– Его сегодня не будет, – ответила помощница.
– Тогда до свидания.
Они выбрались на улицу, и Ромка, шмыгнув носом, страдальчески скривил рот:
– Могла бы так больно не щипаться. И ноги свои не подставлять.
– Я же не нарочно, – стала оправдываться Лешка. – Так получилось.
– А ничего и не получилось. Будь я циркачом, и то б не устоял после таких кульбитов. Кстати, до бока Анастасии Андреевны я так и не добрался. На ней и в самом деле очень много всего надето. Так она это или не она?
Подумав, Лешка пожала плечами:
– То, что ты не смог ее ущипнуть, конечно, подозрительно. Но если бы она была худая, то и ноги у нее были бы худыми, а я снизу видела, что они толстые.
– Я тоже это видел. Но, может быть, она и на ноги что-нибудь утолщающее надела? Не глупая же, понимает, что раз притворилась толстой, то надо быть ею во всех местах.
– И все-таки мне как-то не верится, что это она. А давай о ней Павла Петровича получше расспросим. Или ее фото Оле покажем.
– А что, это идея! Только у нас ее снимка нет, а сегодня туда уже не зайти. Но у меня и еще одна версия есть, самая первая. Ты ее отвергла с самого начала, а я, дурак, тебя послушался, а теперь думаю, что и ее надо проверить.
– Какая еще версия?
– Ну та, что подруга Софьи Оксана давно уже здесь, а не в Америке, и что все эти подмены картин и переодевания – ее рук дело. Ты слышала, как Оля про грим на лице той тетки сказала? Что она штукатурку тоннами изводит. Ты говорила, что моя версия не годится, потому что если Оксана загримируется под старуху, то грим заметен будет. Вот Оля его и заметила. А раз Оксана молодая, то, значит, изящная и элегантная. Впрочем, это легко узнать.
Лешка вздохнула. Она уже сегодня Ромку подвела, а потому боялась ему возразить. Кто знает, может, Оксана и в самом деле давно в Москве?
А Ромка достал телефон и позвонил Арине.
– Привет! – закричал он. – А когда ты к своей Софье в больницу поедешь?
– Сегодня, когда с работы вырвусь, – ответила девушка. – А в чем дело?
– Мы хотим, чтобы ты у нее снова кое-что выяснила. А еще лучше, если ты скажешь, как ей звонить.
Арина продиктовала Ромке номер телефона своей подруги, он тут же перезвонил художнице и, немного стесняясь, сказал:
– Здравствуйте, Софья. Я – Рома, должно быть, Арина вам обо мне рассказывала.
Он ожидал услышать больной, еле звучащий голос, но художница говорила звонко и приветливо:
– Рома! Конечно, я много слышала о вас с сестрой.
– Очень приятно. А скажите, пожалуйста, вашу подругу Оксану можно назвать элегантной женщиной?
– Конечно, – не колеблясь ответила Софья.
– Тогда вспомните, пожалуйста, ее адрес и ничему не удивляйтесь, – попросил Ромка.
– Но она в Америке! – воскликнула художница.
– А нам нужен ее московский адрес. А зачем, мы вам потом объясним.
Наверное, Арина и в самом деле ей много чего рассказала о Ромке, поэтому Софья не стала его ни о чем расспрашивать.
– Ну что ж, записывай.
– Я запомню, говорите.
Оксана Ермаченко жила в районе станции метро «Отрадное».
– Давай съездим туда прямо сейчас, – загорелся Ромка. – Надо ковать железо, пока горячо. И как мы раньше этого не сделали? Все из-за тебя!
Номера домов на улице Декабристов шли непонятно как, и высоченную шестнадцатиэтажную башню они отыскали с трудом, опросив кучу прохожих. Квартира Оксаны находилась на первом этаже. Вслед за какими-то молодыми людьми брат с сестрой вошли в подъезд, Ромка позвонил в четвертую квартиру, но никто им не открыл. Лешка и не рассчитывала на это, Ромкина версия ей снова показалась несостоятельной. Она собралась уходить, но ее брат, покрутив головой, позвонил в квартиру напротив. Оттуда выглянула молодая женщина.
– Вам кого?
– Вы не знаете, где Оксана? – спросил Ромка. – Нам поручили ей кое-что передать, а дверь почему-то никто не открывает.
– Оксаны здесь сейчас нет, она в Америке, – с удивлением взглянув на подростков, ответила женщина.
– И давно?
– С осени.
– Извините, но нам сказали, что она приехала.
– Насколько я знаю, раньше, чем через полгода, она не вернется. – Соседка поторопилась захлопнуть дверь, так как в глубине квартиры послышался детский плач.
Ромка горько вздохнул:
– Неужели я, больной и хромой, зря сюда тащился? А пойдем, Лешка, заглянем в ее окно.
Первый этаж дома скрывался за густыми зарослями кустарников и высокими деревьями, и поэтому можно было спокойно приблизиться к окнам, оставаясь незамеченными с улицы. Правда, все они были защищены железными решетками, но Ромка и не собирался проникать внутрь, он только хотел посмотреть, что делается в квартире.
С трудом взобравшись на ветвистое дерево, Ромка заглянул в окно.
– Лешка, там стоит мольберт! – громко прошептал он, неуклюже спрыгнув на землю и вновь хватаясь за коленку.
– Ну и что? Она же художница. Не везти же ей его с собой в Нью-Йорк? Сама уехала, а мольберт дома остался, – спокойно сказала сестра.
– Да, ты права, но что-то тут не так. Во! Письма! Давай вернемся.
Подождав очередных жильцов, открывших дверь подъезда, они подошли к почтовым ящикам, и Ромка указал на четвертый.
– Видишь, белеется? Достань, у тебя рука тоньше. Интересно, кто ей пишет, если она здесь не живет.
Лешка, изловчившись, аккуратно вытянула бумажку из почтового ящика. Это была обычная рекламная листовка, предлагающая установку межкомнатных дверей и шкафов-купе.
Ожидавший иного Ромка бросил бумажку обратно в ящик, снова покрутился у двери четвертой квартиры и вдруг замер:
– Лешк, гляди!
– Ну что еще?
– Счетчик электрический работает, вот что.
И впрямь в электросчетчике медленно крутилось колесико с красной полоской на ободке.
Не раздумывая, он снова позвонил в квартиру напротив и спросил у той же женщины:
– А если Оксана уехала, то почему у нее счетчик работает?
– Наверное, холодильник включен. Ее мать часто сюда заходит, – спокойно пояснила соседка.
– А ты уж обрадовался! – поддела брата Лешка. – Пошли лучше домой, сегодня-то нам точно от папы достанется.
– Не достанется, – беспечно махнул рукой Ромка и позвонил отцу: – Пап, мы у Славки уроки учим.
Когда брат с сестрой наконец добрались до своего двора, было уже восемь часов вечера. Ромка сразу направился в другой подъезд, к Славке, перед тем напутствовав Лешку:
– Скажешь предкам, что я сейчас приду.
Но Славки дома не оказалось, а его бабушка сказала:
– А мне твой папа звонил.
Спустившись на один пролет, Ромка подошел к подоконнику, вытащил из сумки дневник, заполнил две его страницы, то есть каждый день текущей недели, расписанием уроков и против сегодняшней алгебры красной ручкой вывел себе жирную-прежирную пятерку, приписав перед ней «контр».
Домой он вбежал почти следом за сестрой и радостно оповестил домашних:
– А мы со Славкой в школе были. И еще я «пять» по контроше получил! По алгебре!
Лешка уставилась на него с полным недоумением. Она-то почему об этом впервые слышит?
А Ромка продолжал:
– И девятый класс я закончу почти отличником, как Славка, ну, может, всего-то с одной троечкой по физике.
Олег Викторович взглянул на его жирную пятерку и сказал:
– Во-первых, не «закончу», а «окончу». Заканчивают всевозможные дела, а школы, ПТУ, техникумы, университеты, академии, что там еще?
– Цирковые училища, – покосившись на брата, услужливо подсказала Лешка.
– Вот-вот, и их тоже оканчивают, а не заканчивают. Это все равно как глаголы «одеть» и «надеть».
– Знаю, знаю, одевают кого-то, а надевают на себя, – обрадовавшись, что отец сам нашел другую тему для разговора, охотно подхватил Ромка.
– Вот именно, – сказал Олег Викторович и не стал приглядываться к Ромкиной пятерке.
– Когда же мы свое-то «Дело» закончим? – пробормотал Ромка, быстро пряча дневник назад в сумку.
– Ты правда «пять» получил? – подступилась к нему Лешка, когда Олег Викторович оставил их в покое. – А мне почему не сказал?
– Я пока что ничего не получил, но это вопрос времени. Я же не виноват, что контрольную перенесли и что она у нас теперь лишь в понедельник будет. А если я людей раньше срока порадовал, то что тут плохого? – Ромка глядел на сестру такими же ясными и правдивыми глазами, как только что на отца, и она поняла, что он и сам верит в то, что говорит.
– Но тебе могут пятерку еще и не поставить!
– Теперь обязаны, – уверенно заявил Ромка. – Сейчас я еще и Наташке Тихоновой позвоню для подстраховки.
Ромкина одноклассница Наташка училась на «отлично», а на уроках сидела впереди него, то есть на контрольных работах они всегда решали один и тот же вариант. Оставалось лишь первому забить очередь на списывание.
Лешка вздохнула. И почему Ромка с его памятью и способностями не старается учиться как Славка или Наташка?
А Ромка, заручившись согласием своей одноклассницы, дернул сестру за руку:
– Лешк, а если она приехала, а живет не в своей квартире?
– Кто?
– Да Оксана эта!
– Тогда мы никак ее не найдем, поэтому успокойся! Подождем, что покажет твоя веб-камера, зачем заранее суетиться?
– Может, ты и права. Уж скорее бы похищали эту картину, что ли! А завтра у Павла Петровича прямо с утра все выспросим об Анастасии Андреевне, да?
Значит, несмотря на то что завтра суббота, он опять не даст ей выспаться, поняла Лешка.
Глава 12ДОЛГОЖДАННАЯ ПОДМЕНА
Так и случилось. Ромка поволок Лешку в галерею к десяти часам, к самому открытию. Павел Петрович сидел на своем обычном месте, а Анастасия Андреевна отсутствовала.
Первым делом Ромка решил проверить, не проявил ли кто-нибудь особый интерес к картине, и просмотрел видеофайл. К великому его сожалению, никто из посетителей к копии не притрагивался, а дольше всех возле нее стоял седенький сгорбленный старичок. Очевидно, это и был небезызвестный Петр Казимирович. Старичок картину тоже не трогал и никаких подозрительных действий не совершал. Тем не менее Ромка присмотрелся к нему очень внимательно и признал, что на изящную и элегантную женщину Петр Казимирович не потянет ни в каком гриме.