Стремясь подтвердить свою теорию, Реддинг опирается на исследования антрополога Марвина Харриса, который придает большое значение климатическим и экологическим условиям региона[120]. В древности животноводство на Ближнем Востоке выражалось в основном в том, что кочевники пасли стада крупного рогатого скота, овец и коз на засушливых и бесплодных землях между реками – Тигром, Евфратом, Нилом и Иорданом. По указу властей пастухи сгоняли скот к городам, а там уже еду централизованно распределяли. Такой тип животноводства сильно противоречит физиологии свиней: они не пасутся на больших площадях, а там, где бродили кочевники, им недостаточно корма. В отличие от жвачных животных – коров, овец и коз, которые способны находить себе пищу на кустарниках и отдельных островках травы, свиньи зависят от более калорийных и легкоусвояемых источников питания, таких как падаль, орехи, коренья и зерно. И хотя 3000–4000 лет назад условия на Ближнем Востоке были немного другими, регион все равно представлял собой выжженные солнцем земли с жарким и сухим климатом. Свиньям, лишенным потовых желез и полностью зависящим от возможности охладиться в тени, воде или грязи, в таких условиях почти невозможно выжить. Так что эти животные, как существа неповоротливые и предпочитающие болотистую местность, никогда не могли бы встроиться в экономику и политику распределения пищи централизованных властей.
Организация питания во время строительства египетских пирамид – наглядный тому пример. Десятилетиями египетским фараонам приходилось кормить тысячи рабочих, которые вырубали и укладывали каменные глыбы во славу своих властителей. В дело была вовлечена вся дельта Нила, так что коров, овец и коз сгоняли в Гизу, где забивали, а мясо сразу же распределяли. Тем, кто в строительстве занят не был, мяса доставалось немного. Для оставшихся на задворках общества выходом стало выращивание свиней[121]. То же самое происходило и в Пузриш-Дагане, значимом городе близ Ниппура, религиозного центра на территории современного Ирака. Примерно 4000 лет назад там тоже существовала централизованная экономика и население сильно зависело от еды, которую распределяли власти. В город сгоняли и забивали на провиант десятки тысяч животных. Среди них были коровы, козы и овцы, но никаких следов свиней археологи не нашли[122].
Из сказанного можно сделать вывод, что в первых крупных цивилизациях животноводство было вопросом сословным. Кочевники, которые пасли крупный рогатый скот и других жвачных животных, составляли основу зарождавшейся рыночной экономики и оказывались тесно связаны с элитами. Свиней же, напротив, держали представители низших слоев общества. Для власть имущих свиньи могли олицетворять бедность и попытку выйти из-под контроля экономики распределения ресурсов. Если предписания Пятикнижия Моисеева создавались с оглядкой на власть и политические силы, не так уж невероятно, что запрет на свинину был хорошо продуманной стратегией по угождению властям предержащим. В любом случае ясно одно: свинина никогда не входила в рацион правящего класса и горожан ни в Месопотамии, ни в Египте[123].
С 2000 по 1500 г. до н. э. Палестина переживала бурный рост численности населения и развитие городов по берегам реки Иордан. Процесс шел по тому же пути, что и вся урбанизация тех времен: исконные ареалы обитания свиней оказались под угрозой[124]. Леса вырубались, ценная вода отводилась из болот на поля для выращивания овощей. Свиньям не оставалось другого выхода, кроме как искать новые места обитания. В результате многие из них перебрались на городские улицы, где, подобно собакам, могли прятаться от солнца в тени домов и питаться отбросами с человеческого стола. В те времена, когда не особо задумывались, что делать с мусором, а про санитарию знать не знали, для свиней и собак наступил настоящий праздник изобилия. Почти все, чем они питались, для человека было связано с основополагающими табу: фекалии, отбросы и падаль. Естественной реакцией стало отвращение. В одном вавилонском тексте говорится: «свинья нечиста», потому что «от нее смердят улицы» и она «оскверняет дома»[125]. Дошло до того, что в 5 в. до н. э. древнегреческий историк Геродот рассказывал о некоем египтянине, которому не повезло случайно коснуться свиньи. Несчастный тотчас бросился в реку прямо в одежде. Геродот даже указывает, что ему известно объясняющее такое отвращение сказание, но он не считает пристойным его приводить[126]. Свиньи не только возбуждали в людях омерзение. Они разрывали землю и поедали ценный урожай, поэтому представляли непосредственную угрозу для выживания. Исходя из этого, запрет на употребление в пищу свинины можно считать прямым закреплением негласного правила, существовавшего веками: единицы готовы были иметь дело со свиньями, еще меньше – их есть. Запрет в Библии и Коране лег на благодатную почву. Он же мог служить неглупо придуманным отличительным знаком, благодаря которому люди ощущали принадлежность к обществу.
Спустя 2500 лет отвращение к свиньям уже не кажется таким «естественным», так что эти животные становятся яблоком раздора, когда сходятся люди разных культур и верований. Нигде этот конфликт не проявляется ярче, чем там, где запрет и возник, – в Израиле и Палестине.
Следующий случай произошел в самый обычный весенний день в мае 2015 г. Молодой парень только недавно переехал из США к дедушке с бабушкой в Израиль, поступил на службу в армию и, наконец, был готов служить стране и народу, к которому принадлежал. Утром перед отъездом в военную часть он получил из рук бабушки готовый сверток с обедом и, конечно, не знал, чего ему будут стоить эти несчастные бутерброды. Во время приема пищи кто-то из сослуживцев обратил внимание на то, с чем именно они у него были. Об этом доложили командованию, которое приказало немедленно изъять сверток, а солдата отправить на гауптвахту. Наказанием за домашние бутерброды с ветчиной стали 11 суток ареста[127].
В израильской армии строго следят за соблюдением иудейских правил кашрута, а солдаты, которые пренебрегают ими во время несения службы, нарушают воинский устав. Случай широко освещался в прессе, реакцию начальства сочли чрезмерной. После нескольких провокационных вопросов от журналистов и жалоб семьи руководство военной базы решило отменить наказание, приняв во внимание непродолжительный на тот момент срок службы новобранца и вероятность того, что он еще не был знаком с уставом. Хотя в итоге все разрешилось не так уж драматично, как казалось поначалу, произошедшее привлекло внимание мировой общественности к стране, где свинья становилась предметом конфликтов более частых и серьезных, чем где-либо на планете.
На фоне многочисленных внутренних противоречий в Израиле вопрос о свинине кажется наименее значимым. Кто-то может удивиться, что свинья вообще становится предметом обсуждения в стране, где абсолютное большинство населения составляют иудеи и мусульмане. Тем не менее с самого основания Государства Израиль в 1948 г. это животное, или «белое мясо», как его эвфемистично называют, оставалось темой жарких споров.
Сегодня в Израиле, к радости одних и негодованию других, свиней забивают, а свинину перерабатывают и едят в крупных масштабах. Особенно по свинине соскучились евреи из так называемых кибуцев. Изначально кибуц представлял собой коллективистскую сельскохозяйственную коммуну, состоявшую из светских евреев, многие из которых были выходцами из Восточной Европы. В кибуцах не слишком интересовались ортодоксальными правилами кошерной пищи, как и другими строгими догмами. Самым ортодоксальным иудеям существующая сегодня в кибуцах практика свиноводства представляется не чем иным, как большим антиеврейским заговором, цель которого якобы заключается в уничтожении богоизбранного народа, ведь его склоняют есть запретное животное[128]. Такое представление связано с трагическими страницами истории народа, хоть и оставленных далеко в прошлом. А началось все с греков.
После почти 1500 лет, в течение которых в Палестине свиней не было, они снова попали в регион в ходе греческого завоевания. В 167 г. до н. э., как сообщается в неканонических Маккавейских книгах, началось восстание иудеев в ответ на действия сирийского царя Антиоха IV Епифана из династии Селевкидов по искоренению еврейской культуры и насаждению взамен ее эллинистической, основанной на греческом пантеоне. Воплощал задуманное он, мягко говоря, жесткими методами.
Запретили любые ритуалы и традиции, выдававшие принадлежность к еврейскому народу. На месте иудейских святынь Иерусалима воздвигали греческих идолов, а Храм превратили в скотобойню. Последней каплей стало требование к евреям употреблять в пищу нечистое животное. Страшнее всего описывается история матери и ее семи сыновей, которых схватили за отказ есть свинину. Чтобы запугать семью, солдаты подвергли мучениям одного из юношей. Ему отрезали язык, отрубили руки, после чего с него сняли скальп. Потом его, еле живого, бросили в большой котел с кипящей водой. Когда семья снова отказалась подчиниться, истязаниям подвергли другого сына, и так продолжалось до тех пор, пока в живых не осталась одна только мать. В конце концов не пощадили и ее[129].
Ко времени прихода греков свинья уже много веков не была частью быта евреев, о ней почти и думать забыли, но теперь отказ от свинины быстро стал знаком культурной принадлежности и патриотического противостояния захватчикам. В наши дни в честь изгнания греков в 142 г. до н. э. и очищения Храма отмечается праздник Ханука, а Маккавейские книги стали гимном героизму евреев.