Когда сумка была набита под завязку, Анна застегнула пряжку, закинула ремень на плечо и заглянула в заднюю комнату.
– Ну что, я готова. Идем? – сказала она.
Лоренца сидела на столе, болтая ногами. Кьяра как раз объясняла ей принцип работы телеграфа. Каждый электрический импульс, говорила она, превращается в определенную последовательность точек и тире. Это называется азбука Морзе. А ее, Кьяры, задача – расшифровывать эти точки-тире и складывать из них сообщения.
– Прямо как в сказке! – восхитилась Лоренца, широко распахнув глаза.
– И правда, вроде волшебства, – с улыбкой согласилась Кьяра.
Сидящая неподалеку Элена лишь вздохнула и пробурчала, что не видит в своей работе ровным счетом ничего волшебного.
– Пойдем, ma petite, – позвала племянницу Анна, помогая ей спрыгнуть со стола. – А то ведь опоздаешь. Да и мне пора, сегодня у меня есть письмо для твоего папы.
Прежде чем отправиться на маслодельню, куда она планировала заглянуть напоследок, Анна постучалась к Анджеле – нужно было отдать посылку. Она достала из сумки крохотную коробочку и взвесила ее на руке. Такая легонькая! Анна осторожно потрясла коробочку, пытаясь угадать, что внутри. Интересно, что на этот раз придумал настойчивый воздыхатель?
Анджела встретила ее сияющей улыбкой. Забрала коробочку и, как всегда, открыла ее прямо на пороге. А потом вдруг охнула и округлила глаза. Медленно достала резное деревянное колечко и тут же надела его на палец.
– Смотри-ка, в самый раз! – радостно сказала она, показывая руку Анне.
– Очень красивое, – согласилась та, разглядывая кольцо. Потом подняла взгляд на Анджелу. – Думаю, скоро он подарит тебе уже настоящее.
Девушка кокетливо повела плечом.
– Мама тоже так говорит.
На маслодельню Анна попала к самому обеду. Аньезе встретила ее доброжелательной улыбкой.
– Давайте я передам, – сказала она, протягивая руку за письмом.
Но Анна ответила, что лучше сама все отнесет.
Она постучала в дверь кабинета Антонио и дождалась его «Войдите!».
– Почта! – весело сказала Анна, помахивая в воздухе конвертом.
Антонио так резво вскочил из-за стола, что свалил на пол папку с бумагами.
Анне стоило большого труда сдержать смех.
– Какой приятный сюрприз! – улыбнулся Антонио, шагнув ей навстречу.
– Это тебе, – Анна протянула ему конверт.
Антонио взял письмо и не глядя положил на стол. Жестом пригласил гостью присесть.
– Как ты? – спросил он, устроившись напротив в кресле.
Он искоса глянул на запястье Анны – проверить, носит ли она подаренные им часы. Носит. Ну и хорошо, сразу стало спокойнее на душе.
Анна устало пожала плечами.
– Вроде нормально. Если бы только твой брат не портил мне жизнь. У нас теперь вечные ссоры – как будто он решил каждый божий день сводить со мной счеты, – вздохнула она.
Антонио потупился.
– Не понимаю, что на него нашло, – Анна говорила напряженно, почти сердито. – Он совсем не похож на моего прежнего Карло… Просто помешался на том, что подумают люди… Интересно, почему?
– Это пройдет, – Антонио попытался утешить ее. – Просто Карло такой… Если уж ему что-то втемяшилось в голову, он ничего вокруг не замечает. Воспринимает это как вызов. И может долго упрямиться, прежде чем сдастся.
Анна кивнула.
– Да уж, я это прекрасно знаю… – Она помолчала немного, погрузившись в воспоминания. – Я сразу поняла, какой упрямец твой брат. Когда за мной ухаживал, не отступался больше года. Представляешь, поначалу я вообще на него внимания не обращала. Мне нравился другой парень…
– Да ну? – удивленно перебил ее Антонио. В груди что-то неприятно кольнуло. Ревность?
– Ага. Амедео звали. Симпатичный такой… Художником мечтал стать.
– И что же дальше?
Анна вздохнула.
– А потом появился твой брат и решил его… победить. И Амедео, и всех остальных моих кавалеров.
– Их что, много было? – хмыкнул Антонио.
– Да так, парочка, – небрежно отмахнулась Анна. Поерзала в кресле, устраиваясь поудобнее. – Но я, знаешь ли, помучила Карло, прежде чем подарить ему поцелуй! – с нескрываемой гордостью призналась она. – Мои кузины только и твердили: «Не упрямься, а то упустишь такого завидного жениха!» А знаешь, что я им отвечала?
Антонио покачал головой.
– Пусть он боится упустить такую завидную невесту!
– Не поспоришь… – пробормотал Антонио слегка охрипшим голосом.
– Мне бы очень хотелось, чтобы он понял, как много для меня значит эта работа, – вновь посерьезнела Анна. – Ты вот сразу все понял. Почему же он никак не поймет?
Антонио поднялся и сунул руки в карманы.
– Хочешь, покажу мое любимое место? – вдруг спросил он.
Анна с любопытством взглянула на него.
– Какое место?
– Тут недалеко. Прямо над нашими головами. – Антонио указал на потолок.
Они вышли через заднюю дверь и оказались во внутреннем дворике, окруженном высокими облупленными стенами.
– Это что, тюрьма? – усмехнулась Анна, озираясь по сторонам.
– Сюда, – поманил ее Антонио.
Они пошли по узкому проходу вдоль одной из стен. Еле-еле протиснулись – пришлось идти гуськом. Поднялись по длинной каменной лестнице, ведущей на крышу.
– Посмотри! – воскликнул Антонио, когда они наконец очутились наверху.
Анна сделала несколько шагов вперед и замерла. Отсюда казалось, что весь городок можно зажать в ладонях. Вон церковь, вон площадь, вон замок… А вот и люди – снуют внизу, словно муравьи.
– Смотри, даже почту видно! – Анна ткнула пальцем в знакомое здание.
Антонио приблизился к ней.
– А за спиной у нас – море.
Он осторожно взял Анну за плечи и развернул.
Она прищурилась. Вдали и правда виднелась тонкая полоска воды, разрезающая горизонт надвое.
– Красиво тут, – сказала Анна. – Так спокойно…
– Потому я и прихожу сюда каждый день.
Она улыбнулась ему и вновь посмотрела на море. В это мгновение легкое дуновение ветра растрепало ее заплетенные в косу волосы, высвободив одну прядь. Анна зажмурилась и почувствовала легкое прикосновение ветра на своем лице.
Антонио не сводил с нее глаз, чуть склонив набок голову. Он мысленно обвел пальцем ее профиль, который четко вырисовывался на фоне неба. Прислушался к безмолвию этого места – укромного, хоть и открытого всем ветрам. И вдруг осознал: они впервые остались наедине, скрытые от посторонних взглядов. Антонио шагнул к ней, обхватил ладонями лицо и нежно, бесконечно нежно поцеловал в губы.
Когда он открыл глаза, Анна испуганно отпрянула и прижала ладонь ко рту.
– Прости, – сдавленно пробормотал Антонио, пятясь назад. И остановился лишь тогда, когда уперся рукой в парапет.
Анна в ужасе посмотрела на него. Молча развернулась, широким шагом подошла к лестнице и скрылась из виду.
8
Май–июнь 1936 года
С того утра на террасе Антонио больше не мог нормально спать. Он метался в постели, покрытый испариной, и мучился оттого, что никак не мог нормально вдохнуть. Казалось, будто дыхание застревает в груди и никак не может вырваться наружу. В первый раз он подумал, что умирает: сел в кровати и в ужасе разбудил Агату, тряся ее за плечо. Жена, словно точно зная, что нужно делать, уложила его на спину, сжала его руку и велела выдыхать воздух ртом, считая до десяти.
– Представь, что тебе нужно сдуть потолок, – сказала она. И правда, после нескольких долгих выдохов, становившихся все глубже, Антонио наконец успокоился.
Последние недели стали худшими в его жизни.
С тяжестью на сердце он пытался избегать Карло, но каждый раз, встречаясь с ним взглядом, был вынужден скрывать смятение за вымученной улыбкой. От этого он чувствовал себя последним червем, предателем, ничтожеством из ничтожеств. По утрам он перестал пить кофе в баре «Кастелло», чтобы не столкнуться там с Анной, когда она шла на почту. Ссылаясь на несуществующие рабочие дела, стал приходить на воскресные обеды с семьей в последний момент и проводить там как можно меньше времени. Но все было напрасно. Он метался, словно загнанный в клетку зверь, без остановки ходя кругами. В те редкие моменты, когда он встречался взглядом с Анной, в ее глазах не было ни искры, ни трепета, будто ничего и не произошло. Казалось, она загнала себя в тиски железной, почти военной дисциплины, чтобы стереть из памяти каждое мгновение того треклятого утра.
Он даже начал сомневаться, не привиделся ли ему тот поцелуй, не существовал ли он только в воображении. Каждый день Антонио вспоминал события того утра – каждое сказанное слово, каждый взгляд, каждый жест, пытаясь отыскать в них смысл. Но в голове крутились лишь какие-то разрозненные фрагменты, и он никак не мог собрать их воедино. Хотелось сбежать, глотнуть воздуха вдали от всех, чтобы хоть на миг избавиться от постоянного, неизбывного чувства вины.
Идею ему подал знакомый, Энрико, с которым он случайно столкнулся в Торговой палате Лечче. Дело было 10 мая 1936 года, на следующий день после того, как Муссолини провозгласил создание империи – Итальянской Восточной Африки. Вслед за Эритреей и Сомали под ударами фашистов пала Эфиопия. Энрико, владелец строительной фирмы, радостно поделился новостью: он только что получил в полиции колониальный пропуск. В начале июня он отправится из Бриндизи на пароходе в Асмару, столицу Эритреи. Как и многие местные предприниматели, которые перебирались в итальянские колонии, решив расширить свой бизнес.
Антонио это вдруг показалось решением всех проблем.
Мысль об Африке, самом далеком месте, которое только можно вообразить, прочно засела у него в голове. Она упорно прокладывала себе путь, пока не превратилась в решение – единственное, способное подарить ему хоть немного покоя. Он будет экспортировать масло в итальянские колонии, начнет торговлю, уговаривал он себя. Пробудет там какое-то время – ровно столько, сколько нужно, чтобы снова начать нормально дышать.