– Привет, – сказала я, открыв дверь.
Я пыталась говорить как ни в чем не бывало, будто все прекрасно.
– Мне не хватало тебя на тренировке, – он вынул из-за спины букет желтых роз.
Они были такого солнечного цвета, что прорезали темноту как световой луч.
– Почему ты так добр ко мне? – спросила я.
Я не заслуживала цветов после того, что сделала с мамой. И теперь мне стало еще хуже.
– Потому что ты моя девушка, – просто ответил он.
Я никогда не была чьей-то девушкой, и мне никогда не дарили цветы, разве что родители на выпускной в восьмом классе. Но этот букет был просто шикарный – на каждом стебле крепилась маленькая пробирка с водой, чтобы цветы не завяли.
– Пригласишь меня войти? – спросил Логан.
Я выглядела дерьмово и чувствовала себя так же, но цветы явно были дорогие. Он перешагнул через порог, и я закрыла за ним дверь.
– Как мама? – поинтересовался он, и я стиснула зубы, чтобы не расплакаться. Я боялась, что не сдержусь, если заговорю, и поэтому просто пожала плечами. Логан притянул меня к себе и обнял, целлофановая обертка букета, зажатого между нами, захрустела. – Все будет хорошо сказал он, зарывшись носом мне в волосы. Он отпустил меня и посмотрел на цветы. – Давай поставим их в воду.
Я нашла вазу, и мы поставили цветы на кухонный стол.
– Мне нужно проверить, как там мама, – сказала я. – Она наверху, отдыхает.
Мне было неприятно, что Логан видит меня такой, и я надеялась, он поймет намек и уйдет, но вместо этого он спросил:
– Хочешь, я пойду с тобой?
Я не хотела, но все равно кивнула. Он сбросил обувь, взял меня за руку, и мы пошли вверх по лестнице. Я велела ему подождать в моей комнате, пока я загляну к маме, а затем пошла по коридору к ее открытой двери.
Сделав несколько шагов, я остановилась у ее кровати. Мама лежала на спине, с руками по бокам и закрытыми глазами. Я видела, как мягко поднимается и опускается ее грудь – она спала. Не знаю, почему я так беспокоилась. У нее больше не осталось таблеток, это я проверила, а все остальные способы были сложными и малоприятными. И все-таки мне было не по себе.
– Как она? – спросил Логан, когда я вернулась в свою комнату.
Он сидел на моей кровати и пытался сложить кубик Рубика. Я не хотела говорить о маме, поэтому сменила тему.
– Не так-то просто, – сказала я, показывая на кубик, и он засмеялся.
– Да, нужно хорошо соображать! – игриво произнес он.
От его смеха все во мне завибрировало, и я немного расслабилась.
– Нужно просто запомнить последовательность движений.
Я села рядом, и он отдал мне кубик. Когда я взяла кубик из его протянутой руки, наши пальцы соприкоснулись. Он приподнял мой подбородок. Его глаза были как вода, чистые, голубые и глубокие.
– Не хочу, чтобы ты проходила через это в одиночестве. Я здесь. Можешь на меня положиться.
Его взгляд был как наркотик. Я хотела отвернуться, но не могла. Я вспомнила мамины слова о том, что ей стало лучше, когда она выговорилась. И тоже решила пройти по тонкому льду.
– Ты многого не знаешь, – начала я и зажмурилась.
Я понимала, что не должна больше ничего говорить, но так изнурительно было хранить все эти тайны. А я должна быть сильной ради мамы, особенно теперь.
– Так расскажи, – поторопил он.
И я представила, как чудесно будет сбросить груз с плеч. Рассказать кому-нибудь, как рассказала мама.
– Авария, в которой погиб мой отец… – произнесла я.
Я расскажу только самое основное, не все. Только то, что о нас заботятся, и мы не видим смысла отправлять кого-то в тюрьму.
– Да? – подбодрил он. На мое лицо упала прядь волос, и он заправил ее мне за ухо. – Это ведь был несчастный случай? – спросил он, подчеркнув последние слова, словно желал убедиться, но я покачала головой.
– Нет. Тот, кто его сбил, скрылся.
Я впервые произнесла эти слова вслух, и меня они испугали. Потому что это преступление. Моего папу убили. А я покрываю преступника.
– И виновника не нашли? – предположил Логан, и я кивнула.
– Не нашли, но… – начала я, но осеклась.
Я понимала, что на этом следует остановиться. Будет нечестно втягивать Логана. Если я расскажу ему, он станет соучастником. Как и я.
– Ты и так через многое прошла, – попытался приободрить меня Логан. – Не держи это в себе.
Его рука легла мне на бедро, тяжелая и сильная. Мне так хотелось, чтобы эти руки сняли чудовищный груз вины, который я носила. Мама призналась, что кое-что рассказала Либби, не все, совсем немного, просто чтобы не чувствовать себя такой одинокой. Может, и мне стоит попробовать?
– У меня есть видеозапись, – объявила я. – Запись аварии. В машине родителей был видеорегистратор.
Логан внезапно убрал руку. Пот с его ладони холодил мою ногу.
– У тебя есть видео, и ты его не предъявила?
В его голубых глазах заполыхал огонь. Я вдруг поняла, что совершила огромную ошибку. Мне не стоило это рассказывать. Теперь он знает, что я преступница. Теперь он в два счета разгадает мою загадку, как кубик Рубика, поймет, что вся моя жизнь – сплошная ложь.
– Возможно, там ничего не видно, – попыталась я сдать назад. – Я не смотрела запись.
Я ощутила, как крутятся шестеренки у него в мозгу. Он явно был потрясен. Что за человек скрывает улики от полиции? Мне нужно найти способ опять вернуть его на мою сторону. Может, на видео вообще все размыто и оно совершенно бесполезно.
– Я боялась, – призналась я. Мой голос дрожал, но мне было все равно. – Боялась увидеть… Сам понимаешь…
Лицо Логана застыло. Я теряла его. Когда он наконец заговорил, слова меня поразили.
– Ты должна удалить запись.
Я думала об этом – если у меня не будет улик, меня не смогут осудить за то, что я их утаиваю. Но это видео – мой единственный рычаг. А вдруг тот, на кого работает Эван, решит больше нам не платить? Мы потеряем все. Мы и так уже многое потеряли. Пусть мы вели себя не идеально, но не заслужили оказаться на улице.
– Я не могу, – ответила я. – Все сложно, – добавила я, хотя и знала, что лишь распаляю его любопытство.
Он задумался, а потом сделал предложение, от которого у меня кровь застыла в жилах.
– Тогда давай ее посмотрим.
Я заглянула ему в глаза – любящие, внушающие уверенность. Они видели меня обнаженной и никогда не отворачивались.
– Ты хочешь сказать… прямо сейчас?
Он кивнул:
– Да. Давай посмотрим ее вместе. Тогда тебе не будет так страшно.
Я вытащила телефон из кармана и трясущимися руками открыла приложение.
Я понятия не имела, что на этом видео, но Логан был рядом, и я решила узнать.
Я открыла видео и нажала на воспроизведение.
Три месяца назад
– Выберите три предмета, – сказал Энди, уютно устроившись с девочками на кровати Татум.
– Кролик! – выкрикнула Татум.
– Метла! – предложила Марго.
– Еще один, – сказал Энди.
Они играли в «истории» – девочки выбирали три предмета наугад, а он сочинял сказку с этими предметами, порой дурацкую.
– Пожарная машина! – крикнула Татум, и я поняла, что сказка получится смешная.
– Можешь войти, если хочешь, – позвал меня муж, заметив, что я наблюдаю с порога.
– Да, мне нравится игра в истории, – я присоединилась к ним на кровати.
Энди уже давно не рассказывал девочкам сказки, он был занят, писал сценарий. Но, видимо, почувствовал, что девочкам это нужно, а может, нужно и ему самому.
– Мамочка тоже должна что-то выбрать! – потребовала Татум.
– Но у нас уже есть три предмета, – возразила Марго. Она всегда твердо придерживалась правил, прямо как ее мама.
– Сегодня может быть и четыре, – предложил Энди, глядя на меня.
Я на секунду задумалась.
– Банан, – наконец сказала я, и Татум хихикнула.
– Жила-была прекрасная принцесса, – начал Энди. – Принцесса Элизабет, – добавил он и улыбнулся мне.
Меня крестили как Элизабет, но никто меня так не называл, даже священник на крестинах.
Энди начал рассказывать про прекрасную принцессу Элизабет, которой ужасно хотелось съесть банан. И я с удивлением обнаружила, что мне очень хочется узнать, получит ли она банан. Мой муж был мастерским рассказчиком. Если б фантазия была валютой, мы давно разбогатели бы. Вот бы все было так просто.
Обе мои сестры удачно вышли замуж. Старшая, Крикет, вышла за Гэри, который работал на Уолл-стрит и нажил состояние, перепродавая ипотечные кредиты. Они жили в пентхаусе в Нижнем Манхэттене, и у них был пляжный домик на острове Мартас-Виньярд.
Габриель была младшей. Ее муж Ричи занимался платежами по кредиткам в большой торговой и ресторанной сети. Они жили в Гринвиче и имели яхту.
Мама не стыдилась того, что советовала дочерям выходить замуж ради красивой жизни. Не то чтобы она не верила в любовь. Просто, по ее словам, глупо влюбляться в человека, который не способен позаботиться о жене. Потому что, как она всегда утверждала, если тебе не нравится твоя жизнь, ты неизбежно разлюбишь мужа. Она твердила нам это, потому что искренне в это верила. И, учитывая, какой выбор сделали мои сестры, они тоже в это верили.
Я была средней сестрой и делала все по-своему. У меня были романтические представления о том, что я найду мужа с потенциалом и сделаю его великим. Мне не хотелось уже «готового» мужа, ведь, когда он превратится в восхитительное суфле, я буду принимать поздравления за то, что помогала готовить это блюдо. Признаюсь, мое честолюбие было окрылено этой фантазией. Но меня не привлекали мужчины, для которых созидание – это делать из денег большие деньги. Мне нужен был человек с более разносторонними способностями.
Мама предупреждала меня, что брак с Энди может стать не таким, как я надеялась. Не то чтобы Энди ей не нравился, она просто не любила рисковать понапрасну. Она напомнила мне, что вокруг полно состоявшихся мужчин, и даже подстраивала встречи с некоторыми из них.
Но в итоге я последовала за своими амбициями и своим сердцем. Только на моей свадьбе мама плакала. А еще я была единственной внучкой, получившей бриллиант. Но все мы знали – это не из-за того, что я была бабушкиной любимицей.