Аннелизу такие мелочи не волнуют. Она декламирует:
Словно птица лесов, вровень с вершинами
Над рекою твоей, струями блещущей,
Мост надежный протянут
И легко под шагом звенит.
— Вы счастливы? — спрашивает Луиза.
Аннелиза кивает, а я качаю головой. Из воды выползают, извиваясь, зеленые змеи, тянутся вверх своими раздвоенными головами с рассеченными языками и шипят. Вот русалка помахала мне хвостом и исчезла. Вдруг я чувствую маленькую, но сильную руку на своем плече, она ищет во мне опору. Прежде чем я сумела понять, что происходит, Луиза взобралась на парапет.
— Мы можем летать! — издает она ликующий крик и поворачивается лицом к воде. — Пока, boa sorte![10]
Мы с Аннелизой быстро — насколько это слово уместно в нашем состоянии — развернулись на сто восемьдесят градусов. Луиза зависла с наружной стороны парапета. Мы увидели, как она расправила свои крылья и была такова. Над водой клубился густой туман, а в воздухе парила моя пестрая шаль, и мы ее провожали взглядами до тех пор, пока она не скрылась в темноте.
— Прощай, голубка! — крикнула я и помахала ей рукой.
Ошеломленная Аннелиза обрела дар речи.
— Моим ангелом-хранителем была Люцифера, но она покинула меня, — произнесла она чуть не плача. Но вслед за тем доказала, что для каждой ситуации знает подходящий стих:
Когда мы вновь сойдемся втроем?
К семи на мост давайте придем.
К быку, что в центре.
Внезапно она запнулась на балладе Фонтане, так как мы услышали знакомые голоса Эвальда и Андреаса.
— Они не могли отойти далеко от машины. Луиза плохо ходит пешком!
— Аннелиза тоже.
Услышав свое имя, моя подруга испугалась.
— Горе мне! Демоны! — завизжала она и чуть сползла, чтобы оттолкнуться и убежать.
Я с трудом удерживала ее, но она рванулась вперед, и мы повалились на землю. Последним, что я услышала, был мощный аккорд ангельской трубы, вокруг меня взорвались тысячи стекол, боль разорвала все конечности, а затем холодная как лед рука русалки потянула меня к себе.
Ангельские трубы загудели по новой, хотя я была уверена, что спаслась от шума. Пронзительный ритмичный тон небесного оркестра пронзал до мозга костей, и мне казалось, будто это меня встречали в сверкающем промежуточном мире между небом и землей. Куда улетели мои сестры? Что за толстое царапающееся существо из меха липнет к моему телу до самого подбородка? Что за вампир кусает в локти? Главное — не открывать глаза, что бы ни случилось.
— Она приходит в себя, — раздается чей-то голос.
Мне хочется, чтобы меня повезли на прогулку, покачали и поносили на руках, распеленали, искупали и снова запеленали, потому что я чувствую себя совсем маленькой.
— Мама! — кричу я.
— Хотелось бы посмотреть, какое заключение дадут в лаборатории, — звучит чужой женский голос.
Медленно открываю глаза и смотрю по сторонам. Я лежу в больничной палате. Кроме меня никого нет. Солнце слепит в глаза через окно. Хочется пить. На столике рядом стоит пластмассовый стаканчик со своеобразной насадкой на крышке. Я еще не успела решить, пить ли мне из этого поильника, как открылась дверь, и вошла медсестра. Наморщив лоб, сестра измерила у меня пульс и поинтересовалась, как дела.
— Где остальные? — спрашиваю я медсестру.
— Очень скоро вы узнаете, — холодно отвечает она, — я не уполномочена давать справки. Кстати, вами уже интересовалась полиция.
Она быстро удалилась, но вскоре возле моей кровати возникла Йола, пододвинула стул и произнесла:
— Вы знаете, кто я?
Она выглядит скверно, невыспавшейся и заплаканной.
— У вас зрачки сильно расширены. Вы не могли бы вспомнить, что употребляли вчера вечером? — продолжила Йола.
Разве я могла выдать того, кто подговорил нас покурить травку? Предпочла лишь упомянуть пару безобидных напитков и сигареты, которыми со мной поделилась Луиза.
— Могу представить, что это была за трава, — вздыхает Йола, окидывая меня взглядом и качая головой. — Жаль, если моя мама причинила вам вред.
— Где она? Где Аннелиза?
— Ваша подруга в отделении интенсивной терапии. Она пребывала в делирантном состоянии, и потребовалось держать ее под постоянным контролем. Думала, что одержима бесами! Но сейчас успокоилась. Моего отца тоже держат под наблюдением.
— А ваша мама?
Йола потеряла самообладание и заревела навзрыд:
— Маму до сих пор не нашли!
Тем не менее, поплакав, она немного успокоилась и сообщила о деталях произошедшего. За те галлюцинации, которые мы с Аннелизой испытали впервые в жизни, следовало благодарить мать Йолы, а за своевременное спасение — ее мужа и отца. Дело было так: когда Андреас и Эвальд увидели, как три фигуры почти разом ринулись с моста, они забили тревогу и немедленно позвонили в службу экстренной помощи. А поскольку медлить было нельзя, они прыгнули в холодную воду. Андреас вытащил Аннелизу, Эвальд — меня.
— Если бы не их решительный поступок, вы бы утонули, — говорит Йола.
Луизу все еще ищут. На рассвете речная полиция в паре километров вниз по течению в камышах обнаружила клочок ее одежды.
— Но у нее же получилось полететь, — бормочу я.
Этого не следовало говорить, потому что Йола опять разрыдалась. Вскоре она решила продолжить рассказ, для самоуспокоения во время разговора поглаживала свой округлый живот.
Два года назад Луиза вернулась на родину, где связалась с одним местным, который был значительно моложе ее. Человек был связан с наркоторговцами. Йола сумела вырвать мать из этого чертового круга, но у той произошел ожесточенный конфликт с одержимым болезненной страстью Фернандо. Он грозил отомстить. Луиза сбежала в Германию, не подумав о последствиях. Она чувствовала себя оторванной от корней, безродной.
— А почему Эвальда положили в больницу? — спрашиваю ее, хотя об этом следовало поинтересоваться раньше.
— Он спас вас и потерял сознание, — сообщает Йола, — скорее всего, шок. Но он снова бодр и весел, возможно, сегодня я заберу его домой. Вам с подругой тоже не придется здесь долго лежать, но решать будет врач. В этой клинике я простой посетитель.
— Я долго была без сознания?
— Вероятно, нет. Скополамин начинает действовать через несколько часов, так что после спасения вы находились всего лишь в сильно экзальтированном состоянии. Пришлось дать вам седативное средство, и вашим друзьям тоже. Но как вы могли в вашем-то возрасте совершить такой поступок? Ладно бы молодежь! Ведь могло закончиться гораздо хуже!
От стыда я была готова провалиться сквозь землю.
Даром что это мать Йолы соблазнила нас на авантюру, так еще и ее дочь, врач по профессии, несмотря на это обстоятельство, устраивает мне головомойку.
— Муж сегодня был вынужден отменить прием, и не только из-за сильной простуды. Вам следовало бы взглянуть, как ваша подруга расцарапала ему лицо, приняв за демона! У него такой вид, словно его бросили в яму со львами. Господи, будто у меня мало проблем на работе с наркоманами!
Она ушла узнать, как дела у отца, а я погрузилась в сон. Я не имела представления ни о времени, ни где я нахожусь, тем не менее заметила, что в палату вкатили вторую кровать.
Аннелиза вяло помахала мне рукой и задремала. Разве не чудо, что в свои годы ей удалось побороть страх перед полетом и прыгнуть вслед за Луизой?
28
Приближается годовщина моего переезда из Висбадена в Шветцинген, и со времени позорного низвержения с моста минуло семь месяцев. Мы не любим вспоминать и о неудачной попытке подняться в воздух, делая вид, будто плохо помним подробности. Аннелиза скорбит в первую очередь о русских украшениях, поскольку в память о баден-баденском приключении у нее осталось только кольцо с изумрудом.
Мать Йолы нашли через два дня после несчастного случая; вскрытие выявило, что у нее тяжелая черепная травма, и смерть наступила в результате проникновения воды в легкие. Медэксперты предполагают, что она ударилась головой об опору моста и мгновенно потеряла сознание. Внушительный вес Аннелизы стал для нас подлинным спасением, ведь благодаря ему нас не унесло в полете, и мы шлепнулись в воду, как обыкновенные грузила.
Найденные на Луизе броские украшения возбудили интерес одной женщины-полицейского, которая незадолго до события заглянула в список разыскиваемых вещей Федерального управления уголовной полиции. Брошь и серьги — браслет, видимо, покоится на дне Некара — предъявили дочери. Йола заверила, что никогда не видела этих вещей на матери, но, учитывая обстоятельства, она могла привезти их из Бразилии.
Вероятно, украшения были возвращены русским, поскольку Руди мне потом рассказывал, что они исчезли из списка разыскиваемых предметов. Мы с Аннелизой предположили, что погибшую Луизу в полиции посчитали воровкой, но ввиду обстоятельств ее уже нельзя было привлечь к ответственности.
Иногда у меня возникает ощущение, что дочь Эвальда что-то заподозрила, потому что она не стала поддерживать с нами связь. И все-таки она должна быть нам благодарна за то, что мы столь самоотверженно заботимся о ее отце. А может, я все это воображаю, так как все мысли Йолы в настоящий момент сосредоточены на ребенке. Маленький Густав появился на свет в положенное время, совершенно здоровым. Вскоре после известных событий Эвальд перевез из зимнего сада Йолы к нам душистый дурман, два олеандра, клещевину и несколько кактусов.
Аннелиза пришла в восторг от этого дара.
Эвальд снова перебрался жить к нам, и мы не хотим больше легкомысленно рисковать его благорасположением. После смерти Луизы в квартире Йолы хоть и освободилась комната, но ее отвели для ребенка. К сожалению, в связи с постоянным присутствием Эвальда у нас стало тесновато, поскольку он peu à peu[11]