— Употреблять наркотики? Очень плохо.
— А курить?
— Тоже.
— Но ты куришь.
Стыд мурашками прошелся по позвоночнику: он же старался быть незаметным…
— Это обо мне плохо говорит, — вынужденно признал Слава.
— А что хуже курить: траву или сигареты?
Слава с подозрением глянул на сына:
— Ты почему спрашиваешь?
Ваня забегал глазами:
— Ну просто…
— Нет, не просто! Я же вижу.
— Просто спрашиваю!..
Если бы у Славы была лампа, как в кабинете следователя, он бы обязательно направил её сыну в глаза.
— Отвечай!
— Это Мики! — почти закричал Ваня. — Это Мики курит, не я!
— Откуда ты знаешь?
— Я видел! Еще летом видел! — Ваня сморщился, как будто сейчас заплачет. — Он сказал, ему подружка купила…
Слава попытался смягчить тон:
— Ты один раз видел?
— Да… Но иногда в комнате пахнет. Как тогда.
— Ясно, — выдохнул Слава. — Спасибо…
Он попытался улыбнуться сыну, но вышло совсем уж неестественно. Ваня закрыл лицо руками и заныл:
— Ну вот, я его выдал!..
— Ты всё правильно сделал. Мики нужна помощь.
Новый год встретили вдвоём. После полуночи устроились в гостиной на диване и включили «Клауса», Ваня завернулся в плед и лёг на Славины колени. Первый час сын активно комментировал происходящее на экране, а Слава кивал, угукал и отвечал: «Да ты что?», сам же мыслями был совсем не здесь: он думал, что теперь делать. Ко второй половине мультфильма Ваня заснул, и Слава осторожно переложил его со своих колен на диван, подложил подушку, сделал звук тише, а сам устроился за столом с ноутбуком. Открыв поисковую строку Гугла, он ввёл: «Rehab».
Изучив все частные и государственные центры для зависимых подростков, Слава понял, что часть из них ему не по карману, часть — содержит «лист ожидания», и ещё часть, бесплатная или почти бесплатная, находится у черта на рогах. В большинстве программ реабилитация проходила за городом и длилась около десяти недель — почти три месяца.
Слава задумчиво стучал пальцем по колесику мышки, представляя, через что ему придётся пройти, объясняя Мики, что он вывезет его за город, сдаст на несколько месяцев в лечебницу и будет навещать на выходных. В эти редкие визиты Мики будет молчать или огрызаться, потому что посчитает поступок отца предательством. Дома его будет ждать Ваня, раз в несколько дней стабильно впадающий в слезную истерику со словами: «Она опять мне не пише-е-е-ет!» и «Я хочу к не-е-е-й, домо-о-ой». Ему придётся оправдываться сначала перед одним ребёнком, потом перед вторым, самому время от времени прибывать на грани истерики, звонить маме — до тех пор, пока бедная старушка не умрёт от сердечного приступа из-за переживаний, которые он начнёт сваливать на неё (потому что больше будет не на кого), а в свободное время страдать от невозможности разлюбить Льва и невозможности быть с ним рядом.
Так и не приняв никакого решения до рассвета, он поднялся, взял ключи от машины и вышел в прихожую. Совесть дернула его, как за ниточку: «Нельзя оставлять детей без присмотра». Он ответил совести: «Можно». Она напомнила: «Один из них накануне употреблял наркотики». Слава заметил: «Если я не приду в себя, я сам начну что-нибудь употреблять». Она промолчала. Стало быть, договорились.
Забравшись в салон, он открыл оба пассажирских окна, не обращая внимания на ноль градусов за бортом, и завел мотор. Не стал уезжать далеко — всё-таки совести удалось его встревожить — а проехался по району.
В голове скакали мысли, врезались друг в друга и путались между собой.
«Нужно найти деньги и отправить его в частный центр, где не нужно ждать очередь»
«Нет, нужно подождать очередь, потому что у нас нет столько денег»
«Пока вы будете ждать очередь, он сторчится нахрен»
«Нужно запереть его дома»
«Может, просто запереть его дома, всё запретить и ничего больше не делать?»
«Может, это пройдёт само?»
«Травка — это не так уж и страшно»
«Нет, вообще-то это очень страшно»
«Но не так страшно, как героин, да?»
«Боже…»
Намотав несколько кругов по прилегающим к дому улицам, Слава остановился у супермаркета — единственного, что открывался в восемь утра — и зашел купить леденцы. Леденцы заменяли ему сигареты, когда тех не было под рукой. Купить блок сигарет в Ванкувере было тем ещё испытанием: они продавались только в специализированных ларьках (открывающихся с десяти), а отпускались лишь в том случае, если покупатель назвал точное наименование. Табачная витрина была спрятана от глаз, выбирать нельзя, забыл название — остался без сигарет. Слава злился: при этом, его пятнадцатилетний сын свободно курил травку, отличные порядки…
В магазине было непривычно пусто: сонный парень за кассой пробивал какие-то штрихкоды, в отделе конфет стояли девушка и малыш, на вид лет пяти, и громко рассуждали, что бы выбрать. Больше никого.
Слава тоже прошел в отдел конфет, к леденцам. Когда малыш, сделав выбор, отправился за мамой в сторону кассы, Слава по-джентльменски пропустил их вперед. Там случилась задержка: кассир не мог найти новую чековую ленту и просил подождать.
Они ждали. Мальчик нудел под ухом:
— Мама, а конфеты уже можно?
— Нет, мы ещё не купили их.
— А ты открой и дай мне одну, никто не заметит.
— Джоди, успокойся.
Джоди успокоился на полсекунды.
— Мам, а Новый год уже наступил?
— Да, ты уже спрашивал.
— А в Австралии наступил?
— Да, в первую очередь.
— Первее всех на свете?
— Ну, не первее всех, но первее, чем у нас.
— А где еще первее?
— В Новой Зеландии, наверное.
— А ещё?
— В Англии.
— А ещё?
— В Германии, — терпеливо отвечала девушка.
— А ещё?
— В любой части планеты!
Парень с чековой лентой вернулся и пробил конфеты, выбранные Джоди. Тот не унимался:
— А что за страна в любой части планеты?
— Джоди…
— Россия, — подсказал Слава.
Мама Джоди обернулась на него и на всякий случай взяла сына за руку. Славу позабавили её опасения: должно быть, он неважно выглядел после прошедшей ночи.
— Простите, я сегодня не накрашен, — улыбнулся он.
Девушка забрала конфеты, нервно дернула сына за руку и хмуро сказала:
— Пойдём, Джоди.
Малыш потянулся за ней, спрашивая находу:
— А поехали в Россию?..
Шурша пакетиком леденцов, Слава вышел из супермаркета и направился к машине. Улица оживала после новогодней ночи: тут и там в утренних сумерках зажигались витрины магазинов. Слава сбил шаг: в доме напротив синим цветом высветилась вывеска международных авиалиний. Он смотрел на неё с минуту, не решаясь сесть в машину.
«А поехали», — решил Слава и, сев на водительское кресло, взял телефон с приборной панели и набрал номера Льва.
— Привет, — сказал ему Лев.
— Я хочу вернуться в Россию, — сказал ему Слава.
В трубке стало так тихо, что Слава подумал, не отключился ли вызов? Но на экране отсчитывались секунды исходящего звонка.
— Алло? — вопросительно позвал Слава.
— Я здесь, — глухо, как из глубины, ответил Лев.
— Я хочу вернуться в Россию, — повторил Слава, решив, что его не было слышно.
— Слава…
— Что?
В груди скрутился тревожный узел.
— Не надо сюда возвращаться.
— Ты серьёзно? — опешил Слава.
— Конечно.
— Блин, Лев! Как ты мне надоел…
Лeв [49]
Он бы хотел объяснить, почему возвращаться нельзя. Он бы рассказал про Валеру, про крашенные ногти в пятнах крови, про парня с веснушками и про сплетни врачей в ординаторской — в общем, про всё, что заставило его думать, переживать, сомневаться. Но когда Слава, выдохнув, дрожащим голосом сообщил, что Мики употребляет наркотики («Травку — точно, про остальное — не знаю»), Лев на секунду забыл, кто такой Валера и почему про него нужно рассказать. В голове осталось только одно имя: Мики.
Хуже этой новости была только её предсказуемость. Он не удивился случившемуся, но удивился, как подумал об этом: «Стоило ожидать». Мики уже давно был агрессивен, легко влезал в драки, размышлял о самоубийстве, метался между мальчиками и девочками, с брезгливостью относясь и к тем, и к другим. Всё это, конечно, не признак наркозависимости, просто такие маркёры узнавания, этакий привет из прошлого, то и дело машущей Льву ручкой. Наркотики — всего лишь недостающий паззл в общей мозаике.
— Ты хочешь из-за этого вернуться? — теперь, владея новой информацией, Лев испугался Славиной идеи ещё больше. — Не надо этого делать! Россия — лучшее место, чтобы сторчаться, можешь мне поверить.
— Я гуглил местные рехабы, мы не можем его тут лечить.
Славин голос звучал тихо и устало — приходилось вслушиваться в каждое слово.
— Почему?
— Если это бесплатно, то надо ждать очереди месяцами. Если это платно, мы не можем себе этого позволить.
— Я вышлю деньги! — быстро сказал Лев, наконец-то почувствовав себя полезным.
— Хорошо, давай, — согласился Слава. — Нужно примерно десять твоих зарплат.
Триумф был недолгим, Лев почувствовал себя опрокинутым с пьедестала.
— Так, хорошо, — он попытался собраться с мыслями. — Мы что-нибудь придумаем. Но возвращаться не надо.
— Что мы придумаем? — выдохнул Слава и, кажется, всхлипнул.
Лев был готов начать умолять его не плакать.
— Может, нам правда подождать очередь?
— Он будет употреблять всё это время.
— Ты уверен?
— Я не знаю…
— Нужно понять, насколько всё серьёзно.
Слава молчал, но Лев слышал его прерывистое дыхание в трубке.
— Слава… — осторожно позвал он.
— Лев, я очень устал.
— Я понимаю.
— Нужно что-то решать сейчас. Он проснётся и мне… Мне надо будет что-то делать. Я не знаю, что, я его боюсь.
Лев напрягся:
— Почему ты его боишься?
— Потому что мне кажется, что я его вообще не знаю. Как будто он чужой.
Лев хорошо понял это ощущение, знакомое ему с подростковых лет.