Да, его никак нельзя было назвать гостеприимным хозяином. Мало того, что он забыл поздороваться, так ведь ещё и попытался ударить меня, целя, между прочим, в лицо. Этого я ему позволить не мог — вряд ли меня поймут шеф и сослуживцы, появись я завтра на работе со здоровенным синяком под глазом. Поэтому я, слегка уклонившись в сторону, потревожил его и без того порядком истерзанную алкоголем печень прямым ударом и тут же добавил наружной поверхностью стопы по коленной чашечке.
Батон взвыл и принялся кататься по полу, осознав наконец-то пагубность своего пристрастия к спиртному, порядком притупившего его реакцию.
— Во-первых, к незнакомым людям всегда надо обращаться на «вы» и говорить им «здравствуйте», — не удержался я от возможности прочесть небольшую лекцию о правилах хорошего тона. — Во-вторых, никогда не следует, толком не разобравшись, бить по лицу гостей.
Продолжая говорить, я достал из кармана заранее припасённый скотч, закрутил за спину руки вконец ошалевшему Батону, и принялся наматывать на них витки липкой ленты.
— И в-третьих, дружок, нам давно пора побеседовать, и не моя вина, что ты решил провести этот разговор в не очень комфортных для себе условиях.
Я прибавил звук телевизора, и уже было невозможно различить стоны и крики умирающих кино-негодяев от злобного кряхтения Батона.
— Ты покойник, понял? — наконец-то смог он выразиться членораздельно, осознав безуспешность попыток избавиться от скотча.
Я ласково пошлёпал говоруна по щеке, после чего его левый глаз украсился хорошим синяком и сам собой закрылся.
— Как-то нехорошо получилось, — искренне засокрушался я, раздосадованный собственной неловкостью.
— Что ты хочешь? — тон Батона после моей ласки стал значительно мягче. Недаром, видимо, знаменитая династия дрессировщиков Дуровых рекомендует чаще гладить братьев наших меньших.
— Поговорить, только и всего.
— Я ничего не знаю, — поспешил уверить меня собеседник, сверкая единственным глазом и очень похожий сейчас на циклопа.
— О чём не знаешь?
— Ну… Ни о чём не знаю, — поставил меня в тупик Батон.
Видимо, на досуге он любит смотреть не только боевики, но фильмы про индейцев, попавших в плен к бледнолицым. Я не стал мудрствовать лукаво, выбирая средство его разговорить. Вместо этого я заинтересовано оглядел утюг, воткнул его в розетку и, сопровождаемый неотступно следящим за моими манипуляциями глазом новоявленного Чингачгука, отправился на кухню. С трудом разыскав пачку заварки, за ненадобностью валяющуюся в углу буфета, я заварил чай, предварительно вымыв кружку, после чего вернулся к нетерпеливо ожидающему меня вождю краснокожих. Точнее, краснокожим ему только еще предстояло стать.
— Ну что, дружок, ничего не вспомнил? — на всякий случай поинтересовался я, взяв в руки готовый к употреблению утюг.
— Вспомнил, — неожиданно отказался от роли героически переносящего пытки индейца Батон. — Ты ведь Махницкий, да?
— Верно, — ответил я, неприятно удивлённый такой популярностью среди головорезов Гнома.
Я-то, наивная душа, считал, что всё произошедшее в ресторане лишь результат нелепой ошибки.
— В общем, мне сказали немного тебя обработать, — признался он.
— Кто?
— Да так, один знакомый, — ответил Батон, честно глядя на меня единственным целым пока ещё глазом.
Я вздохнул и опять включил в сеть утюг, попутно поинтересовавшись:
— Этого знакомого, случайно, не Гном зовут?
Мучительная работа мысли отразилась на его
лице. Наконец, рассудив, видимо, что не имеет смысла скрывать от меня то, о чём я и так знаю, он утвердительно кивнул, косясь на утюг.
— Где же это я ему дорогу перешёл? — искренне недоумевая, спросил я.
— Не знаю, гадом буду, — заверил меня он, ёрзая по полу. — Он ведь не объясняет толком ничего. Вызвал нас с Аликом и сказал…
Тут поток красноречия иссяк. Ему явно не хотелось передавать разговор с патроном.
— Что сказал? — поторопил его я. — Приказал ограбить дачу Кузьмина? — Догадка мелькнула в моей голове неожиданно.
— Ты и сам всё знаешь, — шмыгнуть носом здоровяк.
— А на даче вы увидели меня и решили посмотреть, кто я такой? Вы у меня на хвосте висели до самого города? — гаркнул я.
Батон уныло кивнул.
— Вишнёвая «Волга», выходит, тоже твоя?
— Не моя, Алика.
— Дальше что, — потребовал я.
— Сначала мы тебя потеряли. Позвонили Лёве, он сказал ждать у первой горбольницы. Тачка твоя, точно, там и стояла. А когда ты засел с девчонкой в кабаке, Гном и приказал с тобой разобраться, чтоб не мешался под ногами.