Я обнимал ее, пока она плакала, и сам старался не разрыдаться. Я был обязан проявить силу и не заставлять ее утешать меня после того, что я сделал. Но я не знал, как еще защитить ее.
Она что-то сказала, но я не расслышал.
– Что такое, голубка? – спросил я.
Она посмотрела на меня, ее глаза, влажные от слез, покраснели.
– Не хочу плакать всю оставшуюся жизнь.
Она выглядела как маленькая девочка, невинная и потерянная. После этого я не мог больше сохранять невозмутимость, обхватил ее лицо ладонями и поцеловал, снова и снова. Слезы на наших щеках смешивались воедино. Мне хотелось целовать ее до тех пор, пока не уйдет боль, но я знал, что это невозможно.
Наши лбы соприкоснулись.
– Я тоже этого не хочу. Хочу, чтобы ты была счастливой и свободной, чтобы сама делала выбор в жизни. Хочу, чтобы ты была в безопасности.
– Тогда борись вместе со мной. Пройдем через это вместе.
– Я не смогу жить спокойно, зная, что отправил тебя в тюрьму, голубка. Не хочу так поступать, но знать, что ты в тюрьме, еще хуже.
– Мы это преодолеем.
– Это слишком тяжело.
– Значит, пусть будет так! – закричала она. – Быть порознь, вот что тяжело! Не контролировать все – тяжело! Волноваться за кого-то – тяжело! Смотреть, как твой любимый человек живет с кем-то другим – тяжело! Объяснять другим, почему мы совершили ошибки и сделали такой выбор, – тяжело! Встретиться со своими страхами лицом к лицу – тяжело! Выбирать – чертовски тяжело!
Она всхлипнула, ее тело тряслось с каждым новым словом:
– И лучше ты выберешь меня, Трэвис Картер! Тебе, черт побери, лучше выбрать меня!
Глядя, как сильно расстроена моя жена, я больше не мог сдерживать себя. Она была права. Если наступит худшее, мы хотя бы встретим это вдвоем.
Я сделал глубокий вдох.
– Хорошо. – Все, что я мог сказать.
– Хорошо? – спросила она, будто не доверяя мне. Мое сердце вновь было разбито.
Я кивнул, и на ее лице появилось облегчение. Она тоже кивнула, стараясь не разрыдаться. Я прижал ее к груди, обнимая, и она ответила мне крепкими объятиями.
– Никогда не смей бросать меня, – прошептала она.
– Хочешь, чтобы я ушла? – спросила Эбби.
Я сидел на частном пляже нашего отеля, глядя на воды Сент-Томаса. Мы только что обновили наши клятвы в качестве мужа и жены, а еще меня совершенно ошарашили новостями.
– Ни за что, – сказал я, потянувшись к ней.
Эбби села рядом и взяла меня за руку, радуясь тому, что просто может посидеть так в тишине.
Шепли тоже вышел со мной. Кроме него, никто больше не знал, что мой мир рушился на части. Я не мог говорить. Слишком много мыслей крутилось в голове о будущем, чтобы притворяться, что все в порядке.
Когда Эбби присоединилась к нам, он тоже остался.
Я закрыл глаза. Шепли знал, что меня что-то волнует, но он, возможно, считал, что мы поругались, и поэтому просто находился рядом, чтобы восстановить мир и быть посредником, как и всегда. Было очень сложно держать все в тайне от него, как и врать Эбби. Они были моими лучшими друзьями, и я ничего не мог им сказать. Никому.
Я посмотрел вниз, на пляж, куда из отеля стали выходить мои братья, после бранча или из своих номеров.
Тайлер помахал рукой, потом бросил мяч Элли.
Какая же неразбериха, черт подери! Даже если я расскажу Эбби правду, в это слишком сложно поверить. Как я объясню ей, что Томас и его коллега-девушка, Лииз, только что вывалили на меня – что мой старший брат, которого мы все считали чертовым руководителем рекламного отдела, на самом деле агент ФБР? И не просто агент. О нет, он еще и возглавляет расследование по моему делу.
Все это казалось кошмаром. Может, и хорошо, что одним из условий неприкосновенности стало сохранить все в тайне от моей жены. И теперь я стукач для федералов.
Да жена бы заперла меня в мягкой комнате.
Я поднес ладонь Эбби к губам и поцеловал. Она улыбнулась мне:
– У нас ведь все в порядке?
– Даже лучше.
– Ты ведь снова не думаешь про развод?
– Этого больше не повторится. Ни при каких условиях. Я просто запаниковал.
«Даже хуже», – подумал я. Если бы Эбби не достучалась до меня, Томас и Лииз поговорили бы со мной дома. Эбби бы уехала из квартиры и уже была бы в Уичито. Мы бы начали процесс аннулирования брака, и я бы понял, поговорив с Томасом, что погорячился.
Моя неприкосновенность касалась и Эбби, но если бы она не помогла мне взять себя в руки, то давно уехала бы и я бы не смог ее вернуть.
Это волновало меня сильнее всего.
– Знаю, но сейчас все в порядке, – сказала Эбби, положив голову на мое плечо. – Просто проверяю, потому что ты сам не свой. Хочешь, поговорим?
Я старался не напрягаться, расслабить плечи, ведь это первая ложь в череде многих, которые придется сказать жене.
– Я просто думал о нашем будущем. Как сильно обидел тебя всего несколько дней назад и как мне стыдно, потому что я знаю… Знаю, что все будет хорошо. Мы прижмем Брэндона к стенке, как ты и сказала, и будем жить дальше, вместе. Не могу отделаться от ужасного чувства, что чуть все не испортил.
Она прижалась губами к моей коже.
– Я не отпущу тебя.
– И слава богу.
– Но эта свадьба… – сказала она, прижимаясь щекой к моему плечу.
– Она была идеальной. Я рад, что Америка немного перестаралась. Именно такой ей и следовало быть.
– Я бы ничего не поменяла.
– Ничего?
– Нет, – сказала она, глядя на меня. – Мы не смогли остановить пожар, но посмотри на нас, год спустя мы здесь, любим друг друга еще сильнее… и мы в раю.
– А что насчет брачной ночи, – с ухмылкой сказал я. – Думаешь, сможем повторить?
– А ты сейчас что делаешь?
Эбби посмотрела на нашу семью, увлеченную футболом.
– Будет ли грубо бросить их тут?
Я нахмурился.
– Это наш медовый месяц. Они поймут.
– Хороший аргумент. – Она встала, протянув ко мне руки. – Значит, сейчас я займусь тобой.
Я взял ее за руки, встал и посмотрел в небо.
– Как же я люблю свою жену!
Она повела меня в нашу комнату, и я вновь и вновь повторял ей – много часов кряду – как сильно люблю ее. Что я сдержу свои обещания, что не заставлю сожалеть о моем спасении. И не только в первый раз, когда мы встретились, или во второй раз после пожара, но о спасении от меня самого, когда я чуть не совершил величайшую ошибку в своей жизни, отпустив ее.
Глава 25Последний бастионЭбби
Как и в прошлом году Шепли уехал на машине до Уичито. Но в этот раз он отправился один – в ужасную погоду, – чтобы провести с Америкой и ее родителями последние драгоценные дни весенних каникул. Мы все только вернулись с Сент-Томаса, но Америка хотела поехать обратно с Шепли, и он решительно настроился осчастливить свою девушку.
Америка выросла в аллее торнадо[3], поэтому она не так сильно боялась грозовых туч и грома, как я. Она знала, что делать, и предупредила бы своего парня, поэтому если бы что-то и случилось, о Шепе мне стоило переживать в последнюю очередь. Но все же я сидела, неотрывно глядя в приложение о погоде. Вместо того, чтобы позвонить Трэвису, я позвонила Америке… снова.
– Есть от него вести?
Америка засмеялась:
– Всего лишь маленький дождик, Эбби. В последний наш разговор его дворники были на минимальном режиме и буквально скрежетали по стеклу. Ничего особенного. Обещаю, мы следим за ситуацией.
– Но Мерик… должен пойти град.
– Мне кажется, у тебя посттравматическое расстройство после того торнадо в старших классах. Правда, он даже рядом не прошел, – сказала она беззаботно.
– Но мы… мы его видели. Он был огромным.
Я вспомнила тот день. Это был сущий кошмар, я стояла на крыльце перед домом Марка и Пэм и смотрела, как нечто чудовищное спускается с неба. Воронка не была столь черной, как показывают в фильмах, а скорее белой на фоне темно-синего неба. Она медленно двигалась вдоль горизонта, поглощая все на своем пути. Тот торнадо был самым страшным, что я когда-либо видела – до пожара в Китон Холле.
– Торнадо образовался как раз в той зоне, где он едет, и не закончится до его приезда.
– Торнадо, который ты видела, не нанес большого урона. Он прошел за пределами города, задел несколько старых амбаров. Без жертв. Много было предупреждений. Слушай меня. Я обещаю тебе. Шеп очень внимателен. И мои родители тоже. Никакого стенного облака[4] или облака-пузыря, все в порядке.
Я улыбнулась.
– Разве твой папа не называет эти облака коровьими шарами?
– Тогда это были бы бычьи шары, но я не стану поправлять папу.
Я засмеялась:
– Да, лучше не стоит. Он будет сидеть на лужайке в кресле и попивать пиво, наблюдая за погодой.
– Все не так! – сказала Америка. Она пыталась возмущаться, но все равно был слышен смех. – Ты переживаешь больше его мамочки. Выпей чего-нибудь и ложись спать.
Она была в хорошем настроении, радуясь, что через несколько часов увидит Шепли.
Родители Америки переживали, что серьезные отношения с парнем отвлекут ее от учебы, и хотя они были не так уж далеки от истины, Шепли идеально подходил Америке. Он создавал для нее стабильность, искренне заботился и относился к ней как к королеве. Если бы Марк и Пэм мельком это увидели, то, скорее всего, успокоились бы, особенно после нашей с Трэвисом свадьбы. Они все время были начеку, сводя дочь с ума насчет того, сколько времени она проводит с Шепли. Почти не разрешали ему приезжать, но это сэкономило им поездку до Икинса.
– Следующим летом я на это не пойду, – решительно сказала Америка. – Мы поедем вместе к моим родителям, а не будем навещать друг друга. Запомни мои слова.
– Хорошо, держи меня в курсе и береги себя, – сказала я.
Она повесила трубку, а я села на диван и погладила Тотошку. Он спал у меня на коленях, его тельце вздымалось и опускалось в мерном ритме. Я выиграла битву с местными журналистами, а потом с Трэвисом, но что-то еще меня беспокоило, что-то похуже, и я не могла понять что. Незнание пожирало меня день за днем, и я находила причины для беспокойства, как, например, в поездке Шепли в ураган.