Не прошло и века после освобождения, как свинья снова стала частью палестинских пейзажей – на этот раз Иерусалим захватили римляне в 63 г. до н. э. Обеим сторонам конфликта есть что припомнить, но все-таки римляне не были столь беспощадны, сколь христиане в Средние века и эпоху Возрождения.
Во времена активной деятельности испанской инквизиции, созданной в XV в., евреев снова начали принуждать есть свинину. Теперь вопрос касался и мусульман. Употребление в пищу этого вида мяса стало необходимым доказательством отречения человека от прежних убеждений и перехода в христианство. В Средние века в некоторых регионах с той же целью еврейским младенцам стали мазать губы свиным жиром. Без свиней не обходились и при казнях евреев. Приговоренных везли к виселице верхом на этом животном, а ждать, пока затянется веревка на шее, они нередко должны были, стоя в луже свиной крови. Еще одним способом поглумиться над иноверцами были унизительные изображения евреев и свиней. Особенно широкую известность получили декоративные элементы в архитектуре позднего Средневековья, называемые «юдензау» («еврейская свинья»). На них изображались евреи, сосущие вымя или поедающие экскременты большой свиноматки.
Словесных оскорблений тоже не жалели. Евреев и их отношение к свиньям поносили с церковных кафедр и в богословских сочинениях по всему континенту. И мало кто обладал таким пылким антисемитским запалом, как Мартин Лютер: «Вы недостойны и лицезреть Библию, не говоря уже о том, чтобы читать ее. Вам лишь пристало читать ту библию, что под хвостом свиньи, и впитывать буквы, капающие оттуда»[130]. В обществе тех времен свинья к тому же стала расхожей просторечной антисемитской метафорой. Вполне возможно, что отдельные устойчивые выражения, связанные со свиньями, которые мы продолжаем использовать и сегодня, представляют собой отголоски той закоренелой ненависти к евреям.
В последнее время многие ортодоксальные иудеи спрашивают, почему немало евреев – после всей боли и страданий, которые вынес народ из-за свиней, – стали добровольно есть их мясо. Израильский историк из Тель-Авивского университета Гиора Гудман считает, что ответ заключается в следующем: сначала просто хотелось есть, потом вкус распробовали, а затем научились на свинине зарабатывать[131].
В первые годы после образования Государства Израиль в 1948 г. в стране существовал дефицит, во всем приходилось ужиматься, а мяса было не достать. Как и их предки в древности, обитатели социалистических кибуцев поняли, что выращивание свиней дает простой и верный доступ к белковой пище. Поначалу свининой кормились отдельные семьи, но производительность росла, люди стали объединять усилия, и постепенно созрела идея вывести собственную «сионскую» породу[132]. Светские евреи, конечно, понимали всю неоднозначность предприятия, поэтому племенных свиней ввозили в страну контрабандой под кодовыми названиями «белый медведь» и «карликовая овца». Впрочем, за несколько лет производство настолько расширилось, что скрывать его уже не получалось[133]. Раввины, разумеется, не одобряли любое дело, связанное со свининой, и осуждали всякие попытки разводить запретное животное на Святой земле. В 1960-е гг. вопрос, наконец, должен был решить израильский парламент кнессет. Премьер-министр Давид Бен-Гурион сам симпатизировал кибуцам, но потерял большинство в парламенте. Под давлением ортодоксальных иудеев в 1961 г. он внес проект закона, который, как показало время, оказался самым радикальным и спорным решением, касающимся религии, которое когда-либо принимал кнессет[134]: на израильской территории свиньи попадали под запрет. Тех же, что уже находились там, предписано было изъять, усыпить и утилизировать.
С исполнением мер тянуть не стали. Процесс пошел быстро, и в короткие сроки было уничтожено 70 % поголовья свиней в стране. И тут инспекторы приехали в христианский женский монастырь с собственным свинарником в пригороде Иерусалима. Стало ясно, что власти столкнулись с религиозным учреждением, за которым стояла большая сила, а ортодоксальное крыло это в достаточной мере не учло. Хотя иудаизм – религия большинства жителей Израиля, в мире его влияние не сопоставимо с христианским. Когда настоятельница монастыря узнала, с чем пришли проверяющие, она недвусмысленно заявила: «Я настрою против вас весь мир, если за угрозами последует их исполнение»[135]. Монахини готовы были устроить Израилю дипломатический скандал. В правительстве созвали внеплановое совещание по «свиному кризису», по итогам которого пришли к компромиссу: чтобы избежать подобных конфликтов в дальнейшем, выращивание свиней останется законным в областях с преимущественно христианским населением. И снова политики не смогли просчитать последствия своих решений. Когда свиней вывезли в «христианские районы», быстро выяснилось, что там проживает большое количество мусульман, которые к свиньям относятся не сильно лучше иудеев. Снова чьи-то религиозные чувства задевались, но и тут компромисс не заставил себя ждать: свиноводством разрешили заниматься только на полностью закрытых предприятиях.
Хотя в последующие годы в вопросе о свиньях воцарилось спокойствие, это вовсе не означало, что политики про них забыли. Когда консерватор Менахем Бегин занял пост премьер-министра в 1977 г., многие сочли, что наступает новая эра. В кибуцах опасались, как бы судьба свиноводческих ферм на израильской земле снова не оказалась на волоске. Надежда теплилась благодаря назначению на должность министра торговли и промышленности Ариэля Шарона. Ему самому было по вкусу «белое мясо», что пришлось весьма кстати[136]. Когда Шарон заступил на новый пост, он первым делом отправился к свиноводам, заверив, что полностью поддерживает их. В кибуцах вздохнули с облегчением, но безмятежность продлилась недолго.
В 1980-х гг. Израиль переживал мощный рост религиозных партий. И снова свинья стала камнем преткновения для определения еврейства между ортодоксальными и светскими гражданами. Фракцию против кибуцев в кнессете возглавил ортодоксальный раввин Ицхак Перец. С трибуны парламента он произнес речь, которую иначе как прямой атакой на светских евреев не назовешь: «В Израиле свинья не только мерзка сама по себе, она в первую очередь – на это прошу особо обратить внимание – символ непристойности, символ угодничества, символ лицемерия, символ лжи, символ всех неприглядных черт души человеческой»[137]. Знал бы Перец, какие наступают времена!
После распада Советского Союза, завершившегося в 1991 г., Израиль захлестнула небывалая волна иммигрантов из России. Русские евреи так жаловали свинину, как в Израиле и представить себе не могли. Снова ортодоксальным иудеям пришлось ожесточенно бороться за свое понимание еврейства. Благодаря новым конституционным поправкам, принятым в 1992 г., – среди прочего они гарантировали гражданам Израиля свободу выбора профессии – светские евреи получили в свое распоряжение весомый аргумент против любых религиозных попыток задавить свиноводство. Перед судебной системой встал непростой вопрос: как увязать в случае с разведением свиней свободу выбора профессии и интересы верующих?[138] Этот конфликт актуален для израильской политической жизни и судебной системы до сих пор. В среде ортодоксальных иудеев и сейчас считается, что лучше умереть, чем съесть кусок свинины, или, как говорит раввин Йехуда Меши-Захав в документальном фильме «Во славу сала» (Praise the Lard) 2016 г.: «Если человека убивают, его жизнь заканчивается в этом мире. Если же человека вводят во грех, для него потеряна и эта жизнь, и следующая. А это в тысячу крат хуже»[139]. И все равно свинина пользуется огромным спросом как в Израиле, так и во всем остальном мире.
Внутри здания ортодоксальной иудейской религиозной общины Осло можно есть только кошерную еду, которую приготовили на местной кухне. Никого не интересует, что едят у себя дома члены общины в повседневной жизни. Руководитель общины Эрвин Кон говорит так: «В интернете можно найти фотографии, на которых я ем колбасу, но меня еще ни разу не спросили, кошерно ли это»[140]. Среди большинства евреев наметилась явная тенденция считать, что свиньи не так уж и опасны. Так что и антисемитские намеки стали связывать с ней намного реже.
Другой вопрос, так же ли дело обстоит у мусульман.
Глава 8«Господь твой – прощающ, милосерд!»
17 августа 2017 г., 17:00. На главной пешеходной улице Барселоны, бульваре Рамбла, кипит жизнь. И вдруг начинается паника. По бульвару на большой скорости несется белый фургон, который буквально косит ничего не подозревающих людей. Проехав полкилометра, машина врезается в толпу у знаменитой мозаики Миро, где и застревает. Очевидцы бросаются помогать пострадавшим, а водитель выбирается из фургона и пускается бежать. По его вине погибли 13 человек, еще 130 были ранены. Испания снова стала жертвой исламского терроризма.
В тот же вечер около 23:00 полиция арестовала двух человек, которых подозревали в причастности к атаке. Получив доклад о событиях по другую сторону Атлантики, президент США Дональд Трамп не замедлил написать в Twitter прямой призыв к испанским властям: казнить террористов через расстрел, а пули вымочить в свиной крови.
Стоявшая за этим логика всем была ясна: опасность осквернения нечистым животным должна была отпугнуть любого радикального исламиста от совершения терактов в будущем. По версии Трампа, действенность его предложения имела историческое подтверждение. «Изучите, что генерал Соединенных Штатов Першинг делал с пойманными террористами. Он искоренил радикальный исламский терроризм на 35 лет», – говорилось в его записи. Случай, на который ссылается Трамп, – давно развенчанный миф о том, как американские солдаты поступали с джихадистами после войн моро