— Махницкий, можно просто Саша, — представился я первым, пожимая его руку, чуть влажную и вялую на ощупь.
— Сергей Андреевич, — ответил он, не уточняя фамилии. Я не стал заострять на этом внимание, окрестив его про себя мысленно Моргуном.
— Зря всё-таки девчонок не взяли, — бросил, наконец, свою картонку Хохлов. — Вы, я вижу, уже познакомились. Ну и ладно. Прошу к столу, разомнёмся коньячком.
Стол, надо признать, был неплох. Но я, верный своей привычке не есть до обеда, без аппетита ковырялся в тарелке. Моргун потягивал коньяк, время от времени бросая в рот тоненькие до прозрачности ломтики лимона. Лишь Хохлов, оживлённо суетясь, опрокинул одну за другой несколько рюмок и накинулся на еду.
— Ты бы не увлекался, — посоветовал я. — Машину ещё обратно вести.
— А шашлык? — вытаращил он глаза, прожёвывая сёмгу. — После такого шашлычка, Саня, встанешь из-за стола трезвым, как стёклышко. Ни один гаишник не придерётся.
— Человек тебе дело говорит, — негромко поддержал меня Моргун.
Хохлов как-то сразу сник, с видимым сожалением взглянул на бутылку и потянулся к минералке. Никто не хотел начинать разговор первым. Я закурил и принялся разглядывать резные листья клёна над головой. Сизый дымок сигареты улетал, тая в чистом, как хрустальный звон, воздухе. Хохлов, умудрившийся-таки выпить ещё, повеселел и вновь заколдовал у мангала, бормоча что-то себе под нос. Моргун тоже закурил и поинтересовался:
— Совсем не пьёте, или так, временно бросили?
— Совсем, — ответил я.
— Здоровье? — сочувственным тоном продолжил он.
— Вроде того, — я не стал поощрять развитие темы.
— Что ж, непьющие люди всегда нужны. Не то, что этот, — и он с лёгким презрением кивнул в сторону Хохлова.
— Почему?
— Хотя бы потому, что трезвый не выложит сразу первой встречной девке все известные ему секреты. А он, — вновь последовал кивок в сторону Михалыча, — ещё и приврёт для пущего эффекта.
— Что-то не очень хорошо вы отзываетесь о своём друге, — заметил я.
— Друг? — тонкие губы Моргуна исказила саркастическая улыбка.
— Я не в курсе ваших отношений.
— Скорее нас можно назвать… единомышленниками, что ли.
— Вот как. В чём же заключается, простите за любопытство, общность ваших взглядов?
— Зря иронизируете. Думаю, нас поддержит любой здравомыслящий человек. Мы считаем, что жизнь одна, и прожить её надо по возможности хорошо. Что толку гнуть спину изо дня в день, подобно скотине, и получать за это гроши?
— Большинство людей у нас живут именно так.
— Если им нравится — пусть живут, — его дёргающееся веко на миг замерло и вновь принялось отбивать свой неведомый ритм.
— А вы с Хохловым, значит, другие? — насмешливо спросил я.
Мне, признаться, всегда были не по душе бредовые идеи о превосходстве одних людей над другими. Все мы одинаковые, просто судьбы нам даны разные. Кому-то везёт больше, кому-то меньше. Бывают и откровенные неудачники, которые честно бьются всю жизнь, как рыба об лёд, но так и остаются у разбитого корыта. По разному случается, что тут говорить. Но дело, по-моему, не только в том, сколько тебе дано везения, денег, возможностей, а в том, сумеешь ли ты найти гармонию с окружающим миром. Сделать это, к сожалению, нелегко. Может, поэтому вокруг столько несчастных?
— Другие, — кивнул меж тем мой собеседник. — Хотя бы потому, что осознаём: человек, несмотря на всю историю цивилизации, остался всего лишь животным с присущими ему хищными инстинктами. И не стоит их в себе заглушать, это бесполезно, да и вредно, к тому же. Посмотрите вокруг, — он повёл рукой, — здесь живёт множество зверей по законам, установленным самой природой. Один из них — сильный должен уничтожить слабого, чтобы очистить лес.
— Стоп, стоп, — перебил его я. — К чему вы клоните?
— К тому, что на пути достижения цели нормального человека не должны останавливать всякие глупости, вроде милосердия, библейских заповедей и прочей чуши, придуманной власть имущими, чтобы забить головы простому люду и держать его в повиновении. Заметьте, что те, кто добился чего-то в жизни, кому сегодня поклоняются и ставят памятники, в своё время нередко шли по трупам в прямом смысле этого слова. Принципы, мораль — всё это надо оставить, если действительно хочешь чего-то добиться, жить достойно. По крайней мере, не мучаясь мыслью, хватит ли денег дотянуть до очередной подачки в виде зарплаты. Вы согласны со мной?
— В какой-то мере, — пожал я плечами.
— Хорошо, что мы нашли общий язык, — Моргун долил себе коньяка.
— Почему?
— Во-первых, всегда лучше иметь дело с умным человеком. Во-вторых…
— Разве у нас есть общие дела? — удивился я.
— Именно это я и собирался вам предложить.
— На каких условиях? — Я быстро понял, что сейчас последует то, ради чего Хохлов вытащил меня в лес любоваться хвостатыми белками, снующими вокруг.
— Очень простых. Мы предлагаем вам хорошо, даже очень хорошо, — подчеркнул он, — оплачиваемую работу. Заботы о хлебе насущном отойдут для нас даже не на второй, а на десятый план. Взамен от нас потребуется соблюдение некоторой, скажем так, секретности.
— Это противозаконно?
— Мы же договорились не обременять себя глупыми условностями, — напомнил он.
— Суть работы? — требовательно спросил я.
— А суть, Саша, тебе уже известна, — неслышно подошедший к столу Хохлов принёс с собой запах костра и несколько шампуров с шашлыком. Раскладывая мясо по тарелкам, он продолжил:
— Ты, по-моему, ещё не забросил своё расследование?
— Да.
— Что ж, ты не очень ошибался в своих догадках. В нашем городе действительно есть люди, бизнес которых строится на поставке заинтересованной стороне тканей и органов для трансплантации. И не только в нашем городе. Во всём мире существует нечто подобное. Другое дело, что в нищих странах, вроде нашей, этот бизнес идёт лучше. Что поделать, если нет другого пути заработать на жизнь, а прозябать в бедности не хочется? Не дёргайся, Саша, не надо.
Я невольно напрягся, слушая откровения сослуживца. Он заметил это и, истолковав по-своему, положил на стол рядом с собой пистолет.
— Значит, в подвале был всё-таки ты? — усмехнулся я.
— Конечно. Признаться, я никак не ожидал от тебя такой прыти.
— И у тебя хватило бы духу нажать на курок?
— Саша, ты так ничего и не понял. В деле крутятся такие деньги, что останавливаться не просто глупо — невозможно.
— И всё же?
— Я рад, что дело обернулось именно так, как обернулось. Давайте выпьем за то, чтобы в будущем у нас не было поводов выхватывать при встрече оружие.
Хохлов наполнил свою рюмку и выжидательно смотрел на меня. Моргун тоже чуть приподнял свой бокал.
— Что будет, если я откажусь с вами работать?
— Но почему… — начал Хохлов.
— Подожди, — остановил его Моргун. — Обратного пути уже нет, Махницкий. С того момента, как ты, благодаря счастливой случайности, обратился за советом к Хохлову, выбора у тебя не осталось. Или сотрудничать с нами, или… По-моему, ты должен быть благодарен хотя бы за то, что тебя просто не пристрелили до сих пор. Кстати, этот твой друг, журналист, что он ещё знает?
— Да ничего, — ответил я, думая о том, как вывести Костю из-под удара. — Он вообще малость глуповат. Увидел что-то, а что — так и не понял. Я уверил его, будто почка принадлежала животному.
— Точно? — в упор посмотрел на меня Моргун.
— Точнее некуда. Тем более, сейчас его избили, он лежит в больнице и ничем не может вам помешать. Кстати, у меня тоже в последнее время возникли трения с одним местным авторитетом. Лёва Гном. Не слышал про такого?
— Нет. Но мы в состоянии решить любые проблемы своих друзей. Больше тебя никто не тронет. Итак, ты согласен?
«Друзей». В душе я рассмеялся, вспомнив его презрительные отзывы о бедолаге Михалыче. Интересно, на что его купили? Как бы то ни было, сомневаюсь, что Моргун считает меня своим другом. Тоже, наверное, посмеивается сейчас про себя, играя со мной, как кот с мышью.
— Хотелось бы подумать, — ответил я.
— Думать надо было раньше, когда лез не в свои дела. Теперь пора ответ держать, — встрял в разговор изрядно захмелевший Хохлов.
— Надо подумать, — упрямо повторил я.
— Хорошо. Суток, думаю, вполне хватит. Но не дай бог, за эти сутки ты решишь развязать свой язык. Тогда я тебе не завидую, — произнёс Моргун.
Он вовсе не стремился напугать меня своими словами. Просто ставил перед фактом. Самоуверенный парнишка, решил я. Что ж, сутки — это большой срок. Потяну время, а там видно будет.
— Ясно, — ответил я. — Давайте собираться обратно?
Солнце уже скрылось за набежавшими облаками, ощутимо похолодало и изо рта вырывался лёгкий парок. Им-то, подогретым коньяком, может и не было холодно. А я, признаться, стал подмерзать. Да и дела торопили меня в город. Ведь сутки, если посмотреть с другой стороны — это всего лишь жалкие 24 часа. За это время я многое должен успеть.
— Давайте, — ответил Моргун, и Хохлов суетливо принялся упаковывать вещи, грузя их в машину.
Залив напоследок костерок, чадящий на ветру, мы покинули гостеприимную поляну. На обратном пути я по-прежнему держался за машиной Хохлова. Лишь у виадука на въезде в город я помигал на прощанье фарами и свернул на объездную дорогу. Затем, покружив в лабиринте улочек, вернулся на центральную улицу и вновь пристроился у него на хвосте, пропустив вперёд несколько машин. Любопытно было посмотреть, куда доставит Хохлов своего «единомышленника». Так и не заметив меня, он притормозил у «Евразии», гостиничного комплекса.
Моргун, что-то сказав ему, вышел и направился к входу. Судя по угодливо заулыбавшемуся швейцару, его здесь знали. Выяснив всё, что хотел, я развернулся и поехал домой смывать пропитавший меня запах костра.
После душа я сел к телефону и набрал номер Олега.
— Как дела? — поинтересовался он. — Я, кстати, тебе недавно звонил.
— Зачем?
— Ребята нашли «скорую», про которую ты говорил.