— Нет.
— И я тебе не так безразлична, как ты это пытаешься показать? Знаешь, у меня сложилось впечатление, что я постоянно навязываюсь и мешаю тебе, а ты просто терпишь меня, как младшую сестру, оставленную под твоим присмотром родителями.
— Разве младшие сёстры бывают такими симпатичными? — улыбнулся я. — Нет, Наташа, ты мне, конечно, нравишься. Но в этом как раз и заключается проблема.
— Почему? — удивилась она.
— Потому что. Ладно, если ты передумала напиваться, может, поедем домой? Поздно уже.
— Поехали, — согласилась она.
Мы вышли из комплекса и направились к машине.
— Послушай, Саша, а чем это ты в последнее время постоянно занят?
— Мелочь всякая, — ответил я.
— Ой ли? Почему тогда эта мелочь беспокоит отца?
— Не знаю. С чего ты взяла?
— Случайно услышала. Отец приказывал кому-то, чтобы за тобой приглядывали. Он не хочет, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Что может случиться, Саша? У тебя неприятности? Только ответь, пожалуйста, без этих своих шуточек.
— Вряд ли это можно назвать неприятностями. Говорю же, мелочь.
— Не хочешь отвечать, так и скажи. Просто не нравится мне всё это. В том числе и дружба твоя с Хохловым.
— У тебя-то что против него есть? — удивился я.
— Скользкий он какой-то. Липнет ко всем, — поморщилась она.
— К тебе тоже… лип? — спросил я, сам поражаясь неожиданному уколу ревности.
— Было дело. Пока не узнал, чья я дочь, — улыбнулась Наташа.
— Тогда его можно понять, — рассмеялся я.
— А твоя проблема, о которой ты упомянул в ресторане, не в этом ли состоит, милый мой? — повернулась она ко мне.
— Нет, проницательная моя, не в этом, — ответил я. — К твоему отцу я отношусь с уважением, но не более. Бояться точно не боюсь.
— Да и с чего тебе его бояться? — убеждённо заявила Наташка.
— Ну что, до завтра?
Мы потянулись друг к другу, и наше прощание несколько затянулось. Минут этак на двадцать.
— А у тебя губы распухли, — сказал я, переводя дыхание.
— Честно? — Наташа ухватилась за зеркальце. — Лгунишка.
Через несколько мгновений её стройный силуэт махнул мне из окна квартиры. Я поднял руку в ответ и тоже отправился домой.
Глава 8ЛУЧШЕ БЫТЬ БОГАТЫМ И ЖИВЫМ
— Александр Александрович, вы, если не ошибаюсь, сегодня дежурите? — шеф начал пятиминутку с вопроса.
Я, сделал большие глаза, и хотел было возразить, но взгляд упал на график дежурств, с которым я до сих пор так и не удосужился ознакомиться. Напротив моей фамилии стояло сегодняшнее число. Передумав возражать, я кивнул головой. Шеф произнёс обычные в таких случаях наставления и отпустил нас. Чайник в ординаторской вскипел, и мы расселись у стола, обсуждая прошедшие выходные и делясь накопившимися новостями. Я пристроился у окна, покуривая и не принимая участия в общем разговоре.
— Пошли, покурим в коридоре, — предложил подошедший Хохлов.
Видимо, отпущенные мне сутки уже истекли. Я вышел вслед за ним. Мы пристроились в нише, распахнули форточку, и какое-то время молча курили.
— Ну, что надумал? — спросил он.
— Согласен, — я равнодушно пожал плечами.
— Молодец, — хлопнул он меня по спине. — Я так и знал. Ты ведь не дурак и должен понимать: если выпал шанс стать богатым, сохранив при этом жизнь, то от него грех отказываться. Тем более что в противном случае можно остаться бедным и больным, — он коротко хохотнул. — Тогда готовься. Сегодня и приступишь к работе. А я пойду отзвоню Сергею, что у нас всё в порядке.
Я замер.
— Как сегодня? Уже?
— Конечно. А что тянуть? Не бойся, справишься. Ничего там сложного нет. Тем более, послеоперационное состояние пациента тебя беспокоить не будет.
Как я раньше не замечал, что у него очень неприятный смех? Вернувшись в ординаторскую, я подлил себе чаю и принялся размышлять. Честно говоря, я не ожидал, что они проявят такую активность и надеялся, дав согласие, потянуть ещё время, пока отыщется выход. Ан нет. Ребята тоже оказались не дураки и решили замазать меня кровью своих жертв с самого начала, справедливо рассудив, что обратного пути не будет. В самом деле, не побегу же я потом в милицию обвинять в преступлении их, а заодно и себя. Милиция… Пожалуй, пора подключить к делу дядю Пашу. Без него мне вряд ли удастся выполнить задуманное.
Я соскочил с подоконника и пошел к телефону.
— Алло, здравствуйте, — сказал я в трубку. — Как бы мне Махницкого услышать?
— Побудьте на линии, — трубку положили на стол, и до меня донеслось — Павел Сергеевич, вам звонят. Переключить на ваш кабинет?
— Давай, — ответил дядькин голос, что-то щелкнуло и послышалось: — Да?
— Дядя Павел, привет. Смотрю, большим начальником стал, своим кабинетом обзавёлся, — начал я.
— Гм… Ты по делу звонишь, или так, заняться нечем? — не поддержал он мой шутливый тон.
— По делу, — признался я.
— Выкладывай, что там у тебя, только покороче. У меня скоро совещание. У тебя есть пять минут.
— Пять, так пять, — согласился я. — Ты ещё помнишь про ту «скорую», номера которой, как оказалось, нигде не зарегистрированы?
— Ну.
Терпеть не могу, когда мне так отвечают. Но пришлось смириться.
— Так вот, если желание познакомиться ближе с её водителем и экипажем ещё не пропало, могу подсказать время и место, где можно будет перехватить машину.
— Слушай, Саня, ты что мне голову морочишь? Я ведь не ГИБДД, чтоб ловить нарушителей правил регистрации. Может, дать тебе телефон, им перезвонишь?
— При чём здесь ГИБДД? — возмутился я. — Тут пахнет гораздо более серьёзными делами, чем про сто нарушение правил дорожного движения. А если ты не хочешь заниматься этим делом, я выйду на кого-нибудь другого в вашей конторе.
— Кто с тобой, оболтусом, разговаривать будет, — вздохнул он. — Темнишь, ничего толком не говоришь, и хочешь при этом, чтобы все твои желания исполнялись, как по мановению волшебной палочки.
— По-другому нельзя, — твёрдо ответил я. — Но обещаю: если у меня будет надёжная, проверенная информация, первым, кто её получит, будешь ты.
— Хватит заливать, — проворчал он. — Ладно, говори, чего хочешь от меня.
— Это дело, — обрадовался я. — Сегодня вечером, после 23 часов, на въезде в центральную горбольницу появится «скорая» с уже известными тебе номерами. В машине будет находиться человек без сознания. Я бы на вашем месте поинтересовался, что это за человек, куда направляется автомобиль, и кто за всем этим стоит.
— А ну, немедленно выкладывай, что знаешь, — грозно потребовал он.
— Ничего я больше не знаю. Но на твою помощь надеюсь. Пока, — довольный, я положил трубку.
Итак, если сегодня «скорая» появится на горизонте, её остановят, проверят и начнут задавать неприятные вопросы въедливые мужики вроде дяди Паши. Посмотрим тогда, кому масть быть здоровым и богатым, а кому — бедным и больным.
В приёмном отделении царило спокойствие… Оставив свои координаты, чтобы в случае необходимости меня смогли найти, я отправился в патологоанатомическое отделение.
— Помощникам смерти мой привет! — сказал я, входя в секционный зал.
— Это ещё надо разобраться, кто из нас в помощниках у костлявой ходит, — буркнул облачённый в фартук Андрей Владимирович, заведующий отделением. — Лечите, сами не знаете, чем и от чего, а мне потом разбирайся. С чем пожаловал?
— О жизни поговорить.
— Что-то не припомню за тобой особой любви к разговорам за жизнь. Вот о бабах — тут вы с Хохловым мастера, — подковырнул он. — Как у него, кстати, дела? Пишет свою работу?
— Какую работу? — удивился я.
— Ну, вы, ребята, даёте, — он бросил нож на стол. — Вместе работаете, и один не знает, что другой научную работу пишет. Говорю же, только о бабах и думаете.
— Кто пишет научную работу? — ещё больше оторопел я.
— Хохлов, кто ещё, — невозмутимо ответил патанатом, моя руки. — Он ко мне долго ходил, месяца два, всё технику ампутации внутренних органов отрабатывал. Я, помню, удивился, зачем, мол, а он и говорит: буду кандидатскую писать по этой теме. Ты, небось, тоже вслед за ним потянулся?
— Куда там, — махнул я. — Слишком глуп для науки. А вот походить к вам придётся, — вспомнил я операцию, сделанную на прошлой неделе. — Новую методику надо отработать в спокойной обстановке.
— Ходи, чего там, — великодушно разрешил он. — Может, и выйдет из тебя толк. Хотя… вряд ли.
— Почему? — обомлел я.
— Женским полом слишком интересуешься. А это вредит работе, понял? Пошли ко мне.
Мы прошли в его кабинет.
— Андрей Владимирович, а когда Хохлов к вам ходить начал? — спросил я.
— Что? Весной, а точнее не скажу, не помню. Ты как спирт пьёшь, чистый или разводишь?
Пока я раздумывал, он, по-своему истолковав моё появление, уже достал из шкафа флакон со спиртом и разливал его по мензуркам.
— Никак не пью, — признался я.
— Ишь ты, какой, — проворчал он. — Совсем хирург мелкий пошёл, срам один. То ли дело раньше…
Пригорюнившись, он опрокинул обе мензурки, закурил, окутавшись облаком табачного дыма, и предложил:
— Давай хоть в нарды сыграем? Или тоже…
— В нарды играю, — усмехнулся я, — только дежурю сегодня. Так что вряд ли получится.
— Ничего, обойдутся без тебя. Бакутин на месте?
— На месте.
— Вот пусть и работает, светило, а ты пока составь компанию старику, — он разложил доску на столе.
— За что вы так шефа не любите? — поинтересовался я, беря кубики.
— Как тебе сказать… Когда он сюда пришёл, я уже работал в больнице. Молодой был, вежливый, тоже, как ты сейчас, ко мне бегал. Зато теперь величиной стал. При встрече нос воротит. Забыл, сколько его грехов здесь замазано, — Андрей Владимирович постучал пальцем по столу.
А знает ли Бакутин о творящемся в его отделении, вдруг задумался я. Тем более что, с Наташиных слов, именно он постоянно пропадает в виварии по ночам. Не хотелось в это верить, и я отмахнулся от своих мыслей.