журнал Oggi. В очках, с накрашенными губами и уложенными в пучок густыми волосами, Кармела склонилась над страницей, погрузившись в чтение. На фотографии красовался трехэтажный особняк в Риме, куда сестры Фонтана перенесли свой дом высокой моды. Вот бы и ей заполучить настоящее, просторное ателье, а не эту сырую каморку в несколько квадратных метров, которую пришлось буквально выкроить из прилегавшего к дому хлева…
Легкий стук в дверь вырвал ее из грез.
– Иду! – крикнула она и, вздохнув, захлопнула журнал.
Распахнув дверь, Кармела осеклась на полуслове – приветствие застряло у нее в горле.
На пороге стояли Анна и Джованна.
– Привет, Кармела. Можно? – приветливо осведомилась Анна.
Призвав на помощь все свое самообладание, Кармела пригласила их войти.
Анна с Джованной перешагнули порог, и она указала на два кресла.
– Присаживайтесь. Чем могу помочь? – спросила она, опершись обеими руками о стол за своей спиной.
– Мы хотим, чтобы ты сшила нам брюки, – объяснила Анна.
– Как у той актрисы, – добавила Джованна.
– У какой актрисы? – спросила Кармела.
– У Кэтрин Хепберн, – сказала Анна. – Знаешь такую?
– Конечно, знаю, – слегка уязвленно отозвалась Кармела.
– Вот. Нам нужны брюки как у нее.
Кармела поджала губы и прищурилась, а затем принялась рыться в газетных вырезках, хранившихся на полке стеллажа.
– Погодите, кажется, у меня где-то была… А, вот она! – воскликнула Кармела через миг. Подойдя к клиенткам, она протянула им страницу с фотографией Кэтрин Хепберн в широких брюках с высокой талией в сочетании с черной блузкой с закатанными рукавами. – Такие?
– В точности! – просияла Анна.
Кармела положила вырезку на стол.
– Мне нужно снять мерки, – сухо произнесла она. – С кого начнем?
– С меня, – откликнулась Анна и тут же, встав, потянулась к боковой молнии юбки.
– Ты что делаешь? – всполошилась Джованна.
Анна замерла.
– Раздеваюсь…
– Зачем?
Кармела нахмурилась:
– А как, по-твоему, я мерки сниму?
– Но я не хочу раздеваться перед ней, – запротестовала Джованна, тыча пальцем в Кармелу и вскакивая с кресла.
Анна шагнула к подруге и успокаивающе тронула за руку:
– Что на тебя нашло? Это же пара минут… Так ведь? – обратилась она к Кармеле.
– Конечно, дел-то, – проворчала та с ноткой нетерпения в голосе.
«Чокнутой была, чокнутой и осталась», – подумала портниха и покачала головой. Недаром говорят: если кто дураком уродился, дураком и помрет.
– Садись, не волнуйся, – продолжала увещевать Анна, погладив Джованну по щеке.
Та неуверенно взглянула на подругу и кивнула. Затем вновь опустилась в кресло.
Анна расстегнула молнию до конца и стянула сперва юбку, а затем и нейлоновые чулки, оставшись в одних трусиках.
Кармела отметила ее полупрозрачную кожу, стройные бедра и тонкие щиколотки. «Прямо как у курочки», – хмыкнула она про себя.
– Встань сюда, – скомандовала Кармела, указывая на середину комнаты и беря портновский сантиметр.
Приподняв на Анне кофточку, она попросила ее развести руки и обмерила сначала талию, затем бедра. Записала цифры – шестьдесят восемь и девяносто четыре сантиметра – в тетрадь, лежащую на столе рядом с журналом Oggi. Затем опустилась на корточки, чтобы измерить окружность бедра, колена и щиколотки. Наконец примерилась к талии и размотала сантиметр до самой пятки. Зафиксировав и эти параметры, Кармела бросила:
– С тобой все, можешь одеваться.
– Видишь, как все просто? – улыбнулась Анна подруге.
Та закусила губу и нехотя поднялась с кресла. Кармела взирала на нее с раздражением, смешанным с жалостью. Снять мерки с Джованны все же удалось, хотя та и краснела всю процедуру.
Затем приступили к выбору ткани и цвета. Женщины сошлись на мягком хлопке нежно-бежевого оттенка.
– Потребуется дней десять, не меньше. Надо еще закончить другой заказ, – предупредила Кармела, провожая клиенток до двери. – Деньги принесете, когда будете забирать.
Стоило двери закрыться, как Кармела прислонилась к ней спиной и шумно выдохнула, только сейчас осознав, что на протяжении всего этого неожиданного визита сдерживала дыхание.
Апрельский день радовал теплой погодой, и Анна подхватила Джованну под руку.
– Провожу тебя до дома, – сказала она, направляясь в сторону Ла-Пьетры.
Некоторое время женщины шли молча, но в конце концов Анна не выдержала:
– И чего ты так стеснялась раздеваться?
Джованна потупилась.
– Из-за Джулио… Он злится, если кто-то видит меня неодетой.
– Даже портниха? – изумилась Анна.
– Не знаю. Наверное… Он постоянно твердит: мое тело принадлежит ему, и никому больше.
Анна помрачнела. Выждав несколько секунд, она сказала:
– Ну так это в корне неверно. Твое тело принадлежит только тебе и никому больше…
– Даже не Джулио?
– Нет. Даже не ему.
Они прошли еще несколько метров молча. Вдруг Анну кольнуло тревожное подозрение. Остановившись, она развернула подругу лицом к себе.
– Сейчас я задам тебе вопрос. Пообещай, что ответишь честно.
Джованна посмотрела на нее с обидой.
– Я никогда тебе не лгала…
– Знаю, – успокоила ее Анна, сжав ладонь. Сделала глубокий вдох, запнулась, но затем решилась:
– Джулио ведь никогда не принуждал тебя к тому, чего ты не хотела? Я имею в виду… твое тело…
– Я… я не… не понимаю…
– В постели, – уточнила Анна напрямик. – Он делает то, что причиняет тебе боль или вызывает неприятные ощущения?
– Нет… – прошептала Джованна.
– Ты говоришь правду?
Подруга закусила губу и кивнула.
– Мне пора домой, – выпалила она. Чмокнув Анну в щеку, она заторопилась прочь.
Брошенная посреди улицы, Анна смотрела ей вслед, горестно размышляя о том, что только что случилось.
Джованна впервые ей солгала.
– Добрый день, донна Джина, – поздоровался Карло, приподнимая котелок. – Дон Чиччо примет меня?
– Здравствуй, синьор мэр, – холодно ответила Джина. – Давненько ты к нам не заглядывал. Мы уж и лицо твое позабыли…
– Вы правы, донна Джина, – повинился он, теребя в руках шляпу. – Но лишь теперь выдалась свободная минутка. Не подумайте, что я не хотел.
Она смерила его подозрительным взглядом.
– Заходи, – наконец бросила она.
Затем захлопнула дверь, велела ждать в прихожей и отправилась проверить, проснулся ли муж. В доме стоял резкий запах – тут всегда так пахнет, отметил про себя Карло, скривившись. Будто чеснок подгорел…
Джина вернулась пару минут спустя.
– Говорит, примет, – буркнула она и повела гостя по сумрачному коридору. Остановилась у приоткрытой двери в спальню и, прежде чем распахнуть ее, предупредила: – Смотри не утомляй его. У него уж и сил нет подняться от боли.
Карло кивнул, заверив, что визит будет кратким.
В комнате царил полумрак: сквозь неплотно прикрытые ставни пробивался лишь слабый свет. Карло двинулся вперед наощупь, стараясь не споткнуться о мебель. Сначала он заметил контур кованой спинки кровати, затем – очертания тела дона Чиччо под одеялом.
Застыв у изножья, он вполголоса произнес:
– Добрый день, дон Чиччо… Это Карло. Как вы себя чувствуете?
Старик издал хриплый стон.
– Как Богу будет угодно, – ответил он.
– Ваша супруга сказала, вы уже и с постели не встаете…
– А куда мне идти? – горько усмехнулся дон Чиччо. – Да я и ходить-то не могу.
– Мне очень жаль… Если я могу что-то для вас сделать…
– Никто ничего не может, – оборвал его старик. – Лучше скажи мне: как там дела на винодельне? Все ладится? Американцам еще продаешь?
– Еще бы. Все идет как нельзя лучше, слава Богу. Взялся еще за примитиво, прикупил дубовых бочек, соорудил еще один погреб… Надеюсь, скоро дам вам отведать своего первого красного. Прямо с завода.
Дон Чиччо помолчал несколько секунд.
– Красное вино требует терпения… – протянул он.
– Терпения мне не занимать, – ответил Карло.
– Ты пришел за моим благословением? – иронично осведомился дон Чиччо. И страдальчески застонал.
– Нет, – пробормотал Карло. – По правде говоря, я здесь по деликатному вопросу…
– По какому же?
– Мне нужно поговорить с вами о моем… – осекшись, он поправился: – О вашем внуке.
– Во что он вляпался?
– Нет-нет, ни во что. Наоборот, он молодец. Ведет себя прекрасно.
– Тогда в чем дело?
Карло замялся, вцепившись в кованое железо.
– Речь о нем и дочери моего брата Антонио… – начал он. – В последнее время они слишком много времени проводят вместе.
– Продолжай, – проворчал дон Чиччо.
– Мой брат обеспокоен. Меньше всего на свете он хотел бы – не дай Бог, конечно, – увидеть свою дочь замужем за… – Карло запнулся. – За кузеном.
– Твой брат в курсе?
– Он единственный, кто об этом знает.
Старик хмыкнул.
– Слишком много людей теперь в курсе…
– За Антонио я ручаюсь как за самого себя, об этом не беспокойтесь. До сих пор он молчал и никогда не проболтается. Даю вам слово.
– Продолжай, – повторил дон Чиччо.
– Так вот, я долго ломал голову… И, кажется, нашел выход: мне нужен человек, который займется нашими делами в Нью-Йорке. Почему бы не Даниэле? Ему бы уехать на время, понимаете… На столько, на сколько потребуется…
У дона Чиччо вырвался хриплый смешок, сменившийся приступом кашля.
– И это, по-твоему, решение? – осведомился он, когда приступ миновал.
– Ну, как говорится, с глаз долой…
– Да уж, – перебил его старик. – Кому, как не тебе, об этом знать…
Карло скрипнул зубами, но смолчал.
– Я хотел поинтересоваться, не будете ли вы против, если я отправлю парня, – продолжил он.
– И надолго?
– На пару месяцев.
– А матери сказал?
– Нет, хотел сперва переговорить с вами.
Воцарилось долгое молчание.
– Что ж, вреда не будет, – изрек наконец дон Чиччо. – Сменит обстановку, на другой мир посмотрит…