— Ну?!
Руки на моих плечах сразу разжались. Я оправил смятый пиджак.
— Миша, у нас проблемы. Точнее, у тебя, но это не имеет значения. Наташа пропала.
Мишаня хоть и производил впечатление тугодума, но соображал на самом деле быстро. Без лишних слов он рывком заскочил в зал. За ним метнулось ещё двое парней.
— Как всё это прикажешь понимать? — насмешливо поинтересовался Костя.
— Извини, но ужин откладывается, — ответил я.
— Жаль. Мы с Аней уже настроились провести вечер в приличном ресторане. Что ж, раз ты уже успел здесь нашалить, может поедем в другое место?
— Говорю же, некогда, — разозлился я.
— Видишь, Анечка, а ты не верила, когда я говорил тебе, что Махницкий — очень ненадёжный тип, — поучительным тоном произнёс он.
— Ты говорил ей такое про меня? — возмутился я. — Что ты ещё наплёл, щелкопёр?
Понятно теперь, почему я вдруг оказался не в Анином вкусе. Ну, Костя, ну змей… Громко дыша, в
холле появился Мишаня, прижимая руку к тому месту, где у него была рана. Лицо у него было даже бледнее, чем в день нашей первой встречи.
— Точно, нет нигде… Что делать, док? Богдан нас в землю зароет, — в его голосе сквозил нешуточный ужас.
— Погоди умирать раньше времени. Телефон есть?
Он сунул мне в руки мобильник, и я забегал пальцами по кнопкам, набирая номер.
— Олег? Это Махницкий. Богданова рядом нет?
— Саша? — удивился Горенец. — Могу позвать, он недалеко. Одумался, наконец? Понял, что нашей дружбой бросаться не стоит?
— К чёрту такую дружбу и Богданова вместе с ней, — зло ответил я. — Наташка пропала.
— Ты серьёзно? — ахнул он.
— Куда серьёзнее.
— А Мишаня?! Ну, всё, ему крышка. Шкуру спущу с урода.
Мишаня, стоящий рядом, бледнел всё больше, слыша доносившийся из трубки голос грозного бригадира. Не хватало только, чтобы он в обморок грохнулся, подумал я, и ответил:
— Он здесь ни причём. Она вышла через чёрный вход, а охрану оставила сидеть в холле.
— Вот зараза, — выругался Олег. — И куда она поехала?
— Ко мне, в больницу. То есть не ко мне, конечно, я-то жив-здоров. Ей позвонили и попросили приехать, сказав, будто я попал в аварию. Она и сорвалась. В какую больницу поехала и кто звонил — не знаю, — сразу предупредил я все возможные вопросы Олега, на которые и сам не отказался бы получить ответ.
— Дела… — растерянно протянул он.
— Посылай своих людей по больницам. Пусть прочёсывают все подряд, — предложил я.
— Хорошо. Дай-ка трубку Мишане, — попросил он.
Я протянул трубку здоровяку. Тот, выслушав указания Горенца, несколько приободрился и, закончив разговор, скомандовал двум своим подчинённым:
— Быстро в машину. Док, вы с нами?
— Нет, я буду сам по себе. Езжайте, — ответил я.
Он, болезненно морщась и всё ещё прижимая руку к ране, кивнул и скрылся за дверью.
— Похоже, ты не всё рассказал мне о своём друге, — произнесла Аня своим будоражащим воображение голосом. — Он, оказывается, ещё и с местной мафией на короткой ноге. А притворяется обычным доктором. Вы — человек-загадка, Саша, — в её взгляде я прочёл неподдельный интерес.
Костя открыл рот, чтобы ответить, но, видимо, ничего толкового не придумал. Поэтому снова закрыл его и, нахохлившись, уставился в угол.
— Поверьте, Аня, мой друг, хоть он и рассказывает про меня гадости, — я приобнял Кузю за плечи, — гораздо больше достоин вашего внимания. Я же действительно ненадёжный тип. Вот и сейчас, пригласил вас на ужин, а компанию составить не смогу. Вы уж повеселитесь без меня. Где-нибудь в другом месте, — добавил я, кинув взгляд на заметно оживившихся с отъездом Мишани ресторанных охранников.
— Подожди, а как же твоё обещание рассказать мне всю историю от начала до конца? — остановил меня Костя.
— В другой раз, — отмахнулся я от расстроенного друга, и выскочил на улицу.
Пора подключаться к поискам Наташки. Только где её искать? Я заторопился к машине. Рядом с ней копошился какой-то человек.
— А ну, брысь отсюда! — крикнул я, приняв его за угонщика.
Он поднялся, распрямляясь, и в лицо мне брызнула струя едкой жидкости, выпушенная из баллончика. Последнее, о чём я успел подумать перед тем, как отключиться, было то, что я так и успел переговорить с Наташкой…
Потом мгла затянула мне глаза, и я мягко и совсем не больно ударился затылком об асфальт.
Глава 12ПОСЛЕДНИЙ БОЙ, ОН ТРУДНЫЙ САМЫЙ
«Чехи» стреляли из-за «зелёнки», оголтело поливая землю вокруг автоматным огнём. Я вжимался в неё изо всех сил и упрямо полз вперёд, отыскивая хоть неглубокое, но укрытие. Фонтанчики от пуль поднимались рядом, и отколовшаяся крошка больно ударяла по глазам, ослепляя. Я закричал от боли и принялся царапать землю, твёрдую, как бетон.
— Зачем кричишь, Саша? — услышал я голос Толи Тосканяна, по прозвищу Тоска, подорвавшегося на мине ещё в девяносто пятом. Он мучительно умирал на моих глазах, пытаясь запихнуть обратно в живот вывалившиеся внутренности руками, перемазанными кровью и землёй.
— Ты же умер, Толя? — удивился я.
— Умер, — согласился он. — Так что не кричи, здесь нельзя этого делать.
— А я? — спросил я, приподнимаясь, и не слыша больше очередей.
— Ты, наверное, тоже. Но кричать всё равно не надо. Это не страшно… — и голос его скрылся в плотном, как вата, белом тумане.
Я открыл глаза и невольно заскулил от боли. Так, наверное, воют избитые до полусмерти звери, негромко и безнадежно.
Боль пронизывала всё тело, от головы до ног, разрывая затылок и сверля отбитые внутренности. Я пошевелился, перемогая её, и попытался встать на колени.
Меня вырвало. Голова сильно кружилась, а глаза с трудом различали окружающее, будто посечённые песком. Я снова опустился на пол и огляделся. Вокруг были одни бетонные стены, без окон, да бетонный же потолок серо топорщился метрах в двух от меня. Длина и ширина комнаты примерно одинаковы, вяло отметил я, около трёх метров. Куда меня, чёрт побери, занесло?
Я ощупал тело, порадовавшись, что руки и ноги свободны. Оно снова отозвалось болью, но переломов я не обнаружил. Что ж, уже хорошо. Я постарался припомнить, как сюда попал, и устало выругался. Господи, какой я всё-таки дурак! Поверить, что Гном и Сысой будут настолько заняты разборками с Богданом, что забудут про меня, мог только полный идиот. А что с Наташей?
Я беспокойно завозился на полу. В помещении света не было, но глаза привыкли к темноте и выхватили дверь. Я подобрался к ней и попробовал толкнуть её плечом…
Как и следовало ожидать, она осталась на месте, а я скорчился на полу от очередного приступа боли.
Потом отполз в угол, и приготовился ждать, когда кто-нибудь появится и объяснит, что я здесь делаю.
Видимо, я снова потерял сознание, потому что открыл глаза, лишь услышав голос над собой:
— Вставай, хватит валяться. Ну?!
Рядом стоял крепкий парень и, судя по всему, собирался поторопить меня пинком по рёбрам. Я с трудом поднялся, цепляясь за стену.
— Да, поработали с тобой пацаны на славу, — протянул он. — Видок же у тебя… Пошёл вперёд, не оглядываться!
Повинуясь тычку в спину, я вылетел за порог, упал и ударился о ступеньки лестницы, ведущей вверх. Моего конвоира это ужасно развеселило. Просмеявшись, он поднял меня за шиворот, и сказал:
— Ещё раз захочешь отдохнуть по дороге, и тобой займусь уже я. Понял?
— Понял, — просипел я. Говорить с разбитыми губами оказалось очень неудобно.
— Пошёл, — повторил он своё напутствие, и я принялся взбираться по крутой лестнице.
Мы поднялись наверх и оказались в небольшом холле, украшенном оленьими и кабаньими головами.
— Вперёд, — снова подтолкнул он меня, и я оказался у двери.
Парень постучал.
— Да, — послышался в ответ голос, показавшийся мне смутно знакомым, и мы вошли.
В углу большой, хорошо обставленной комнаты рядом с камином уютно пристроился Моргун, он же Сысой, протянув ноги к огню и покуривая. Впрочем, как его ни назови, а эта физиономия не вызывала у меня особого восторга. Вот, значит, куда меня привезли. Охотничья заимка в Листвянке. А я-то голову ломал, как сюда пробраться. Всё получилось гораздо проще. Правда, и печальнее для меня.
— Саша! — обрадовался Сысой. — Бог мой, что с вами приключилось? Лицо у вас, я вам доложу…
— Поскользнулся, — прохрипел я, — гололёд, знаете ли.
— Бывает, — покивал он. — Присаживайтесь, пожалуйста. Сигарету, кофе?
Я осторожно опустился в кресло и взял предложенную сигарету. Потом затянулся дымом, и меня вывернуло наизнанку.
— Надо же так не следить за своим здоровьем, — сказал Сысой. — А ещё доктор.
— Что с Наташей? — я вытер рот рукавом пиджака. Пропал пиджак, мелькнула в голове тоскливая мысль. Весь гардероб мой перепортили, сволочи. В чём меня теперь хоронить-то будут?
— Вы имеете в виду дочь Богданова? А что с ней? — притворно удивился он. — Насколько я знаю, у неё всё в полном порядке. Она, правда, несколько удивилась, когда не обнаружила вас в больнице по указанному адресу, но быстро утешилась, празднуя день рождения подруги.
— Сволочь ты, — сказал я.
— Саша, вы же не так глупы, как хотите казаться. Как вам в голову могло взбрести, что кто-то осмелится причинить вред дочери самого Богданова? Тем более что в будущем у нас есть шанс стать деловыми партнёрами.
— Это вряд ли, — усмехнулся я. — Богдан вас в порошок сотрёт.
— За что?
— За ту засаду после стрелки с Гномом. Только не надо говорить, что там были не ваши люди.
— Ну, это маленькое недоразумение мы как-нибудь уладим. В конце концов, я и сам был введён в заблуждение Гномом. Он попросил об услуге, я оказал её, не имея ни малейшего представления, против кого будет проведена акция. Что ж, Гномом придётся пожертвовать. Он привлекает к себе слишком много внимания в последнее время. Но это мелочи, главное, чтобы не пострадало наше маленькое дело.
— Ты что, ещё не понял? — удивился я. — Вашим делам в этом городе пришёл конец.