– Я даже не знал, что есть еще один парень.
Он хмыкает и подходит к встроенной книжной полке. Читает корешки, наугад вытаскивает некоторые из них. Я заглядываю на кухню и наблюдаю, как мама во второй раз наполняет свой бокал вином.
– У тебя никогда не возникало ощущения, что был кто-то еще?
– Нет.
– Она никогда не упоминала по ошибке имя другого мужчины? Или что-нибудь в этом роде?
– Нет. Как уже сказал, я не знал, что она встречается с кем-то другим. – В моем голосе сквозит раздражение.
– Вот, немного еды для тебя, дорогой. – Мама ставит на стол блюдо с сыром, колбасой и крекерами. Шериф засовывает в рот кусок колбасы. Мама стоит рядом с ним, держа свой бокал вина.
– Будете ли вы работать над поиском настоящего преступника, шериф Стивенс? – Она делает глоток и вопросительно смотрит на него. Шериф неловко кашляет.
С грохотом открывается и закрывается входная дверь. По деревянному полу стучат каблуки Сары.
– Эй, вы всё еще здесь? – говорит она шерифу Стивенсу.
– Да… Вообще-то я как раз собирался уходить. – Он делает шаг к входной двери.
– Ему нужно ловить преступника. Не так ли, шериф? – вопрошает мама.
Сара просто бормочет что-то себе под нос, но, похоже, разочарована тем, что шериф уходит. Почему она хочет, чтобы он остался? Пытается вытянуть из него больше информации? Или между ними что-то есть?
– Я могу остаться еще на несколько минут, если хотите… – Стивенс прочищает горло.
– Отлично. Давайте я угощу вас кофе.
– Разве это хорошая идея? Нам действительно не стоит отвлекать его.
Никто не обращает внимания на комментарии моей матери, в том числе и я. Что-то здесь не так. Почему Сара предлагает шерифу кофе? Почему он чувствует себя так комфортно в моем доме? Зачем она пришла сюда? Хотела увидеть меня? Или шерифа Стивенса? Интересуется ли она им? Интересуется ли он ею? Я не в том положении, чтобы возмущаться и совать нос в чужие дела, но здесь что-то не так. Однако последнее, что мне нужно, – оттолкнуть Сару сильнее, чем я уже оттолкнул. Придется ждать.
Сара ходит по кухне. Она открывает несколько шкафов, так как не знакома с этим домом. Заваривает кофе и достает две чашки. Шериф Стивенс прислоняется к стойке. Я наблюдаю, как он наблюдает за ней. Его глаза сканируют ее с ног до головы. Если они до сих пор не переспали, он хочет это сделать, это очевидно. Я встаю прямо рядом с ним, выпрямляюсь и становлюсь немного выше.
– Можно мне тоже чашечку?
Сара оборачивается, смотрит на меня и кивает, но взгляд, который она бросает, говорит: «Сделай это сам, черт возьми». Достает еще одну кружку. Вероятно, это простая вежливость. Она не хочет иметь со мной ничего общего. Я уверен: во время суда она хотела, чтобы я гнил в своей камере.
Сара спрашивает шерифа о свидетелях, которых он опрашивал. Похоже, Стивенс опросил почти всех, с кем работали Келли и Скотт.
– Вы знали ее первого мужа?
– Я что-то слышал о нем.
– И что же вы слышали? – влезаю я.
Он бросает на меня взгляд, спрашивающий: «Почему ты со мной разговариваешь?»
– Что он был убит.
– Да. Ею, – говорит Сара с некоторой язвительностью в голосе.
– Что? – Шериф Стивенс выглядит удивленным.
– Это было в ее личном деле. Оно развалилось во время процесса после того, как пропали некоторые ключевые улики. Разве вы не слышали? – Она наливает три чашки и протягивает одну из них мне, а другую – шерифу Стивенсу.
– Если она действительно убила своего первого мужа и, гипотетически, если Адам убил ее, то разве это вообще преступление? Типа двойной опасности или что-то в этом роде? – Вино явно ударило маме в голову.
– Да, Элеонора. Убийство кого бы то ни было – преступление.
Сара закатывает глаза. Мама икает, успокаивая свою икоту еще одним глотком вина.
– Кто-то должен задавать трудные вопросы.
Шериф Стивенс быстро делает глоток, а затем ударяет кулаком по стойке.
– Черт. Фух! – Он морщится.
– Да, это горячий кофе, – смеюсь я. Этот парень – идиот.
Шериф бросает на меня злобный взгляд. Сара быстро ставит перед ним стакан холодной воды. Стивенс выпивает его залпом и благодарит.
– Ну, мне лучше идти, – говорит он. – Я сам выйду.
Затем прощается и довольно быстро уходит. Мы с Сарой стоим на противоположных концах кухни, держа в руках чашки с кофе, и смотрим друг на друга. Она пытается прочесть мои мысли, а я пытаюсь прочесть ее. Что происходит с шерифом Стивенсом? Почему он так внезапно ушел? Понял ли он тот факт, что я разгадывал их отношения? У них что, роман? Если б это было так, имел бы я право злиться? Конечно, я бы так и сделал. Она всё еще моя гребаная жена. И мой адвокат. Единственным объектом ее внимания должно быть мое дело, а не какой-то провинциальный шериф.
Сара ставит свою чашку кофе на стойку, ее глаза смотрят вдаль, ни на чем не останавливаясь.
– Я должна идти, – внезапно говорит она, как будто ее только что оборвали и она вернулась к реальности.
– Ты не можешь остаться?
– Нет. – Она ставит свою кофейную чашку в раковину и выходит из дома, не сказав больше ни слова.
– Скатертью дорога. Я думала, она никогда не уйдет, – говорит мама, наливая себе еще вина.
– Она была здесь всего пять минут. – Я качаю головой, сажусь на диван и наливаю себе стакан скотча. – Не могла бы ты, пожалуйста, попытаться закопать топор войны, мама? Сара – моя жена, и она защищает меня. Тебе нужно попытаться поладить с ней.
Мама садится на диванчик и обеими руками баюкает бокал с вином.
– Полагаю, я могу попытаться.
29Сара Морган
Я припарковываю машину возле «Кофе Сета» и наблюдаю, как несколько посетителей входят и выходят. Кто-то из них, должно быть, видел Келли с другим мужчиной, кроме Адама или ее мужа. Кому принадлежит третий набор ДНК? Это должен быть кто-то, у кого была причина оставаться неизвестным, иначе зачем ему пользоваться одноразовым телефоном? Я выхожу из машины и беру сумку. Кафе закроется через час, так что придется действовать быстро.
Вхожу в заведение и осматриваюсь по сторонам, стараясь ничего и никого не пропустить. Кафе маленькое и наполнено эклектичной мебелью и декором. Ничего не сочетается: случайные деревянные столы, стулья разных цветов и из разных материалов – пластика, дерева, металла. Тут есть оранжевый диван с журнальным столиком перед ним и два белых кожаных кресла по обе стороны от него; все они расположены в уютной зоне. Удивительно, но каким-то образом этот дизайн работает.
На диване сидит мужчина средних лет. Его взгляд скользит по кафе, от его ноутбука к другим посетителям, ко мне и обратно. Женщина сидит одна за столом и читает. Она не поднимает глаз, и ее внимание сосредоточено исключительно на книге в нескольких дюймах от ее лица. Играет тихая классическая музыка. Одинокая бариста прислонилась к стойке и рассматривает свои ногти. Это молодая чернокожая женщина с пышными вьющимися волосами и большими карими глазами. Я бы предположила, что они с Келли ровесницы. Возможно, они были подругами.
Бариста выпрямляется и приветствует меня. На ее бейджике написано «Бренда».
– Привет. Я выпью немного черного кофе.
– Могу я узнать ваше имя?
– Сара.
Она пишет мое имя на стаканчике и нажимает пару кнопок на кассовом аппарате. Я протягиваю наличные.
– Спасибо. Сейчас будет, – с улыбкой говорит бариста.
– Бренда, так?
– Да.
– Слушайте, я здесь не только из-за кофе.
– Вы здесь из-за Келли?
– Вообще-то да. – Я немного озадачена тем, что она догадалась. Должно быть, меня выдали блейзер и юбка в тон.
– К нам приходил репортер, расспрашивал о ней. В какой газете вы работаете?
Сначала я хочу поправить ее, но решаю, что получу больше информации как репортер, а не адвокат обвиняемого в убийстве ее коллеги и, возможно, подруги.
– Я работаю в «Гейнсвилл сан»[29]. Меня зовут Сара Смит. – Протягиваю руку для рукопожатия. Рукопожатие всегда обязывает. – У вас есть минутка?
– Я должна начать уборку через пятнадцать минут… Да, если это не займет много времени. Я приготовлю кофе, и встретимся за столиком.
Я киваю и сажусь за столик возле окна. Через несколько мгновений Бренда подсаживается ко мне.
– Что вы хотите знать?
Большинство людей, с которыми я разговариваю, являются преступниками или свидетелями и обычно никогда не бывают такими откровенными. Это немного озадачивает, но я напоминаю себе, что она считает меня репортером. Достаю блокнот и ручку.
– Вы хорошо знали Келли?
– Да, мы работали вместе последние полтора года. Думаю, я знаю ее как коллегу, но мало что знаю о ее домашней жизни, – говорит она, отпивая кофе. Я делаю пару пометок.
– Вы когда-нибудь видели, чтобы Келли общалась с кем-нибудь из мужчин?
– Да, иногда заходил ее муж и этот Адам, парень, которого показывали в новостях. Он тоже часто приходил сюда. Мне всегда казалось, что Келли и Адам слишком дружелюбны друг с другом… Думаю, я была права.
– Верно… а как насчет кого-нибудь еще?
– Не совсем поняла.
– Она когда-нибудь рассказывала про Скотта или Адама?
– Каждый раз, когда я спрашивала об Адаме или, как я его знала, «симпатичном писателе», Келли отвечала, что он просто завсегдатай.
– У нее было много постоянных клиентов?
– Ну, Адам, который, я думаю, все-таки не был «просто завсегдатаем»… – Я заставляю себя рассмеяться, чтобы поднять нам настроение и помочь отвлечься. – И был еще один парень. Я не видела его уже несколько дней. Но в то время, когда Келли работала, он был здесь, – небрежно говорит Бренда. – Думаете, он имеет к этому какое-то отношение?
– Не уверена. Просто пытаюсь откопать факты. Вы сказали, что он всегда был здесь. Что он делал?
– В основном читал или рисовал.
– И вам это показалось странным? Или просто казалось, что он всегда был здесь, когда Келли работала?