Вот тогда я и закричала: «Помогите! Пожалуйста! Помогите мне! Пожалуйста, пожалуйста, помогите мне!»
Мистер Д отвернулся, словно все эти крики причиняли боль его горящим ушам, и двинулся дальше. Должно быть, увидел дыру в сетчатой двери, зрение еще окончательно не подвело его, потому что направился к ней и проскочил в нее. Я, крича, шла за ним.
Эдди
– Что с ним, Джордж? – прокричал я. Мистер Диллон сумел вновь подняться на лапы. Медленно поворачивался вокруг оси, дым курился над ожогами, серыми клубами вырывался из пасти. – Что с ним случилось?
В дверях появилась Ширли, по щекам текли слезы.
– Помогите ему! – крикнула она. – Он горит!
К нам присоединился Хадди, тяжело дыша, словно прибежал издалека.
– Что тут происходит?
И все увидел сам. Мистер Диллон повалился на асфальт. Мы осторожно подошли к нему с одной стороны. С другой Ширли спустилась по ступеням. Она была ближе и добралась до него первой.
– Не трогай! – предупредил Джордж.
Она проигнорировала его слова, положила руку на шею Д, но не смогла удержать. Посмотрела на нас, глаза блестели от слез.
– Он горит изнутри.
Скуля, Мистер Диллон опять попытался подняться. Ему удалось выпрямить передние лапы, он переступил ими в сторону дальнего конца автостоянки, где стояли «белэр» Керта и «тойота» Дикки-Дака Элиота. Но к тому моменту он, наверное, уже ослеп, глаза напоминали сваренный белок. Однако все тянул себя вперед передними лапами, таща по асфальту задние.
– Господи, – прошептал Хадди.
Слезы градом катились по лицу Ширли. Горло так перехватило, что я едва разобрал слова: «Пожалуйста, ради Бога, неужели ни один из вас не может ему помочь?»
Перед моим мысленным взором возник четкий, яркий образ. Я увидел, как достаю шланг, который Арки держал в специальном шкафчике у стены здания, поворачиваю кран, подбегаю к Мистеру Диллону, направляю струю воды ему в пасть, в горло. И вижу, как дыма становится все меньше и меньше.
Но Джордж уже направлялся к нашему умирающему псу, доставая на ходу револьвер. Д, ослепший, в облаке дыма, продолжал пытаться ползти к зазору между «белэром» и «тойотой». Я подумал: а огонь вырвется наружу и охватит собаку, как буддийских монахов, сжигавших себя во время войны во Вьетнаме?
Джордж остановился, поднял револьвер, чтобы Ширли могла его видеть.
– Это единственное, чем можно ему помочь, дорогая. Понимаешь?
– Да, поторопись, – вырвалось у нее.
Теперь: Ширли
Я повернулась к Неду, который сидел, опустив голову, волосы упали на лоб. Сунула руку ему под подбородок и подняла голову, чтобы он смотрел на меня.
– Ничего другого мы сделать не могли. Тебе это ясно?
С мгновение он молчал, и я испугалась. Потом кивнул.
Я повернулась к Сэнди Диаборну, но он смотрел не на меня, а на сына Кертиса, и такую тревогу на его лице мне доводилось видеть крайне редко.
Потом заговорил Эдди, и я стала слушать. Забавно, знаете ли, как близко от настоящего иной раз находится прошлое. Иногда кажется, что достаточно протянуть руку, чтобы прикоснуться к нему. Только…
Только кому в действительности этого хочется?
Тогда: Эдди
На том мелодрама и закончилась, остался патрульный в серой форме, в шляпе с широкими полями, бросающими тень на лицо, наклоняющийся и протягивающий руку, словно собравшийся утешить плачущего ребенка. Когда ствол револьвера уперся в дымящуюся голову пса, Джордж нажал на спусковой крючок. «Бах» – и Мистер Диллон мертвым повалился на бок. Дым продолжал подниматься.
Джордж сунул «ругер» в кобуру, отступил на шаг. Закрыл лицо руками и что-то выкрикнул. Не знаю, что именно. Руки заглушили звук. Хадди и я подошли к нему. Ширли тоже. Обняли, все вместе. Стояли посреди автостоянки, патрульная машина 6 – позади, гараж Б – по правую руку, а наш взводный пес, который никому не причинял хлопот, лежал перед нами мертвый. Мы чувствовали запах его горящей плоти и, не сговариваясь, молча переместились вправо, из-под ветра, не отрывая ног от асфальта, потому что еще не могли расцепиться. Не разговаривали. Ждали, вспыхнет он или нет. Но, похоже, огонь не хотел разгораться, а может, не мог разгореться в мертвом теле. Он чуть раздулся, потом изнутри донесся какой-то звук, словно лопнул надутый бумажный пакет. Наверное, сложилось одно из легких. Как только это случилось, дым начал рассеиваться.
– Чудовище из «бьюика» отравило его, не так ли? – спросил Хадди. – Отравило, когда он его укусил.
– Отравило – мягко сказано, – ответил я. – Этот розововолосый членосос залил в него напалма. – Тут я вспомнил, что рядом Ширли, которая ругательств терпеть не могла. – Извини.
Она вроде бы меня и не слышала. Смотрела на Мистера Д.
– Что же нам теперь делать? – спросила она. – Есть идеи?
– У меня нет, – ответил я. – Ситуация полностью вышла из-под контроля.
– Может, и нет, – качнул головой Джордж. – Ты прикрыл его тентом, Хад?
– Да.
– Значит, первый шаг сделан. А как дела в Потинвиле, Ширли?
– Дети вне опасности. Водитель автобуса погибла, но учитывая, что поначалу… – Она замолчала, губы сжались с такой силой, что слились друг с другом. В горле забулькало. – Извините меня, парни. – На негнущихся ногах направилась к углу здания, прижимая руку ко рту. Держалась, пока не скрылась из виду, осталась только тень, а уж потом ее вывернуло наизнанку. Мы молча стояли рядом с дымящимся трупом собаки, и через несколько минут она вернулась, мертвенно-бледная, вытирая рот бумажной салфеткой. И продолжила разговор с того места, где он и оборвался, словно отвлекалась, чтобы откашляться или убить муху.
– …казалось, что трупов будут десятки. Вопрос, сколько трупов у нас.
– Свяжись по радио с сержантом или Кертом, – предложил Джордж. – Лучше с Тони – когда речь идет о «бьюике», здравомыслия у него побольше. Вы, парни, со мной согласны?
Хадди и я кивнули. Ширли тоже.
– Скажи ему, что у нас код Д и мы хотим, чтобы он как можно скорее вернулся на базу. Он поймет, что ситуация не чрезвычайная, но чертовски близка к чрезвычайной. Также можешь сказать ему, что у нас Кубрик. – Это выражение (насколько я знаю) использовали только в нашем взводе. Кубрик – это «Одиссея 2001», а в ПШП кодом 2001 обозначался «сбежавший арестованный». Я его слышал, но сам никогда не пользовался.
– Кубрик, принято, – ответила Ширли. Она начала приходить в себя. Полученное конкретное задание тому способствовало. – Вы…
Что-то громыхнуло. Ширли вскрикнула, мы все повернулись к гаражу, схватившись за оружие. Потом Хадди рассмеялся. Ветер закрыл дверь гаража.
– Иди, Ширли, – продолжил Джордж. – Вызывай сержанта. Пора вводить его в курс дела.
– А Брайан Липпи? – спросил я. – В розыск его пока не объявлять?
Хадди вздохнул. Снял шляпу. Потер шею. Посмотрел на небо.
– Не знаю. Но объявлять его в розыск – не наше дело. Столь ответственное решение может принять только сержант. За это ему платят такие большие бабки.
– Логично, – согласился с ним Джордж. Понял, что теперь есть возможность переложить ответственность на других, и немного расслабился.
Ширли уже направилась к двери черного хода, но оглянулась.
– Прикройте его чем-нибудь, хорошо? Бедный Мистер Диллон. Прикройте его, пожалуйста. Когда я на него смотрю, у меня разрывается сердце.
– Хорошо, – ответил я и двинулся к гаражу.
– Эдди? – позвал меня Хадди.
– Да?
– В будке лежит кусок парусины, которого как раз хватит. Возьми его. В гараж не заходи.
– Почему?
– С «бьюиком» что-то происходит. Трудно сказать, что именно, но если ты войдешь в гараж, то, возможно, уже из него не выйдешь.
– Хорошо, – кивнул я. – Уговаривать меня не нужно.
В будке я нашел кусок парусины, почему-то синей, очень жесткой, вполне подходящего размера. По пути к трупу Д остановился у сдвижных ворот, посмотрел в окно, приложив руки к вискам, чтобы отсечь дневной свет. Хотелось взглянуть на термометр и убедиться, что мой «дружок» Брайан не слоняется по гаражу. Он не слонялся, а температура поднялась на градус-другой. В пейзаже изменилось только одно. Крышка багажника опустилась.
Крокодил захлопнул пасть.
Теперь: Сэнди
Ширли, Хадди, Эдди: их голоса звучали для меня, как божественная музыка, они говорили, словно персонажи захватывающей пьесы. Эдди сказал о крокодиле, захлопнувшем пасть, я ожидал, кто-то продолжит, но все молчали, в том числе и Эдди. Я понял, что пьеса закончилась и занавес опустился. Я это знал, а вот Нед Уилкокс – нет. А может, тоже сообразил, что к чему, но не хотел в этом признаться.
– Ну? – В голосе слышалось едва скрываемое нетерпение.
«Что случилось, когда вы вскрыли «летучую мышь»? Расскажите мне о «рыбе». Расскажите мне все. Но, что важно, расскажите мне историю, где есть начало, середина и конец, когда все объясняется. Потому что я этого заслуживаю. И никакая неопределенность мне не нужна. Нет ей здесь места. Я ее отвергаю. Мне нужна история».
Частично такая позиция определялась его молодостью. Все-таки он столкнулся с чем-то таким, что не принадлежало этому миру, миру планеты Земля. Частично, но не все. А вот то, что оставалось, его не красило. Потому что я говорю об эгоизме. Он думал, что имел права на эту историю. Вы не замечали, мы очень многое позволяем скорбящим? И они к этому привыкают.
– Что «ну»? – спросил я очень холодно, ясно намекая: разговор окончен. Не помогло.
– Что случилось после того, как вернулись сержант Скундист и мой отец? Вы поймали Брайана Липпи? Он видел? Он кому-нибудь рассказал? Господи, ну нельзя же на этом остановиться!
Он ошибался, мы могли остановиться, где хотели, но я оставил эту мысль при себе (по крайней мере на тот момент) и ответил, что нет, мы так и не поймали Брайана Липпи. Брайан Липпи и по сей день оставался кодом Кубрик.
– А кто написал рапорт? – спросил Нед. – Вы, Эдди? Или патрульный Морган?