– Я принесла тебе стейки «Нью-Йорк стрип», еще скотча, несколько рогаликов, копченого лосося, сливочный сыр, яйца, овощи, орехи макадамия и мороженое, – говорю я, начиная разбирать продукты.
– Ты не должна была этого делать.
Смотрю на него. Он улыбается. В его глазах светится надежда.
– Знаю.
– Спасибо.
– Я также принесла бумагу, чернила для принтера, шариковые ручки и кое-какие канцелярские принадлежности. – Распаковываю вторую сумку.
– Тебе действительно не нужно было этого делать, – его глаза увлажняются.
– Знаю.
Я беру стакан, который он поставил передо мной, и делаю глоток. Мы молча потягиваем скотч. Я не знаю, что ему сказать, и уверена, что он не знает, что сказать мне. Подумать только, что когда-то мы были любовью всей жизни друг для друга, связанные так тесно, как только могут быть связаны два человека, – а теперь между нами пропасть, глубокая и широкая. Наконец Адам нарушает тишину.
– Что здесь? – Он указывает на картонную коробку, набитую бумагами и папками.
Я подталкиваю ее к нему.
– Я знаю, что ты хочешь помочь, поэтому попросила Энн сделать копии всех ключевых улик.
Он смотрит на коробку, потом на меня.
– Я просто хочу, чтобы ты знал: я делаю все, чтобы выиграть это дело. Ты должен доверять мне.
– Я действительно доверяю тебе, Сара.
Я киваю и слегка улыбаюсь ему.
– Рада это слышать. Мне нужно идти, но дай мне знать, если ты что-нибудь найдешь или если тебе понадобится что-нибудь еще. – Ставлю свой стакан с виски и поворачиваюсь к входной двери.
– Сара… – Его голос тих, почти как шепот.
Я останавливаюсь и поворачиваюсь.
– Да?
– Спасибо тебе… за все. Ты действительно не должна была этого делать. Я… на самом деле не заслуживаю этого.
Мои губы начинают дрожать, но я сильно прикусываю их, чтобы остановить эмоции. На секунду закрываю глаза, а когда снова открываю их, они мокрые.
– Нет, ты… хорошо… Я должна идти.
Прежде чем я успеваю сделать еще один шаг, Адам сокращает дистанцию. Он обнимает меня, притягивает к себе. Я хочу остановить его. Я хочу сказать ему «нет». Это те же самые руки, которые держали Келли и были для нее источником силы и утешения. Я знаю, что он не заслуживает того, чтобы обнимать меня, но не сопротивляюсь. Утыкаюсь лицом ему в грудь и плачу. Я практически разваливаюсь на части в его объятиях. Он тоже плачет. Целует меня в макушку и крепко прижимает к себе. Говорит, что любит меня. Снова и снова. Я смотрю на него снизу вверх – мои щеки мокрые, мое сердце часто бьется. По его щекам текут слезы.
Я притягиваю его к себе для поцелуя. Адам целует меня в ответ. Его ладони скользят по моему телу. Он поднимает меня на руки. Мои ноги обвивают его талию. Он доносит меня до середины комнаты и сажает на стойку, его губы не отрываются от моих. Перемещается к моей шее, а затем к ключице, целуя каждую частичку меня, до которой может дотянуться.
– Я люблю тебя, Сара, – шепчет он мне на ухо.
– Знаю. – Я делаю паузу, перестаю целовать его и вглядываюсь в его лицо в поисках того, что сказать. Поглаживая его щеку, наконец говорю, когда его глаза встречаются с моими: – Я тоже тебя люблю.
Он не может удержаться от улыбки.
– Я люблю тебя чертовски сильно…
Его голос дрожит, и я останавливаю его от дальнейших слов поцелуем, жестким и страстным. Его губы мягкие и горячие; руки скользят по всему моему телу, стаскивая с меня пиджак, гладя мою грудь, задирая юбку. Мое дыхание прерывается, когда его язык и губы оставляют свой след вверх и вниз по моей шее.
Адам расстегивает молнию на штанах и подтягивает меня ближе к краю стойки. Наклоняется, раздвигая мои ноги и снимая трусики. И тут меня внезапно настигает реальность. Я отталкиваю его, мои ноги сжимаются, я соскальзываю со стойки, оправляю юбку и надеваю пиджак. Адам теряет равновесие и садится на пол, прежде чем быстро прийти в себя и встать. Его глаза расширяются, а рот открывается, чтобы начать протестовать. Я кладу руку ему на грудь.
– Я пока не могу этого сделать. Я все еще злюсь на тебя. Я ничего не могу поделать, но все еще представляю…
Замолкаю. По моей щеке скатывается слеза. Я вытираю ее и обхожу его, быстро покидая дом.
– Сара, подожди! – Голос Адама громко доносится из дома, но он в ловушке, невидимый периметр мешает ему преследовать меня.
Я забираюсь в машину и захлопываю дверцу. Какого хрена я делаю? Мне нужно проветрить голову, а здесь для этого не место.
32Адам Морган
Я сижу на диване, потягиваю второй стакан скотча и ем стейк, держа его в руках. Сара ушла больше часа назад, и мне потребовалось пятнадцать минут, чтобы выбить воспоминание о ней из моего члена. Было приятно снова быть рядом с ней. Как будто был шанс на примирение. Но она внезапно ушла. Она всегда внезапно уходит. Потом позвонила мама. Она бы пришла на ужин, но, очевидно, у нее назначена встреча с массажистом. Хотя у меня такое чувство, что она что-то замышляет. Она никогда бы не отказалась поужинать со своим единственным сыном.
Звонит телефон. Это либо Сара, либо мама. Единственные два человека, которые звонят мне в эти дни. Я подкрадываюсь к проводному телефону, и, не имея определителя номера, вынужден поднять трубку, чтобы узнать, кто это.
– Привет.
– Адам?
– Да, кто это?
– Это я, Дэниел. Как, черт возьми, у тебя дела?
А, старый добрый Дэниел… Это мой литературный агент, и он был со мной с первого дня. Поначалу я был для него азартной игрой. Затем стал популярным товаром, и конкуренты пытались переманить меня, но я остался с ним. Теперь он остается со мной, хотя за это четырехлетнее затишье я получал от него все меньше вестей. И я его не виню.
– О, привет, Дэниел. Со мной все было в порядке, а как насчет тебя?
– Забудь обо мне. Я слышал, тебя судят за убийство?
– Да, к сожалению, это правда, но я этого не делал… – Снова устраиваюсь на диване поудобнее и делаю глоток скотча.
– Это же здорово!
– Что?.. Нет, Дэниел! Я сказал, что это правда. Меня судят за убийство.
– Я слышал тебя, приятель, и это лучшая гребаная новость за последнее время.
– Что? Почему? – Я сильнее прижимаю телефон к уху, чтобы убедиться, что правильно его слышу.
– Подумай об этом, Адам. Это убийство. Ты писатель. Собери детали вместе. Что получилось? Откровение, подобного которому еще никто не видел!
– Но я не…
– Это может быть твое «Хладнокровное убийство»[31], только лучше; ведь тебе не нужно допрашивать убийцу, потому что… это ты!
– Дэниел, сука, я не убивал! – Я стискиваю зубы. Ну как он не понимает?
– Я могу представить это уже сейчас: ты устраиваешь пресс-конференции из своей камеры, раздаешь автографы на сеансах посещения… Хм, мне придется выяснить, как, черт возьми, они позволят тебе отправиться в рекламный тур, но… подожди… Придумал! Мы можем посадить тебя в тюремный фургон с копами и всем прочим, одеть тебя в оранжевый комбинезон… Пресса наверняка будет чертовски довольна!
– Дэниел! Я, черт побери, этого не делал! Послушай меня, мать твою!..
– Боже, приятель, да расслабься. Я знаю, что ты этого не делал. Иногда ты можешь быть мужиком в юбке, но убийцей?.. Черт возьми, ты не мог… Ты и мухи не обидел бы. Но независимо от того, как это обернется, людям не нужно об этом знать. Я вижу это так: если ты действительно убил ее…
– Чего я не делал. – Гребаный мудак! Даже в такое время, как сейчас, его мысли заняты зарабатыванием денег. Это то, что делает его таким хорошим агентом, но в то же время таким дерьмовым человеком. – Я не знаю, Дэниел. Я не заинтересован в том, чтобы быть потенциальным убийцей. Я невиновен.
– Послушай, мы оба знаем, что тебе годами требовалась искра. А сейчас удача упала прямо тебе в руки. Не игнорируй ее. Если хочешь прислать мне несколько страниц об этом, я их прочитаю. Если нет, что ж… ты можешь вернуться к завершению этого «следующего великого американского романа», о котором я слышал последние несколько лет. Зависит от тебя.
– Да, конечно. Может быть.
– Это кураж. Держись, парень. Мы скоро заработаем на обед.
Он дает отбой. Я откидываюсь на спинку дивана и снова подношу к губам скотч. Дэниел не ошибается. Это замечательная история, и это моя история, которую я должен рассказать. Я знаю, что не убивал Келли, – но могу выяснить, кто убийца. Настоящая криминальная тайна. Гарантированный бестселлер «Нью-Йорк таймс». Но как бы я это назвал? «В теплой крови»… «Это был не я…»
Черт, я заржавел. Беру блокнот и ручку с журнального столика – и начинаю записывать все, что произошло, начиная с самого начала…
33Сара Морган
Я просматриваю материалы дела и жду, когда Энн принесет мне завтрак. Она убедила меня, что я должна поесть. Кажется, в последнее время я жила исключительно на кофе, воде и алкоголе. Я больше не знаю, кем мы с Адамом приходимся друг другу. Муж и жена? Адвокат и клиент? Любовники? Враги? Я думаю, на самом деле это не имеет значения. Всё, что имеет значение, – разобраться с этим делом, которое становится все более трудным. Особенно после того, как в выходные эта история получила широкую огласку по всей стране. Репортеры постоянно звонили в офис, они даже дозвонились на мой рабочий телефон. Я приходила сюда на выходных, держась в тени и сосредоточившись на материалах дела.
Энн сообщила, что интернет буквально кишит теориями о том, кто мог убить Келли. Большинство, похоже, считает, что это Адам, но возникло несколько теорий о Скотте, третьем наборе ДНК, коллеге, еще одном полицейском и даже призраке ее бывшего мужа. Я не обращала на них особого внимания. Информация о том, что Келли убила своего первого мужа и была убита точно таким же образом, привлекла внимание общественности. Многие считают, что она получила по заслугам; другие думают, что картину преступления изображают неточно. Это противоречивое дело, и не очень понятно, что именно пойдет нам на пользу, когда оно дойдет до суда. Вынести оправдательный вердикт будет непросто, но, возможно, мы сможем добиться судебного разбирательства с привлечением присяжных. У нас не так много времени до начала судебного разбирательства, и на данный момент это наш лучший выбор.