Команда железнодорожников считалась фаворитом будущих соревнований, в прошлом, 1927 году они выиграли городское первенство у спортобщества «Динамо», теперь команда, состоящая из сотрудников ГПУ и адмотдела, жаждала реванша. До начала городского турнира оставался месяц, и будущие участники прощупывали друг друга в товарищеских матчах. Так что Сергей, который в состав команды не входил, в этот раз рассчитывал посмотреть на игру с трибун.
Зрителей было не меньше трёх сотен, не считая ребятишек, занявших деревья и проходы, поболеть за команды пришли семьи игроков и просто любопытные, большую часть составляли работники железной дороги, начальник станции с дородной супругой сидели по центру, тыча пальцами в футбольное поле и оживлённо переговариваясь.
– Сергей, выручай, на ворота встанешь, – тренер железнодорожников перехватил Травина у кромки поля, сунул ему перчатки, – вот уж ситуация.
– Я же в защите. На воротах всего два раза стоял, а Лапушкин где? Сокольский?
– Лапушкин с пятницы животом мается, сейчас дома лежит, а у Сокольского что-то случилось, обещал к перерыву подойти, так что на тебя надежда одна. Ты на рожон не суйся, дальше вратарской не выходи, ясно? А мы их подержим первый тайм, ну а если что, отбивал ты хорошо, справишься. Спасай, на тебя надёжа.
– Попробую, – с сомнением сказал Сергей.
– Да, и не вздумай сам с мячом через поле бежать, игра ответственная. На один тайм, договорились? А то подумай, у нас машинистов не хватает, а получают они поболее тебя, в основной состав запишу.
– Нет уж, я на почте неплохо себя чувствую.
– Ты гоп-то раньше времени не говори, за ум возьмёшься, физический труд – он всему голова. У тебя потенциал большой, можешь и в сборную пробиться, если перестанешь хулиганить и научишься по мячу бить.
Травин покачал головой, усмехнулся. Красных и жёлтых карточек у судей не было, зато был свисток, которым они любили пользоваться по поводу и без, игроков удаляли с поля за любые нарушения, а Сергей, играя в защите, нарушал правила направо и налево.
– Чего динамовцы сегодня такие хмурые? – спросил он, команды как раз готовились выйти на поле.
– Кто их знает, может, начальство их и в хвост и в гриву, говорят, нападающий у них поменялся.
– Который?
– Помнишь Прохорова, он из Ленинграда к ним перебрался, там играл за «Парижскую коммуну»? Так нет его сегодня, поставили вместо него Лёву Лившица.
– Он же полузащитник, в пас ещё кое-как, а бить сильно не может.
– О чём и речь, может, какие-то у них ходы новые, или к первенству готовят неожиданность. Всё, началось, дуй в ворота, и чтобы ничего туда не пролезло.
Сергей натянул перчатки, помахал рукой зрителям, сидящим на деревянных скамьях, и занял своё место на вратарской площадке. Благодаря высокому росту и длинным рукам, он свободно доставал до перекладины, мяч из виду не упускал и даже сильные удары ловил. Но стоять на воротах Травин не любил, то ли дело защита, одного движения корпусом хватало, чтобы нападающий летел в одну сторону, а мяч в другую.
Динамовцы с самого начала перехватили инициативу, обводя железнодорожников и пробиваясь на их половину поля. Атаки захлёбывались ближе к штрафной площадке, новый нападающий бил точно, но несильно, мяч докатывался до ворот, где Травин его спокойно подбирал. Один раз Сергею пришлось прыгнуть и буквально вытащить его из правого верхнего угла, на трибунах заорали, а когда он ответным пинком отправил мяч через всё поле, захлопали. Травин недовольно сморщился, бил он намного сильнее нападающего «Динамо», только мяч летел куда угодно, но не в цель. Вот и в этот раз вместо ворот он попал в заросли кустарника, окружавшего стадион.
Второй вратарь железнодорожников Сокольский появился к началу перерыва, он торопился и сбил дыхание.
– Сдюжишь? – тренер прикидывал, не оставить ли Травина на поле.
– Да, – Сокольский уверенно кивнул. – Вроде отдышался, от самого дома бежал, пять минут, и пульс восстановится. А почему Лившиц в нападении? Где Прохоров?
Сергей отдал ему майку и перчатки, поднялся на трибуны, к Лизе. Фомич с Лапиной сидели чуть поодаль, Варя кивнула Сергею холодно и отвернулась, Фомич крепко сжал ладонь.
– Ну ты ударил, – сказал он, – я уж подумал, до границы долетит, ан нет, уложил ты его прямо в лес. Пунктуально.
– Я вообще по воротам целился, – Травин уселся рядом с Лизой, – с чем сегодня пиво?
– Раки, – Фомич открыл корзинку, – тебе как всегда?
– Да, – Сергей налил в стакан квас, красный, на травах, с приятным кисловато-терпким вкусом, отломил раковую шейку, закурил. Солнышко припекало, первые листочки распустились на кустах, казалось, вот она, нормальная жизнь, без забот и волнений, только сиди и смотри, как другие по полю бегают.
Команда железнодорожников забила наконец-то первый гол, а динамовцам всё никак не удавалось попасть в створ ворот. Их болельщики кричали что-то обидное. Неподалёку от Сергея соседские ребятишки свистели, топали ногами, облизывали леденцы на палочке и обсуждали футболистов. Среди них Травин увидел беспризорного, который, как ему показалось, недавно за ними следил.
– Это кто? – показал он на него Лизе.
– Да прибился к нам, – девочка была увлечена игрой не меньше других и отвечала неохотно. – Пашка его зовут, у него дядя живёт где-то в деревне, а он тут побирается ходит. Он смешной. Дядя Серёжа, а почему тебя с поля выгнали? Новый вратарь ещё хуже.
Динамовцы забили ответный мяч, Сокольский «зевнул» и не успел дотянуться до штанги. Болельщики разочарованно выдохнули, а гости, словно набрав в грудь свежего воздуха, забегали быстрее и через минуту снова закатили мяч в ворота. Начальник станции побагровел, его жена нервно обмахивалась веером, хотя на улице было не жарко. Работники железной дороги громко, на всё поле обсуждали, что они сделают сразу после игры со своими футболистами и с судьёй. Тренер железнодорожников кричал на Сокольского, посинев лицом, тот вяло оправдывался, и казалось, что теперь-то Травина позовут обратно, но тут нападающий хозяев Протопопов забил два мяча подряд, игра снова стала в их пользу, трибуны успокоились и вернулись к еде и напиткам.
После игры, когда обе команды на поле жали друг другу руки, к Сергею подошёл вратарь динамовцев, инструктор адмотдела.
– Не тянет Сокольский, – сказал он. – Повезло вашим, что тебя в первом тайме поставили.
– Это вам не повезло, что Прохорова сегодня нет.
Вратарь помрачнел, пробормотал что-то неразборчиво и отошёл, Сергей понял, что про отсутствие нападающего у других футболистов лучше не спрашивать.
В слободу возвращались всем гуртом, сначала от компании отделились Фомич с Варей, а потом ребятишки начали разбредаться по домам. В конце концов остались только Травин, Лиза и беспризорник.
– Ну я пойду, – парень нерешительно переминался с ноги на ногу, – бывайте, если что.
– Дядя Серёжа, – Лиза подняла руку, словно в школе, – можно, Паша у нас поест? Я карасей запекла, а ещё перловки много со вчерашнего дня осталось.
– Конечно, – Сергей кивнул. – Пойдём. Не стесняйся, еды у нас достаточно.
Ел беспризорник аккуратно, крошки хлеба смахивал в ладонь, а потом в рот, не чавкал и в носу не ковырялся, между делом рассказал, что родителей нет, живёт вместе с родственниками в Усановке, а в город ходит, чтобы денег подсобирать. Родственники, сказал он, относятся неплохо, куском не попрекают, но у самих нужда, так что он вроде как добытчик.
– Лет тебе сколько? – Травин слушал на вид невнимательно, но всё запоминал.
– Четырнадцать, – Паша аккуратно отделил от карася хребет, оскрёб ложкой рёбра. – Это я в вой ну голодал, потому и не вырос, а так уже работать могу, покрасить там чего или кожу починить. Я даже в школу раньше ходил, читать и писать умею, а осенью хочу в медицинское училище податься, там, говорят, и кормят, и одёжу дают какую-никакую, и даже общежитие есть у них, а при больнице всегда можно разжиться чем-нибудь.
– Врачом хочешь стать?
– Не отказался бы, люди уважаемые, опять же, при деньгах всегда, больные им и масло, и яйца, и курочек приносят, – серьёзно ответил беспризорник, – а как не принести, если болит и только дохтур поможет.
Поев, Паша засиживаться не стал, поблагодарил и попрощался.
– Что скажешь о новом знакомом? – спросил Сергей Лизу, та убирала со стола.
– Странный он, дядя Серёжа, подозрительный, – Лиза тут же села, оперла подбородок о ладони, нахмурила лоб. – Иногда говорит по-простому, как будто из деревни, а иногда как по книжке. И ещё я видела его несколько раз возле почты, а там мало подают, не то что в торговых рядах. Иногда глядит жалостливо, хочется пожалеть, а потом раз, и взглянет, словно взрослый. И с ребятами он не играл, а всё выспрашивал что-то.
– Следила за ним?
– Я всё подмечаю, как ты учил, – гордо сказала девочка. – И как он ложечку со стола стащил, а потом передумал и обратно положил.
– Молодец. Вот и я то же самое заметил. Но даже если человек странный, это не значит, что он плохой, да? Ну всё, иди уроки делай, а я трубами займусь, может удастся дождевую воду подвести.
– А можно я сначала «Радиопионер» послушаю по Коминтерна? Совсем чуточку.
Девочка скорчила умоляющую рожицу, Травин рассмеялся, кивнул. Сам он до приёмника добирался поздно вечером, аппарат, если ввернуть лампы и подключить к сети, ловил не только Москву, Ленинград и Таллин, но и Лондон с Парижем, трещали искровые разряды и звучали голосовые позывные – радиолюбители всего мира обменивались посланиями через короткие и длинные волны.
Пашка возвращался домой довольный. Этот легавый, может, силач был, и в футбол играл неплохо, но на удочку попался – и домой позвал, и накормил, теперь ему, Пашке, семафор открыт, там поможет, тут подсобит, в доверие вотрётся, а там уже пусть дядя Митяй решает, что с ними делать. Окошки на доме хлипкие, дверь на щеколду запирается, подцепить – раз плюнуть, на чердак есть отдельный лаз со двора. А главное, нет собаки, у местных кобели брешут, чуть к забору подойди, собака, её пока зарежешь или отравишь, время отнимает, а коли нет – считай, дом открыт. Совсем граждане о своём здоровье не беспокоятся.